Тело сдал — тело принял. Книги 1-7 - Александр Борисович Шорников

нога стала меньше его беспокоить. Никитин попробовал немного усилить темп ходьбы и обнаружил ещё одну неприятную особенность. При быстрой ходьбе его тело начинало немного приволакивало ногу, что мешало нормальной ходьбе и бегу.

Пришлось учить своё новое тело, невзирая на боль, ставить ногу несколько по-другому. Походив вокруг ложа в быстром темпе, в маленькой хижине было очень мало свободного места, ещё минут десять и немного освоив новый стиль ходьбы, он в полном изнеможении присел на кровать.

Биоформа было, мягко говоря, не очень… Стерев пот, Сергей отпил ещё солоноватой воды и начал подводить итоги первого, хотя нет — уже второго дня пребывания в новом мире.

Результаты были, конечно, не особенно хорошие. Никитин вспомнил изображение Конана-варвара, каким его рисовали художники на обложках книг в стиле фэнтэзи. С телом можно сказать здесь ему не особенно повезло, придется начинать телострой с самого начала.

А какое прекрасное начало могло бы быть, если тело героя было готово к боям и походам, изначально. Мускулистый черноволосый герой неутомимый в приключениях и в постели но, увы! Ну, да ничего, самое главное Хранитель загрузил в него, как и обещал, всю нужную ему информацию. А тело — как тело! Руки, ноги на месте — всё остальное наработаем!

Мышцы, он согнул и разогнул руки, мы накачаем, питание наладим, Никитин несколько раз энергично притопнул больной ногой. После солидной энергетической подпитки она болела значительно меньше.

— Вот так то — удовлетворённо подумал землянин, — я ещё слеплю, из этой биоформы, нормальное тело, тем более что от гиподинамии мне здесь явно страдать не придется!

Поработав с телом на физическом уровне, он решил немного отдохнуть и откинувшись на топчане занялся просмотром памяти Или.

— Настала пора осмыслить информацию, которой меня осчастливил Хранитель. Хорошо, что хоть язык понимаю! Не обманул. — подумал он.

Никитин поудобнее устроился на топчане и, выбросив из головы все посторонние мысли, стал перелистывать память мальчика с самого начала его жизни.

Вся информация о жизни Илио, или Или Хромоногий — так тут звали мальчика предоставившего ему своё тело, с момента рождения послушно потекла перед ним. Вот образ отца, небольшого роста, сильно истощенный с темными кругами под глазами от постоянного недосыпания. Он ходил, слегка приволакивая ногу, последствие плохо сросшегося перелома.

— Надо же — подивился подобному совпадению Сергей — и у его сына схожая проблема.

Образ матери, тоже небольшого роста, худенькая черноволосая с большими карими глазами. Ощущение голода, небольшая грудь матери, молока у неё было мало и, ему часто давали козье молоко, которое он сосал из рога.

— Стоп, стоп — Никитин мысленно прокрутил эту сцену назад — это воспоминание должно принадлежать младенцу, в лучшем случае, трех-четырёх месяцев от роду. Обычно люди такие ранние периоды их жизни не помнят. Интересно, а смогу ли я пройтись чуть подальше во времени.

Оказалось что можно, мало того, что он смог продвинутся назад во времени тогда, когда по существу был ещё не рождён. Самое первое осознание своего бытия у Или проявилось где то к шести-семи месяцам после зачатия. Обычно в этот период как раз и происходит вселение души в тело у большинства людей.

— Это было довольно забавно — ребёнок откликнулся на ту волну энергии, которую производил его папа, с любовью поглаживая округлившийся животик мамы.

Или был шестым — самым младшим ребёнком в семье, из них в живых к этому времени, остались только четверо — Или и три названные сестры Низа, Юфи и Сана, от брата отца. После его гибели на охоте его жена, по обычаю перешла в дом его брата и стала его второй женой, но вскоре умерла при неудачных родах.

Первым родился Или, двое других детей, девочка и мальчик, умерли вскоре после рождения. Память Или хранила горький плач матери по умершим и монотонно повторяющийся, как заклинание, шёпот отца:

— Ничего, Великая Мать даст нам ещё много детей.

Мать Или умерла, когда ему исполнилось шесть лет. Отец вскоре взял в жены другую женщину, у которой было трое взрослых дочерей. Оти так звали эту женщину, её муж уже давно умер, но никто в племени не хотел брать женщину, которая рожала только дочерей. Так они и стали жить дальше вместе, больше совместных детей у них не было.

Сана и Юфи вскоре вышли замуж, Сана стала второй женой Ноха сына Сина, владельца отары в пятьдесят голов.

Ноха был старше Саны на десять лет, ей к тому времени исполнилось пятнадцать, это считалось для неё очень удачной партией, поскольку эта семья была довольно зажиточной в деревне. Юфи, повезло меньше, она стала третьей женой Моси сына Хана, владельца отары в тридцать голов, человека старше её на двадцать лет и старшие жёны всячески её притесняли. Юфи часто прибегала к ним в дом, чтобы поплакаться вместе с Низой, о своей горькой доле.

Отец погиб три года назад, вместе с другими мужчинами племени защищая стадо овец, когда на них напали шатуны, изгои, не принадлежащие ни к какому роду. После смерти отца, мачеха пережила его только на полгода. Вся тяжесть воспитания легла на плечи Низы и её сестёр, которые как могли подкармливали Или.

Времена были тяжёлыми, в том набеге вместе с отцом Или, погибло еще тридцать мужчин, поэтому стать первой женой, владельца даже небольшого стада удавалось очень немногим девушкам. Род Степного Барана нынче насчитывал всего около шестьсот человек.

В их число не входили детей обоего пола, которым не исполнилось три года. Считалось, что их души ещё не принадлежат этому миру. Только прожив три весны, ребенок, наконец, получал своё первое, детское имя. В подростковом возрасте после инициации, они получали другое — взрослое имя.

Богатыми здесь считались семьи, имеющие не менее пятидесяти голов скота. Таких семей насчитывалось три, в такие семьи женщины с охотой соглашались идти четвертой и даже пятой женой. В этих семьях были даже свои медные котлы для готовки пищи, а глава одного из этих семейств — Муфи имел даже свою собственную медную тарелку, чему завидовал даже Мудрый, который был здесь местным шаманом и толкователем воли Апсурана.

— Мудрый — это кто здесь? А это тот самый старик, который пытался напоить его, мочой барана — припомнил Никитин. — Ладно, поехали вспоминать дальше.

Главы трех семей, Мудрый и вождь охотников, составляли правящую верхушку племени, ни одно крупное решение, касающееся жизни племени, не проходило без их одобрения. Остальные члены племени не имели особого влияния на политику племени, наиболее бедные соплеменники по