Божий Дом - Сэмуэль Шэм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Думаешь я знаю? Большое дело. Лети высоко. Наслаждайся, Баш. Великие умы не должны зацикливаться на чем-то одном.
— Да, но мне нужно решать, — потерянно сказал я, оставшись в одиночестве после стольких запрограмированных лет. — Я не знаю, что делать.
— Делать? Ну в Бруклине мы всекда делали вот это, — сказал Толстяк и сплел свой мизинец с моим. «Сцепляли мизинцы".
— Сцепляли мизинцы?
— Ага. Это то, что мы делали в Бруклине, когда не знали, что делать.
Шутка? Но нет, его лицо оставалось искренним и серьезным. Я чувствовал, как его толстый мизинец обхватывает мой. Внезапно я понял, что он имел ввиду. Это был совершенный волшебный миг. Он почувствовал пустоту и заполнил ее. Он показал, что я не одинок. Мы были связаны. Это была любовь. Независимо от обстоятельств мы с Толстяком останемся друзьями.
— Для толстого парня ты не так уж сильно потеешь, — сказал я, засмеявшись.
— Жизнь тяжела, но даже толстый парень может поститься на Йом Кипур.
* * *Мы с Бэрри смеялись над заглавной статьей в «Докторских Женах», посвященной потрясающей жене, которая «зная о глубинном смысле докторского ужина», когда ее великий доктор-муж отправляется на экстренный вызов, который может его надолго задержать, и еда остынет, научилась «сохранять свежесть ростбифа на многие часы», заворачивая его в фольгу и подогревая на горячем блюде. Я рассказал Бэрри про свое укрытие на верхней полке и спросил, не является ли это очередной регрессией.
— Нет, я думаю, что это интеграция. Ты пытаешься выработать план дальнейших действий. Теперь, когда ты знаешь, что можешь быть врачом, ты думаешь о том, чтобы отказаться от медицины и двигаться дальше. Чем ты все-таки думаешь заняться?
— Отправиться с тобой во Францию. Может быть год не работать.
— Но что ты скажешь Легго?
— Я не знаю. Я ненавидел все это. Целый год был дерьмом.
— Не правда. Толстяк, полицейские, твои приятели. Они тебе нравились. И тебе нравилось разговаривать с пациентами в амбулатории, не так ли?
— Только, если мне не приходилось заниматься чем-то медицинским.
— В приемнике ты был очарован Коэном, — сказала она задумчиво. — Почему бы не стать психиатром?
— Я? Психиатр?!
— Ты, — сказала она, глядя мне в глаза. — Быть с людьми — то единственное, что протащило тебя через этот год, Рой. А «быть с» и есть суть психиатрии.
«Щелк» прозвучало у меня в голове. Я попросил ее повторить последнюю фразу.
— «Быть с» и есть суть психиатрии. Ты всегда смотрел на мир под своим особым углом. Психиатрии может быть тем, что тебе нужно.
— «Быть с». Доктор Сандерс, умирая, сказал, что главное для врача быть со своими пациентами.
— Ты имеешь в виду быть с пациентами?
— Не только. Даже со своей семьей.
— Семьей? Моего деда СПИХНУЛИ гнить в богадельню. Мой отец…
…Нет ничего лучше в болезни, чем быть с кем-то, кому можно довериться и доктор идеально для этого подходит…
— Ты говоришь, что психиатрия может действительно что-то дать пациентам? Это отличается от терапии. Можете ли вы что-то излечить?
— Иногда. Если болезнь замечена на ранних этапах.
— То есть главное это то, что вы можете сделать что-то для пациентов?
— Нет, то, что ты можешь сделать что-то для себя.
— Что ты можешь сделать для себя? — спросил я удивленно.
— Рост. Вместо того, чтобы забывать, ты запоминаешь. Вместо защиты и поверхностного взгляда, ты стараешься открыться, копать глубже. Ты создаешь. Основной инструмент психотерапии — ты сам и то, кем ты можешь стать.
Мне было сложно думать. Неожиданно в хаосе появился просвет. Я могу стать кем-то, кого я не презираю? Отвязаться от прошлого? Избавиться от избегания, нетерпения, ярости? Я спросил, что мне нужно начать читать.
— Фрейд. Начни с «Грусти и Меланхолии». Там Фрейд говорит: «Тени потерянных объектов накрывают эго.» Ты был накрыт этой тенью целый год.
— Какой тенью?
— Своей тенью.
Моя ячейка человечности, моя Бэрри. Как я вырос до того, чтобы любить ее, принимать ее, заботиться о ней за этот корежащий год.
— Я люблю тебя, — сказал я. — Я пережил этот кошмар лишь благодаря тебе.
