Краснодар: годы испытаний 1942-1943 годы. Книга первая - Борис Иванович Оленский

Работая в канцелярии фашистского логова он знал все «проделки» обвиняемых.

При активном участии этих нелюдей были арестованы, а затем уничтожены содержащиеся в комнате №5 штаба ГФП312 на улице Красная, 111 следующие граждане города Краснодара:

41летний Николаенко Антон Семенович, член ВКП(б) – преподаватель истории в средней школе №40;

50летний Кулиджан Наталья Алексеевна, члена ВКП(б) – рабочая пуговичной фабрики;

31летняя Коломойцевева Раиса Ивановна, члена ВКП(б) – председатель край РОККа;

54летняя Львова Глукерия Степановна, члена ВКП(б) – культработник бондарного завода;

47летний Подчалимов Петр Степанович, члена ВКП(б) – шофер городской ветлечебницы;

50летний Данилов Павел Петрович, член ВКП(б) – слесарь кож завода

40летняя Кульши Мария, члена ВКП(б) – директор бани №3;

39 летний Шехтман Александр Петрович, кандидат в члены ВКП(б) – артист драм театра

33 летняя Возмищева, жена управляющего Крайбытбазы;

32 летняя Горшунова Дарья Степановна, член ВКП(б) – работница завода «Октябрь»;

16летний Головатов Владимир, члена ВЛКСМ – токарь завода Краснолит;

17летний Литвинов, член ВЛКСМ – ученик средней школы №37;

17летний Демченко, член ВЛКСМ – ученик средней школы №37;

17летняя Гранес Серафима, член ВЛКСМ – почтовой служащей;

45летний Саркисов Ваган Петрович, член ВКП(б) – управляющий крайзаготскота;

56летний Матис (имя не разборчиво) Лейбович, беспартийный, пенсионер, бывший гинеколог;

64летний Шакой Захар Семенович, беспартийный, зубной врач;

Галанов, беспартийный, врача при милиции;

Московской, беспартийной, зубной врач;

Патушинский Григорий Леонтьевич, беспартийный, зубной врача;

69летний Небельсон Михаил Иванович, беспартийный, заведующий аптекой;

59летняя Матис Елена Иосифовна, беспартийная, секретарь нотариальной конторы;

59летний Вилик Наум Исакович, беспартийный, композитор музыкального училища;

48летняя Сокольницкая Виктория Ивановна, беспартийная, преподавательница музыкального училища;

51летний Рудштейн Горис Гаврилович, беспартийный, бухгалтер райпищепрома;

39летняя Рудштейн Полина Романовна, беспартийная, продавщица хирургического магазина;

17летний Рудштейн Владимир Борисович, член ВЛКСМ, учащийся;

42летний Тарновский Виктор Аронович, беспартийный, адвокат;

64летняя Тарновская Клавдия Леонтьевна, беспартийная (теща Виктора Ароновича);

44летний Рис Адольф Борисович, беспартийный, плановик эвакуированный из РостованаДону;

43летняя Рис Альба Георгиевна, беспартийная, домохозяйка;

79летняя Красинская Татьяна Ароновна, беспартийная, мать советского офицера;

82летний Красницкийо Лев Онисович, беспартийный, отец советского офицера;

39летняя Дергулян Елена Матвеевна, беспартийная, домохозяйка;

34летний Бенников Михаил Иванович, беспартийный, рабочий артели «Кожевенник»

30летний Шишман Юзеф Соломонович, беспартийный, инженер строитель;

62летний Шишман Соломон Семенович, член ВКП(б), госэксперт;

58летняя Шишман Ольга Осиповна, беспартийная, домохозяйка;

62летний Кокенай Соломон Яковлевич, беспартийный, инструктор, ремонтной службы училища;

49летний Брескивер Яков Соломонович, беспартийный, кустарь;

48летняя Брескивер, беспартийная, домохозяйка;

24летний Алиев Семен, инвалид Отечественной войны.

В акте №4 «О злодеяниях фашистов» от 20 июня 1943 г.257 говорилось: «часть захваченных краснодарцев привозились во двор дома пл ул. Красной, 111 и запирались в комнату №5 (со стороны ул Красной) Здесь размещалась ГФП312 Гестапо. На следующий день, после допросов, арестованные раздевались до нога увозились душегубкой ко рву. Эти показания дали жители соседнего дома Желтобров Леонид Иванович и Соколовская Александра Александровна, проживающие по адресу ул. Шаумяна (Рашпилевская) 109.

