Уровень: Магия (СИ) - Вероника Мелан

— Хочу продолжать развиваться! — выкрикнула она с отчаянием.

«Принято,» — тут же высветилось в воздухе.

Марика сжала кулаки — поймет эта долбанная свая по одному слову, что она хотела сказать? Что именно подразумевала под развитием?

Теперь поздно. Теперь только надеяться. Принято.

Она мерзла, несмотря на палящее солнце, несмотря на накинутую на плечи толстовку.

Еще два желания — не прогадать бы…

Сидел у рюкзака ничего не подозревающий кот. Он останется здесь и не узнает об этом. Ведь Майкл будет его кормить? Ведь Уровень не даст умереть с голоду? Нет, не даст. Не должен. Она успокаивала себя и не могла успокоиться. Здесь водятся зверьки: грызуны, кролики, птицы. Как-то сервал выживал до этого? До ее прихода?

Кололось ощетинившимся ежом чувство вины.

— А можно спросить? Я знаю, это не по правилам, но, пожалуйста, ответьте, мне, пожалуйста… Для сервала здесь найдется еда? Когда я уйду? Найдется? — прошептала хрипло и застыла, не надеясь на ответ.

Пилон молчал. Конечно же, молчал. Шумели кроны, покачивалась у рюкзака трава, топорщилась желтая в пятнышках шерсть.

Неспособная избавиться от кома в горле, Марика молчала тоже. Значит, придется попросить. Лучше попросить, чем уходить вот так, с заболевшей совестью.

«Найдется», — вдруг сжалилась свая, высветив перед глазами Марики буквы. Почему-то ответила, хотя, наверное, не должна была.

— Спасибо! Огромное спасибо!

С души свалился не просто камень — валун размером с гору на горизонте. Комок в горле уменьшился, стало легче дышать. Еще бы держали дрожащие ноги, не пытались бы, как развинтившиеся шурупы, разойтись в стороны. Марика кое-как собрала разбегающиеся мысли воедино и опустилась на корточки. Какое-то время смотрела на третью семечку, затем воткнула ее попкой, толстым краешком в почву.

Подумала о Майкле. Поджала дрожащие губы и мысленно извинилась: «Прости, что не могу решать за тебя. Жаль, что не могу…»

Поднялась и, глядя в сторону, попросила:

— Хочу найти свою вторую половину. — Перед глазами продолжало стоять знакомое лицо. Мягкая улыбка, темная щетина, всегда понимающий взгляд. Она предатель? Наверное, она предатель… На сердце легла тяжесть очередного булыжника. Как изменчива, однако, жизнь. Вновь, как никогда сильно, хотелось плакать. — Свою любовь, того человека, с которым буду счастлива. Взаимную любовь.

«Принято», — возникло в воздухе очередное слово-приговор. Совсем не воздушный шарик, не свеча на праздничном торте, но поворот в судьбе. Будет ли он хорошим? Она надеялась, что будет — пусть это станет ясно и не сейчас.

Вот и все. Закрепившаяся за покинувшим Уровень Роном крылатая фраза.

Одна семечка. Одна. Некому ни отдать, ни подарить. И просить нечего — сколько Марика ни силилась, не видела правильных желаний. Потому что все, что могла бы упомянуть, будь то счастье, успех, головокружительная карьера, удачливость, неиссякаемый источник вдохновения, вечно хорошее настроение — лишало бы ее все того же — возможности развития. Потому что нет дороги на вершину горы без препятствий, потому что нет ценности в морских дарах, когда ты за ними не нырял, нет проку от мудрости, что не нашла интерпретации и осознания в твоей собственной голове.

И в неудачах есть хорошее, и в грусти есть красота, и в разбитых иногда коленях есть правильность — странная правильность, не всегда понятная, но очевидная, как есть тепло в стоптанных ботинках. В ставших родными дырявых носках. Не все должно быть новым и сияющим, не всему следует падать с неба…

Марика медленно опустилась и воткнула в землю четвертую семечку. Присыпала, постояла над ней, глядя на растущую вокруг травку, затем прихлопала землю ладошкой.

— Пусть эта семечка будет для тебя, Пилон. Вот. Люди всегда просят, но редко дают взамен. Попроси для себя того, что хочешь. Вот мое желание.

Она тяжело поднялась, отряхнула руки о штаны, коротко кивнула в ответ на очередное «Принято» и, стараясь не думать, побрела к рюкзаку.

— Я не хотел вам мешать, не хотел отвлекать… поэтому ждал здесь.

Он пришел.

Слезы, те самые слезы, которых она так не хотела, жгли веки, мешали видеть мир ясным, размывали его очертания. Марика быстро смахнула их с ресниц и вытерла со щек ладошками.

Майкл ждал ее у самой двери, у светящегося прохода, ведущего наружу.

Пришел. Все-таки пришел, не забыл! Ей было невыразимо ценно это знать, ощущать.

Он стоял, одетый в серую водолазку и черные джинсы, с извечно висящей через плечо сумкой, стоял, и, кажется, впервые, как и она, не знал, что сказать.

— У вас получилось.

— Да.

— Вы все загадали.

— На что хватило ума.

Он улыбнулся; его теплые глаза говорили: «Я знаю, ума у вас хватило на многое. На правильное, не сомневайтесь». Тихо и неестественно среди звуков природы — скрипа стволов, птичьего щебета и шелеста крон — гудела дверь портала; ее поверхность то и дело искажалась белыми волнами.

— Теперь в город?

— А куда же еще?

Она не расскажет ему, как ночевала в пещере, как беседовала со старичком-призраком, как маялась утром выводами и тяготилась последними шагами. Уже не расскажет, нет времени.

— Знаете, мы о многом говорили с вами… — Его глаза казались глубокими, бездонными и завораживающими, она снова тонула в них и не хотела выныривать. — Но…

На этом месте проводник замолчал, запнулся. Почему-то посмотрел в сторону.

— Что «но»?

Марика хотела знать то, что крутилось в его мыслях, хотела больше, чем есть, чем молчать, чем возвращаться.

— Но мне кажется, я так и не сказал вам чего-то по-настоящему важного. Того, что действительно хотел сказать.

Их взгляды встретились и срослись. Дыхание сбилось.

Над дверью вдруг зажглась цифра «10» и электронный голос произнес: «Марика Леви, до выхода у вас осталось десять секунд. Покиньте Уровень».

— Черт, я и не знал, что существует ограничение.

Глядя в его растерянное лицо, Марика улыбнулась.

— Наверное, никто до этого не задерживался. Незачем было…

Девять, восемь, семь — цифры сменяли друг друга жестко и безжалостно. Время ее пребывания на Магии утекало безвозвратно и слишком быстро, а мужчина напротив все молчал, смотрел напряженно, почти просительно, и было в этом взгляде что-то важное, глубокое, цепляющее за невидимые струны.

— Но вы ведь еще скажете, правда? Будет шанс?

— Наверное… Да… Должен быть…

Шесть, пять, четыре…

— Я не буду прощаться. Но я пойду. Я должна.

— Да.

Перешагивая порог, ей казалось, что он добавил что-то еще, но она не расслышала, не сумела из-за хлынувшего в уши электрического треска, лишь зажмурила глаза и вцепилась в лямку рюкзака. Сделала шаг. Еще один.