Потому что ты мой - Риа Фрай

нее внутри датчиком, похожим на недооформленную конечность эмбриона. Пока врач продолжала измерения, до Ли начало доходить. Ширли беременна больше пяти месяцев и ничего не заподозрила? Плод не шевелился? Не брыкался? Ее не тошнило? Хм… последнее время она стала сонливой, часто отказывалась от еды, постоянно звонила кому-то вечерами и упорно замыкалась в себе. Осознавала в глубине души, что беременна?

– А оно… он… нормальный? – спросила Ли.

– Минуточку, – пробормотала узистка и, нагнувшись, что-то проверила.

Ли провела языком по пересохшим губам, сердце стучало о ребра.

– Похоже, ребенок хорошо развивается, – продолжала врач. – Плацента цела. Никаких внутриутробных аномалий не вижу, но позову еще одного врача.

– И уже слишком поздно?.. – начала Ли.

– Прерывать? – Женщина вытащила стержень и, положив его на застеленный бумагой поднос, сняла латексные перчатки. – Да, мне жаль, но прерывать уже поздно.

Ширли со стоном закрыла лицо руками.

– На каких сроках еще можно сделать аборт? – спросила Ли.

– Если по правилам, то девятнадцать недель и шесть дней.

Ширли вновь выпрямилась.

– Девятнадцать недель и шесть дней? Так у меня ненамного больше. Сами только что сказали, двадцать одна неделя.

– Да, мэм, но девятнадцать и шесть самый крайний срок, многие врачи на нем отказываются от абортов. В вашем случае уже ничего сделать нельзя. Мне очень жаль.

Ли бросило в холодный пот. Ширли не хотела ребенка. Была не в том душевном состоянии, чтобы брать на себя такую ответственность… или нет?

– А можно нам еще раз поговорить с мистером Коннорсом? – спросила Ли.

Узистка встала и предложила Ширли одеться.

– Я приглашу его к вам, когда будете готовы.

Спрыгнув со стола, Ширли хранила пугающее спокойствие. Она взяла несколько жестких бумажных полотенец и вытерла гель между ног.

– М-да, скверная новость.

– Ну, что-то наверняка можно предпринять. Мы что-нибудь придумаем.

Обсуждать срок Ли не хотелось. Если Ширли забеременела пять месяцев назад, а вечеринка как раз тогда и была…

Ли хотелось рассказать усатому и доброму на вид мистеру Коннорсу о возможном отце ребенка, о своем собственном отце и странности обстоятельств. О наркотиках в прошлом. О пьянстве. Ее хотелось рассказать о всех мужчинах, с которыми спала Ширли до ее отца, и, несмотря на это, никогда не беременела.

– Ты…

– Что я? – Ширли, одевшись, повернулась к Ли.

– Не желаешь сделать тест на отцовство? Для ясности?

Ширли пожала плечами:

– Да вроде как придется.

– Думаю, да. – Ли кивнула. – Просто чтобы знать.

Она боялась думать о том, что произойдет, если этот ребенок от парня с той вечеринки? Что это будет означать? Каково Ширли будет с малышом, зачатым вот так?

Через несколько минут в дверь кабинета постучал мистер Коннорс. Несмотря на отчуждение, Ли взяла Ширли за руку. Она не бросит подругу, что бы доктор ни сказал.

Ли сжала пальцы Ширли, и та ответила тем же.

– Входите, – наконец произнесла она.

Настоящее

58

Ноа

Грейс постепенно сменяет гнев на милость. Наконец-то. Неуверенность в будущем уходит в прошлое. Ноа свыкается с горьким разочарованием от отказа. Но не сдается.

Как только они окажутся в более подходящем месте и Грейс будет на втором или третьем триместре беременности, он снова сделает ей предложение. Возможно, для второй попытки попросит мальчиков помочь с романтической обстановкой. Так или иначе, он намерен провести жизнь с этой женщиной и ее детьми. При мысли о будущем малыше на губах Ноа мелькает улыбка. Они решили не выяснять пол. Хоть Ноа любит Мейсона и Луку, он молится, чтобы у Грейс родилась девочка. Всегда хотел дочь.

Ноа собирается пойти с Грейс на следующий прием у врача – первый раз для него, третий для нее. Ему не терпится посмотреть на малыша хотя бы на экране УЗИ. Услышать, как бьется его сердце. Увидеть очертания тельца. После этого он станет реальнее.

Несмотря на все невзгоды, выпавшие на их долю, Ноа благодарен судьбе: испытания сделали их сильнее. Они сделают их несокрушимыми.

Ноа приезжает к дому Грейс слишком рано и ждет на подъездной дорожке. Не желает нарушать ее утренний распорядок, хоть и хотел бы сварить ей кофе без кофеина и приготовить завтрак. Он берет пакет из гастронома с рогаликами и свежим кофе в зернах и находит на кольце ключ от двери Грейс.

Ноа все-таки обратился к психологу – чего всегда избегал, – чтобы справиться с травмой, нанесенной самоубийством брата. Уайатт был самостоятельной личностью, принимавшей самостоятельные решения. Его гибель стала величайшей трагедией в жизни Ноа, но он не виноват. Теперь это знает.

У него есть собственная жизнь, и он должен позаботиться о собственном благополучии. Ноа рассказал психотерапевту и о той самой вечеринке, причем в таких подробностях, что теперь его психолог знает о ней столько же.

Загадка Ширли и Ли остается неразгаданной, пазл не складывается, но бессмысленно беспокоиться о том, на что не можешь повлиять. Нужно заниматься своими делами, а не чужими. Грейс теперь опекун Мейсона, и это главное. Трудно представить для него более чудесную мать.

Ноа отпирает дверь. Грейс на кухне, намазывает для мальчиков тосты.

– Привет! – Ее глаза сияют, да и вся она излучает то сияние беременных, о котором все говорят, пусть даже живота пока не видно.

Ноа поднимает пакет.

– Собирался приготовить тебе кофе и завтрак, но вижу, что ты меня опередила.

Она взмахивает ножом.

– Суматошный день, но с твоей стороны это очень мило. Спасибо. – Грейс намазывает на тост масло. – Не передумал забрать Луку из школы?

– Нет, конечно.

Грейс сверяется с часами и облизывает нож.

– Возможно, придется его и покормить. У меня совещание, и оно может затянуться.

– Я все сделаю. – Ноа ставит пакет на стол и засовывает руки в джинсы, борясь с желанием обнять Грейс.

– Отлично. – Она кладет нож, моет руки и делает несколько шагов к Ноа. – Хочу, чтобы ты знал: я и правда стараюсь, – поколебавшись, наконец говорит Грейс. – В смысле, насчет нас. Большего пока обещать не могу, лады? Просто мне нужно еще немного времени.

Ноа кивает, чувствуя сильнейшее облегчение, напряженное как струна тело расслабляется. Она и прежде обиняками давала надежду, но никогда не говорила ничего конкретного.

Ноа едва сдерживает желание прижать ее к груди.

– Этого более чем достаточно. – Он целует Грейс в щеку – и не торопится отрывать губы. Запах ее волос пьянит. Все тело пробуждается к жизни, но Ноа держит себя в руках. Он не станет давить на нее. Пусть сама придет к нему.

– Значит, до скорого? – Грейс отходит и улыбается ему. На эту улыбку хочется любоваться до конца жизни.

– Мы будем здесь.

Грейс,