Список части жертв полевого гестапо удалось собрать из предсмертных записок оставленных арестованными. Можно предположить, что не всем удалось оставить весточку о себе. Судя по документам архива жертв гестапо было значительно больше.

Краснодарская тайная полиция ГФП «Гехайме фельдполицай» делилась на четыре группы, каждая из которых занималась своим делом. Что же представляли собой эти нелюди? Группу специальной проверки русского населения возглавлял унтерштурмфюрер Пашен – старый разведчик, который в довоенные годы был резидентом чуть ли не во всех западноевропейских странах. Он хорошо владел французским, английским и итальянским языками. Хвастаясь перед сослуживцами, он уверял присутствующих, что к каждому человеку при желании он может подобрать ключик, надо только знать, какую человеческую эмоцию следует при случае использовать. Однако этот «опытный» и хитрый контрразведчик не смог распознать русскую душу, разоблачить наших разведчиков Тейлора, Аркадия и др. Справедливости ради следует отметить: Пашен убедился, что проверенная на Западе теория неприменима к русским ввиду их интеллектуальной «отсталости».

Унтерштурмфюрер Кирмер, в прошлом дипломированный полицейский сыщик, возглавлял группу из 12 офицеров. Эта группа занималась выявлением советского актива. Учитывая составленные ими три списка, эта «работа» не составляла особого труда.

Унтерштурмфюрер Сарго отвечал за борьбу с партизанами. Его группе доставалось больше всего. Причиной было то, что злополучный вояка не имел боевого опыта: до войны он был крупным виноделом и теперь тяготел больше к коммерции, нежели к службе, присматриваясь к краснодарским виноградникам, мечтая прибрать их к рукам.

Перед бегством из Краснодара фашисты в спешке заметали следы своих преступлений. Одним из них были советские военнопленные – те, кто не пошел на службу к врагу. На допросе военного трибунала, проходившего в нынешнем Дворце бракосочетаний, в октябре 1963 года вахман, каратель зондеркоманды СС 10А Еськов поведал следующее:

«…Расстрел военнопленных возглавлял немец, офицер, лет 40–45. Роста он был среднего, коренаст, широк в плечах, крепкого телосложения. Широкое лицо, тяжелая нижняя челюсть. В его движениях и взгляде было чтото звериное. В моей памяти этот человек остался как самый страшный из всех виденных мной палачей. В этот день нас было выставлено больше обычного. Как правило, на душегубку выставлялось человек 4–6, а здесь была организована вся команда, все принадлежащие ей машины. Кроме того, были выставлены машины и люди из немецких войсковых частей. Как только оцепление было выставлено, военнопленным приказали вылезти из машин и садиться в одном месте, метрах в пятидесяти от ямы… Мне кажется, что офицер, командовавший операцией, делал это, чтобы насладиться муками людей, которым надо было проходить такой большой путь к смерти. Приказали проходить по одному. Расстрел начался. Обреченные по одному, кто медленно, кто бегом, подходили и становились по колено в воду в ров. Офицер не торопился. Он даже указывал рукой, где стоять. Стрелял одиночными выстрелами в затылок, трупы падали в воду, мутная вода окрашивалась кровью. Так прошло примерно около 15–20 человек. Военнопленные уже стали без команды подбегать по два и по три человека сразу. Еще стоявшие на коленях не были расстреляны, как подбегали новые, поэтому некоторые успели упасть в воду, не замеченные палачом. В это время один из военнопленных, дойдя до ямы, не прыгнул в нее, а пробежал сзади офицера, перескочил через насыпь и скрылся в винограднике. Увидев это, палач зарычал, посмотрел на нас и побежал следом за ним. В эту минуту, когда расстрел временно прекратился, из ямы на другую сторону рва стал вылезать человек. Ктото крикнул: «Стреляй!»; я вскинул винтовку и выстрелил в этого человека. Он осунулся и упал в ров…

В другой раз мы прибыли к месту казни. Арестованные вышли.