Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА II - авторов Коллектив

Оа Рцел провел ладонью между собой и СДФ, и диорама исчезла. «Троично ты моё непарнокопытное», – ласково сказал он девятиножке. Девятиножка ничего не ответила.

На пульте загорелся сигнал вызова, но связист заранее перевел свой прибор в режим «соединять только при крайней необходимости». Вызывавший не настаивал.

К чувству вины за гибель друга – оно оставалось, как ни разубеждал связиста Цоль Вэг, – добавилась тревога и за свою миссию на этой планете. Собственно, Арисота попал в экспедицию благодаря Ирцельду, – и справится ли Ирцельд без него? Выдержит ли всё то, что ему предстоит через несколько недель? И как он после этого придет в себя? Скольких лет жизни будет стоить то единственное, ради чего он здесь, ради чего именно он, Ирцельд Вещий, брат-близнец астролётчицы Линны Θоор, был включен в состав экспедиции «Лоэнгрина»?

…И это неистребимое желание – «прокрутить» на несколько дней назад, когда всё ещё можно было исправить…

Взгляд Оа Рцела остановился на томике Ахматовой, читанном столько раз вместе с Арисотой. Память звездолётчика вновь наполнили русские звуки:

…А за проволокой колючей,В самом сердце тайги дремучей —Я не знаю, который год, —Ставший горстью лагерной пыли,Ставший сказкой из страшной были,Мой двойник на допрос идет.

(«Здесь «двойник» – не в «египетском» смысле. Под «двойником» она, конечно, имела ввиду самоё себя, но с которой случилось то, что в действительности только могло случиться.»)

А потом он идет с допроса,Двум посланцамДевки безносойСуждено охранять его.И я слышу даже отсюда —Неужели это не чудо! —Звуки голоса своего…

«И я слышу даже отсюда……. «Мой двойник на допрос идет…» – отозвалось глухим эхом в глубине сознания.

– Ей было ведомо многое, – думал звездолётчик, – может быть, и такое, к чему мы только начинаем подступаться. Но это… Что это? Косвенное свидетельство того, что время ветвится? Контакт с какой-то точкой на другой ветви? – Оа Рцел быстро набросал несколько фраз на листе бумаги: «Ветвление времени? В каких-то точках (квантуется)? Или бесконечно часто? Какой мощности бесконечность?». – Мысли закружились в вихре – и вдруг пришло ощущение абсолютного запрета. Или это только усталость? Усталость чувств после внезапной гибели друга и двойника (в том смысле, в котором это слово существовало только для них двоих), двойника, с которым можно было говорить обо всём, и он понимал с полуслова? – Мы знаем, – мысли Ирцельда повернули в другую сторону, – ещё со времён первых ЗПА, – что структура времени нелинейна. Спираль – виток за витком, – закрученная в спираль второго порядка, и так далее. (Где предел и есть ли он? – подумал Оа Рцел, не подозревая, что повторяет слова Фай Родис в её пути по краю бездны.) Некоторые витки спирали соприкасаются или близки. Может быть, в этом – сущность ясновидения? И главное: мы, вещие, пробиваемся сквозь пространство, а можно ли пробиться сквозь время?

Можно ли пробиться сквозь время – вопрос, не дающий покоя ему, историку, уже много лет. Как хочется почувствовать Россию! Не просто узнать из исторических книг, не просто представить по произведениям искусства, а именно почувствовать самому! В преодолении пространства способности Прямого луча позволяют не кружиться в бесконечно наматывающейся спирали, а пронизать её и сразу выйти к, казалось бы, удалённой точке (к любой ли?). И – неожиданная параллель – не повторяет ли всем известная структура белковых молекул, пусть упрощённо, структуру спирального пространства и спирального времени? Как мало ещё знает человечество – даже на Земле! – чтобы хоть попытаться ответить на эти вопросы!

А в это время на Земле Риг Виоль, уже готовый назавтра отправиться на космодром, проводил последний перед экспедицией свободный день в своих любимых местах – над устьем реки, в древности называвшейся Маной. Поднявшись на стартовую башню, он взглянул вниз, обводя глазами зелёные сопки с буровато-оранжевыми скалами на вершинах. Сопки вздымались, зелёные вблизи и тёмно-синие у горизонта, сколько хватало глаз, огромными застывшими волнами бескрайнего фантастического моря, непостижимым образом остановившегося в своём движении. Была весна. В тайге оголтело цвело всё, что только может цвести, и склоны сопок над Маной и Енисеем были кое-где белы от черемухи, словно их присыпало снегом, который здесь и до лета лежал в расщелинах между скал, куда не заглядывало солнце.

Место для башни Хонна Кминт выбирала с толком: здесь почти у каждого усиливались способности Прямого Луча. Порыв ветра охватил Риг Виоля, будто окунул его в волны цветущей черемухи. Вдали набирала высоту в восходящем потоке большая птица.

Риг Виоль внутренне напрягся, сделал над собой усилие и плавно отделился от стартовой площадки. Повернулся в воздухе и вытянул руки вперёд. Не шевелясь и внутренне напрягшись ещё сильнее, усилием воли набрал скорость, пролетел над рекой, над широким распадком и приземлился на плоской вершине скального столба над бело-зелёной сопкой. Прежде, чем начать спуск, посидел, отдыхая, на теплом шершавом камне, любуясь весенней тайгой, и, вспомнив, как когда-то учили его летать друзья, ушедшие на «Лоэнгрине» к далёкой Соноре, мысленно послал им немой привет. Через несколько дней и ему предстоит окунуться в неведомое.

В это мгновение у Ирцельда отлегло от сердца. Через секунду он почувствовал призыв Цоль Вэга, терпеливо ждавшего в небольшом зале, называвшемся, как на корабле, кают-компанией.

– Рад, что вы пришли, Оа, – обычно спокойный и почти без интонаций голос Цоль Вэга теперь звучал тепло и прочувствованно.

Оа Рцел обвел взглядом знакомую кают-компанию и полувопросительно посмотрел на начальника. Тот наклонил голову, как бы говоря: «Да, это сделал я».

Незастеклённую внутреннюю стену овального зала, где обычно находилось изображение архитектурного комплекса Совета Звездоплавания, теперь, после гибели Арисоты, занимала в точности воспроизведённая с памятной «звёздочки» СДФ картина древнего русского художника.

На голубом в сумеречном свете снегу лежал, запрокинув белокурую голову и сомкнув глаза в вечном сне, тонкий юноша в старинном доспехе. Длинные пальцы узкой руки уже не сжимали рукоять упавшего в снег меча. Лунные блики на миг застыли на ненужном теперь алом круглом щите, синевато-стальном шлеме и бледном лице юноши. Над ним, на фоне светящегося облака, стояла, не касаясь земли, призрачная воительница с белым конём, прилетевшая унести душу убитого в область блаженства – Валгаллу. Короткая двойная надпись на русском и современном языках сообщала имя художника и название картины: «Валькирия над сражённым воином».