Открывашка и пробой - Павел Смолин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хорошо.
— Натерпелся за эти дни? — сочувственно посмотрел он на меня.
— Нормально, — пожал я плечами. — Отдохну, когда все закончится. Можно мне зарплату?
— Я думал, ты долей добычи берешь, — весело подмигнул Жириновский. — Во народ, а? Только возможность появилась, сразу п***ть как не в себя кинулись. А потом они же будут требовать искоренить коррупцию!
— Коррупция и воровство — это плохо, — поддержал его я. — Но деревенских понять можно.
— Можно, — признал Жириновский. — После контакта зарплату тебе выпишу. Пока тебе все равно незачем — кормят, одевают. Не обижайся, но она… — кивнул на Гришу. — …Вполне могла запудрить тебе и нам мозги.
— Но действовать-то вы уже начали, — заметил я несостыковку.
— Не «вы», а «ты», — поправил он. — И «отец» или «папа».
— От ответа уходишь, отец.
— Ты же ничего не спросил, — ухмыльнулся он.
Подловил пацана и рад.
— Еще у нас два американских оборотня есть — можно их ко мне в телохранители с зарплатой?
— То же мне «телохранители», — поморщился Владимир Вольфович. — Их Серега в одиночку под орех разделает.
Вояка приосанился.
— Наемникам и чужакам доверять — последнее дело, Андрей, — назидательно заметил Жириновский. — Пока им платишь, они вроде за тебя. Но всегда найдется тот, кто захочет заплатить больше. А то и круче — мне тут кино показывали, там здоровенный американец упал на колени и рыдал как баба, увидев руины Статую Свободы. Как думаешь, если им какой-нибудь ЦРУшник помилование пообещает, они долго колебаться будут? Но пока за тобой мои люди приглядывают — бери, поиграй в солдатики.
— Расхотелось, — признался я.
— Поздно, — отмахнулся он. — Все равно пока пристроить некуда.
Спустившись на второй этаж, прошли по короткому коридору и оказались в банкетном зале. По свободному от богато накрытых шампанским, крабами, осетром и черной икрой столов пространству курсировали разодетые мужчины и женщины всех национальностей. Узкоглазые через одного держали поводки ручных оборотней — статусная штука, видимо — что вызывало неприязненные взгляды у европиоидной части гостей. Некоторые из них прибыли из Империи — на это указывали парадно-церковные одежды. При сближении с японцами, впрочем, лица обретали вежливые улыбки, а экзотические питомцы подчеркнуто игнорировались.
Мерзко.
Мы прошлись по залу:
— Сын мой, Андрей. Сберёг бог. Нет, девочка не моя — из деревенских…
— Горжусь, он у меня отличник, первый курс педагогического института закончил…
На этой фразе он посмотрел на меня — смотри, мол, какую «плюшку» могу дать. Принял. Оценил.
— В деревне практику в школе проходит — чего ему в Москве делать? Пусть посмотрит, как простой народ живет…
— У нас такая мода, — едва заметный кивок на группу япошек. — Не приживется. Мы — русские, и всегда остаемся людьми!
На то, чтобы обойти зал по кругу, ушло больше часа. У меня немного рябило в глазах, многократно пожатая рука побаливала. Это такая вот у политиков жизнь? Столько рож запоминать — это же настоящий ад! Хорошо, что мне это не грозит. Фуршет мы покинули через служебный вход, снова попав на лестницу и отправившись на третий этаж.
— Молодец, — похвалил меня Вольфович. — Так дальше себя и веди. Чем меньше говоришь, тем меньше вероятность проколоться. Языком на людях болтать — это опыт нужен. Со временем наберешься.
— Зачем мне? — пожал плечами я.
— Пригодится, — отрезал он. — Вот смотри — ты к себе домой вернешься уже не такой, каким уходил, правильно?
— Правильно, — поморщился я.
Жизнь прежней уже никогда не будет.
— Ты не грусти, — приобнял меня за плечи. — Смотри на пережитое как на уникальный опыт, сделавший тебя лучше. Ты — не ссыкло, в истерики не впадаешь и вообще парень башковитый. Вот ты Тимофею рассказывал, в школе работать хочешь?
Посмотрев на сохранившее невозмутимое лицо — «работа такая» — КГБшника, я кивнул.
— Это же пустая трата твоего потенциала! — продолжил Жирик. — Меть выше! Ну какие в деревне перспективы? Три ступеньки: учитель, завуч, директор. Всё! Легкотня, скука!
Он ведь прав — зачем я себе мысленные ограничители выставил? Я способен на большее!
— Ты — мужик! — добавил он. — Такое пережил! Как тебе такое: уговаривай близких в этот мир перебираться. Здесь я вам хорошо устроиться помогу, а там, — он ухмыльнулся. — Я — мёртв.
Тьфу ты, он меня просто подкупить хочет! То же мне тренер личностного роста! Но… Но в целом он прав: с таким «блатом» жизнь будет гораздо лучше. Пока проявляем дипломатию:
— Я подумаю.
Глава 28
Мероприятие проходило в концертном зале правого крыла МВДЦ. Из трех сотен (спросил) кресел почти треть оказалась пустой. Жириновский, губернатор Лебедь — перед началом конкурса к нам присоединился — пяток каких-то московских «пиджаков» и пара богато наряженных иностранных делегаций разместились в первом ряду, а меня после «знакомства» сослали в пятый ряд, сидеть с Лёхой, охраной и какими-то неграми.
Особо важные иностранцы мне не понравились: смотрели так, будто я им денег должен, а их вежливые фразы были полны лжи. Последнее, впрочем, для подобных мероприятий стандарт.
Из динамиков на стенах и потолке играет приятная, стилизованная под фольклор музыка, задник сцены представляет собой картину-пейзаж с видом на несущую воды речку между засаженным пшеницей полем и березовой рощицей. Над этой прелестью — транспарант: «Тридцать восьмой краевой конкурс фольклорной песни».
Балкончики оккупировали вояки — наши, их форма мне привычна, и иностранные. Целятся из снайперских винтовок, особое внимание уделяя сцене и входам в зал — открыт только один, главный. Немного нервирует такая обстановка, бабушкам каково?
Музыка стихла, и на сцену бодрым шагом выкатился прилизанный мужик в костюме:
— Приветствуем конкурсантов и зрителей на тридцать восьмом краевом конкурсе фольклорной песни, — поздоровался он с залом.
Иностранцы прикрыли архаичного вида, лишенные пары наушники в правом ухе — перевод слушают, видимо.
— Время неумолимо идет вперед, мир — меняется, ширятся торговые связи, но народная душа не меняется. Из недр веков берет свое начало народная песня, бок о бок проходит она по жизни с людьми. Эту песню не задушишь, не убьешь! Сегодня перед вами выступит десять лучших сибирских коллективов народной песни. Позвольте представить вам уважаемых членов жюри.
«Члены» сидят за столом справа от сцены, пятеро человек.
— Председатель жюри, Второй заместитель Министра культуры Красноярского края, Илья Андреевич Васильев.
Седеющий мужик в очках поднялся на ноги и поклонился вялым аплодисментам.
— Певец, продюсер и композитор, заслуженный артист России, Аркадий Семенович Укупник.
Аплодисменты от соотечественников усилились, и им поклонился пожилой, красующийся длинными белыми кудрями, худой мужик в очках. Знакомая фамилия,
