Волчьей тропой - Марина Милованова

Свежий ночной воздух после душного воздуха в доме, с примесью сладковатого запаха крови, подействовал в некоторой степени отрезвляюще и даже живительно. Ролана неторопливо шла по дороге, не спеша высвобождаться из объятий охотника, и с отстраненным спокойствием рассматривала длинные тени, ложившиеся под ноги от света фонарей.

— Кто был тот второй мужчина, который ударил меня? Я никогда его раньше не встречала.

— Марис. Признаться, я давно его не видел. И не имел ни малейшего понятия о том, что он выполняет грязную работу по указке Теннира.

— Он смог подойти ко мне так незаметно! — расстроенно вздохнула девушка. — Не нужно было мне пить медовуху.

— Особенно такими порциями и с непривычки, — усмехнулся Илмар. — Но только и в случае полной трезвости ты бы вряд ли его заметила. Дело в том, что Марис — хамелеон и легко маскируется под нужный образ. Это называется мимикрией. Причем если хамелеоны в основном меняют только цвета, то ему удается менять и саму форму тела. Поэтому заметить его довольно сложно. Он способен прикинуться деревом, кустом, предметом мебели и всем, к чему прикасается, за исключением одушевленных организмов. Точнее, уже правильней сказать — прикасался.

— А что, если нам не поверят? — Ролана резко остановилась, в глазах вспыхнула неподдельная тревога. — Только представь: тебя много лет не было в долине, а я так вообще впервые появилась. И вдруг прямо в разгар праздника при нашем непосредственном участии погибает сам олд-мессэ! Очень похоже на переворот с целью захвата власти. Не находишь? Тем более что единственный свидетель лежит в погребе с вывернутой шеей.

— Первым делом мы должны оповестить остальных, — устало отозвался охотник, увлекая ее вперед. — А дальше видно будет.

ГЛАВА 7

Несмотря на опасения леданы, остаток ночи прошел спокойно. Узнав о смерти Теннира, никто из стражников не набросился на них с намерением убить на месте. Несколько человек отправились к дому мессэ, а Илмар с Роланой пошли на площадь — предупредить остальных, чтобы готовились к созыву схода.

По дороге Ролана искренне недоумевала: как может идти об этом речь, когда все жители пьяны и веселы и меньше всего могут думать сейчас о серьезных делах. Но к ее искреннему удивлению, каждый элим, которого Илмар вытаскивал либо из-за стола, либо из объятий пляшущей красотки, либо поднимал упившегося в хлам с газона, мгновенно трезвел, отставлял бутылку, забывал о подруге и уходил прочь с площади.

Охотник вовсе не ставил перед собой цель испортить праздник всем жителям долины, предупреждая исключительно нужных людей, но его избирательность очень скоро привлекла всеобщее внимание. Поползли слухи, площадь быстро поредела. Вскоре у дома Теннира собралась толпа.

Вспоминая тот бардак, который некогда сумели устроить у дома шенна Орниса всего три женщины, Ролана шла через толпу с затаенным страхом. Тем не менее элимы вели себя спокойно и тихо, без бурных проявлений эмоций. На лицах читалось любопытство, недоумение и сожаление. Больше ничего.

— Пройдемте в дом, — вежливо пригласил ожидающий их на крыльце воевода, распахивая дверь. — Один из двоих еще жив.

— Теннир? — воскликнула Ролана, почувствовав в груди мимолетное облегчение.

— Нет, — качнул головой воевода. — Марис. Но очень скоро именно ты, девочка, — он строго взглянул на ледану, — получишь полное право на его смерть.

Пока Ролана обдумывала услышанное, они оказались в уже знакомой комнате. Тело Теннира уже завернули в матово-черную пленку и перенесли на другое место. Тоненькая девушка, сосредоточенно сжав губы, торопливо замывала пол от крови, сердито сметая в сторону веником попадавшиеся под руки щепки от поломанной мебели.

Вполне живой, не считая нескольких кровоподтеков и разбитых губ, опутанный веревкой, Марис сидел между двумя удерживавшими его воинами, угрюмо уставившись в пол застывшим взглядом.

— Мы дали ему противооборотный наркотик, — сообщил воевода Илмару.

— Надо же, я думала, он шею сломал! — не удержалась от восклицания ледана.

— Ящерицы очень гибкие, — тихо ответил охотник. — В некоторых случаях они отбрасывают хвост, а со стороны может показаться, что потеряна рука или нога. Могу я задать несколько вопросов? — обернулся он к воеводе. Получив согласие в виде короткого кивка, присел перед Марисом и приподнял его голову за подбородок. Молча уставился в глаза.

У Роланы побежали по спине мурашки. Прямое мыслечтение — даже наблюдая за подобным действием со стороны, она не могла избавиться от ожившего в памяти безотчетного страха.

Хамелеону было тяжело: по лбу, смывая кровь с губ и подбородка, текли целые ручьи пота, бледная кожа приобрела синюшный цвет, а тело сотрясала крупная дрожь. Но прервать контакт он не мог при всем своем желании.

Выждав еще минуту, показавшуюся девушке бесконечной, охотник отпустил Мариса и поднялся на ноги. Прочтенный завалился набок, пребывая в глубоком обмороке, возвращение из которого теперь вызывало очень большое сомнение.

— В принципе ничего нового, — разочарованно поморщился Илмар, отвечая на повисший в воздухе молчаливый вопрос. — Он мелкая сошка — теневик, привыкший наносить удары исключительно в спину. В долину вернулся всего пару дней назад. Видимо, Теннир его ждал. Ему известно только то, о чем я уже рассказал, плюс план Теннира по способу устранения Роланы. Изначально планировалось, чтобы со стороны все выглядело как несчастный случай. Подвыпившая и уставшая жертва должна была прийти домой и уснуть, тем самым позволив убить себя без особых проблем. Но планам помешала собака, убивать которую было нельзя, учитывая, что, не найдя любимца, Ролана моментально протрезвеет и перевернет весь дом вверх дном. А сходиться в бою лицом к лицу Марис попросту побоялся, помня о том, что имеет дело с леданой. Пришлось импровизировать на ходу, что оказалось нетрудно, потому что жертва значительно облегчила ему задачу, уйдя с площади в одиночестве. Злясь на Теннира, он не нашел ничего лучшего, как принести труп убитой к нему домой. Теннир же настолько пришел в ярость от этого поступка, что даже забыл рассчитаться, озаботившись тем, как спрятать тело без возбуждения подозрений. А потом пришел я.

Воевода задумчиво потер щетинистый подбородок и попросил всех выйти из комнаты. Когда они остались втроем, поднял задумчивый взгляд на Илмара:

— Почему ты не оживил Теннира? Ты ведь мог, я знаю.

Охотник спокойно выдержал взгляд.

— Потому что он сам предпочел уйти из жизни. И способ ухода тоже выбрал сам. Это было его право. К тому же если бы я его оживил, в итоге все равно убил бы. А две смертельные агонии подряд много даже для того, кто возжелал чужой смерти. Ты же знаешь, я не терплю издевательств над кем бы то ни было.