Великий маг, вернувшийся за ней - Любовь Свадьбина

Вам просто нужно молиться Бенну и Шолотлю. Вскоре вы их увидите, чтобы молиться более целенаправленно.

— И это можно делать где угодно, даже далеко отсюда, и не обязательно это как-то проявлять, достаточно мысленного обращения? — переспросил Кериш.

Он заёрзал под моим взглядом, и я не удержалась, очень серьёзным тоном заявила:

— Всем — да. Но для тебя особый режим — преклонив колени и стукаясь головой о землю.

— За что? — простонал Кериш.

— За всё хорошее, — улыбнулась я и оглядела новообращённых жрецов, сидевших передо мной и Лисаром полукругом.

Я вздохнула и скосила взгляд на странную, несколько отстранённую полуулыбку Лисара.

— Я извиняюсь, — Кериш распластался на земле и правда постучался головой. — Я искренне извиняюсь за то, что влез с непрошенными советами, я же не знал, что вы уже триста лет влюблены, на одной стороне и заняты общим делом. Если бы знал, я бы и слова не сказал! Я извиняюсь!

Последнее получилось несколько истерически, и я почесала затылок.

Вечерело, из-за чего белоснежный храм за моей спиной казался ещё ярче, пронизывая воздух мягким сиянием. Мы с Лисаром потратили почти три часа на рассказ о былых временах, пришествии врагов с антиманой, объединении богов и плане по спасению мира, где всем нам уготована определённая роль. Вроде бы всё было понятно, но по лицам видно — далеко не все убеждены.

А, возможно, рассказанное было понятно только мне и Лисару, и даже выглядевшие убеждёнными могли просто преклоняться перед силой.

Глядя в лица новых жрецов, я ещё острее поняла, что мы с Лисаром совсем из другого мира. Наверное, современным людям трудно представить, понять и осознать то, что для нас было обыденностью.

Их мир был выхолощен, герои из людей слабы, маги редки, а «проклятие богов» необратимо насылало на мир неисчислимые бедствия. Как при таком раскладе представить, что неисчислимые бедствия можно остановить вот прямо сейчас, достаточно просто молиться тем, кого раньше боялись, презирали и старательно пытались забыть? Как тут поверить, что перед ними живые и бодрые скачут люди, жившие триста лет назад? Как примириться с тем, что восславлял религию врагов и ненавидел своих единственных возможных защитников? Как человеку, непривычному к богам, вдруг подойти к богу?

Но, в любом случае, у них не было выбора, кроме как следовать за нами, ведь нам действительно нужна их вера для защиты мира от вторжения.

* * *

Морские течения меняли направление, огибая неподвижную тёмную воду, окружавшую идеально круглый чёрный остров. Его угольная поверхность не отражала свет, не обрастала склизкими водорослями, как положено обрастать вечно омываемым камням. Здесь не было ветра. Не было маны, что должна пронизывать весь этот мир, и сам воздух этого искусственного острова был наполнен чужой, противоположной этому миру энергией.

На чёрной поверхности возвышались такие же чёрные пирамиды. Они вибрировали, наполняя воздух лёгким гулом и антиманой.

Тела находившихся здесь существ принадлежали этому миру, но их души были чужими.

Один из обитателей острова смотрел вдаль, в его глазах отражалась неподвижная вода и пурпур заката. На запястье, резонируя с вибрацией пирамид, подрагивали колокольчики браслета.

К нему подошёл другой человек с чужеродной душой, шелестя длинным шёлком одежд, и в тёмных глазах его тоже отразилось закатное небо.

— Я не верю этому жрецу, — сказал подошедший. — Прошло слишком много лет, он мог передумать или заманивать нас в ловушку. Нам следует подстраховаться.

— Я чувствую незримое присутствие богов, значит, он вытащил их из норы согласно договорённости. Нам остаётся только завершить эту великую миссию. В решающий момент жизнь жреца будет зависеть от нас, какой ещё страховки ты хочешь?

— Жизнь его женщины.

Солнце погружалось за горизонт, раскаляя свинцовые пласты волн. Они болезненно пылали, пытаясь затянуть пурпурный шрам, и человек с чужой душой не мог отвести взгляд от этого завораживающего действа, так похожего на олицетворение их затянувшейся войны:

— Её жизнь и так на кону. Нужно просто действовать по плану.

Глава 29. Слуги многих господ

Боги… их тщеславие ничуть не меньше людского. Стоило им только обзавестись несколькими жрецами, и они прихорошились: Бенну покрыл когти и клюв золотом, позолотил прожилки перьев, а Шолотль украсил свои когти и наросты на голове платиной, очертил ею кромки чешуек на шее и груди.

Разделённые двойными колоннами простенка, они сидели в своих освобождённых от жидкой маны нишах, и на их каменных тронах мерцало золото и платина соответственно.

Вдвое крупнее людей, недостижимо величественные, Бенну и Шолотль одинаково свысока взирали на стайку преклонившихся жрецов.

Бенну был тем, кто присмотрел меня для управления божественной армией. Через третьи руки давал испытательные задания, из-за которых я побывала в таких задницах, что не хотелось вспоминать. Возможно, проблемы в этих миссиях тоже были его рук делом — он никогда не говорил об этом, но и не отрицал.

Не будь я такой безумно упрямой и гордой, что не позволяло сдаваться на полпути, моя жизнь могла бы быть намного спокойнее. Даже сейчас, честно говоря, я не уверена, что, зная всё наперёд, решилась бы такое повторить — я бы лучше пошла и набила морду Лисару, чтобы он обратил на меня внимание.

Из всех фениксов Бенну был источником самых странных и коварных планов. Именно он поставил мне условие убить бога или умереть. Именно он выбрал мне в жертву брата Шолотля — Каана, изначального покровителя Лисара.

Причин было несколько: Каан был умным, умел придерживаться определённой линии поведения, он намного лучше Шолотля управлял паствой и строил планы. А ещё он был сострадательным, и в глазах Бенну это слабость, на которой стоило сыграть.

Так и оказалось.

Каан, как и предполагал Бенну, пришёл спасать похищенную мной его человеческую любовницу — просто тлен в глазах других богов. Пришёл один, как я требовала, и последними словами Каана была просьба её отпустить. И меня это тронуло… Я тогда сидела на нём, опутанном сплетённой Бенну сетью, которая не позволяла принять драконий облик и использовать божественную силу, убивала его, а Каан смотрел на меня ясными, добрыми глазами и просил не убивать простую смертную женщину.

Наверное, Лисар понабрался этого романтизма у него, или Каан выбрал его своим воспитанником за некоторое сходство.

Так вот, я сидела на Каане, в моей руке был кинжал, его кожа горела под магическими нитями сети, пропитанной кровью богов, а он уже понимал, что попался окончательно и бесповоротно. У него был очень