— Частично да. И ты прав, эта интернатура была, как сборник детских кошмаров: агрессия, страх отомщения, а затем окончание, в котором ты не побеждаешь, но выживаешь. Это чистейшая тема Эдипа: мать, отец и ребенок.
…Надеюсь ты закончишь хорошо и получишь бесценный опыт. Теперь ты можешь решить многие медицинские проблемы и еще столько всего нужно узнать. Я волнуюсь по поводу мирового экономического кризиса и теперь держать деньги в банке не имеет никакого смысла. Не знаю, что говорила тебе мать, но это было правдой и основой всего. Я знаю, что ты волнуешься о нас и это никогда не изменится. Расстояние и обстоятельства не дают нам видеться чаще и это неминуемо в наше время. Я хотел бы поиграть в гольф с моим старшим сыном и надеюсь, что это вскоре случиться. Моя страсть к этой игре бесконечна, и я наслаждаюсь этим…
24
Расставшиеся с иллюзиями, не желающие продолжать в качестве резидентов Дома, но и не знающие, что делать дальше, мы нуждались в помощи. Мы обратились к Толстяку. Во время ужина в десять мы спросили его, что нам делать.
— По поводу чего?
— Что делать первого июля. На какую специальность пойти.
— То, что все сейчас делают. Проведите симпозиум.
— На какую тему? — спросил Эдди, глаза которого были слегка расфокусированы из-за транквилизаторов.
— На тему «как выбрать специальность.» На какую же еще?
— А кто его проведет? — спросил Рант.
— Кто? — улыбнулся Толстяк. — Я. Звезда кишечных пробегов кинозвезд.
Слух быстро разошелся и в назначенный день студенты и терны всего Дома собрались вместе. Даже Гилхейни и Квик присоединились к нам. Переполненная комната затихла, и Толстяк начал:
— Система медицинского образования порочна. К тому моменту, когда мы понимаем, что не будем докторами из телевизора, раздевающими загорелых красоток, а будем докторами Дома, вручную раскупоривающими кишки гомеров, мы вложили слишком много, чтобы развернуться и уйти, что приводит нас к вашей патовой ситуации. Все должно быть наоборот. В первый день тернатуры приведите блюющего от страха студента ЛМИ к койке Оливии О. и отвратите будущих хирургов ее горбами, а будущих умников-терапевтов параметрами несовместимыми с жизнью и ее нежеланием ни умереть, ни излечиться. Даже будущие гинекологи, увидев поле своей будущей деятельности, обратятся дантистами. А потом и только потом тех, у кого хватит выдержки можно допускать для последующего обучения.
Как мы и ожидали начало было прекрасным. Но как это может помочь нам?
— Но сейчас мои слова вам не сильно помогут, так как к этому моменту вы вложились по полной и вы в ловушке. И что теперь? Теперь перед вами множество специальностей, из которых можно выбирать. Большинство этих специальностей предполагает точно такой же близкий контакт с пациентами, которым вы наслаждались весь этот год и пытку ночных дежурств. Это специальности, предполагающие «прямую заботу о пациентах.» Таковые специальности здесь обсуждаться не будут. Мазохисты могут удалиться.
Никто не ушел.
— Я сам иду в специальность, включающую прямую заботу о пациентах — гастроэнтерологию. У меня есть причины. Я — особый случай. Для моих планов гастроэнтерология подходит лучше всего. Повезло, не так ли? Но теперь про специальности, которые не требуют заботу о пациентах. Их всего шесть: Лучи, Газы, Трупы, Кожа, Глаза и Психи.[210]
Толстяк написал эти шесть слов на доске и сказал, что с нашей помощью перечислит плюсы и минусы каждой из специальностей. Он назвал это «теорией игры.» Это поможет нам принять решение в выборе специальности.
— Первое — лучи. Преимущества радиологии?
— Деньги, — сказал Чак, — много денег.
— Точно, — сказал Толстяк, — реальное состояние. Еще плюсы?
Но, помимо доказанного отсутствия прямого ведения пациентов, никто не нашел дополнительных плюсов, и Толстяк спросил про минусы.
— Гомеры, — сказал я, — приходиться проводить тесты на гомерах.
— Нарколепсия, — добавил Хупер, — ты все время находишься в темноте.
— Гонады, — сказал Рант, — рентген может поджарить твоих сперматозоитов. Твой первый ребенок окажется одноглазым, двузубым и с восемью пальцами на каждой руке.
— Отлично, парни, — сказал Толстяк, записывая все это. — Мы движемся!
Мы создали таблицу специальностей, не включающих прямую заботу о пациентах:
ЛУЧИ: [+] Деньги (до ста тысяч в год)
[—] Гомеры, нарколепсия, повреждение гонад и восьмипальцевые дети, клизмы с барием и кишечные бега.