Дочка для владельца Империи - Татьяна Тэя
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Я и сейчас стабильна, - тихо подтверждаю. – Я крепкая, не сломаюсь.
- Знаю.
Сева подходит ближе.
- Ты зачем с Арсением хотела уехать?
Меня ни капли не смущает, что он меняет тему.
- Думала, ты его попросил меня отвезти.
- Я не просил.
- Хорошо.
Подтягиваю ноги к груди, и одеяло ползёт в сторону, обнажая левый бок и бедро. Чувствую, что ночнушка задралась высоко, но даже не пытаюсь прикрыться.
- Ни-никогда ни с кем не уезжай, только со мной, - слегка запинается Сева, он будто выталкивает из себя слова.
Я в конец смелею и хватаю его за запястье, слегка тяну на себя. Он садится.
- Хорошо.
Чувствую интенсивное напряжение: в воздухе, между нами, во всём теле. И в своём, и в его, кажется, тоже.
- Ты что, брату не доверяешь?
- Когда дело касается тебя, никому не доверяю. Даже себе, как оказалось.
- Даже себе?
Я повторяю за ним, но это выходит не специально. Пробую его ответы на вкус. Сама подвигаюсь ближе.
- Себе особенно.
С этими словами Сева кладёт ладонь мне на бедро. Я дёргаюсь, а он слегка сжимает его. Опускаю взгляд, смотрю, как его пальцы скользят по коже выше. Между ног начинает пульсировать. Каждый удар приносит волны жара и влаги.
Боже… как мало мне надо!
Севе, кажется, нужно ещё меньше. Потому что он наклоняется и целует меня. В этот раз иначе. Короткое касание быстро перерастает в полноценную атаку на мой рот. У Сергеева будто спусковой крючок отщёлкнул. Потому что его он хватает меня за талию и перетаскивает на себя.
У меня голод и жажда иного рода. После Севы никого не было. По понятным причинам. Да и не смогла бы я. Нет…
С тихим возгласом обхватываю его голову руками и тону в эмоциях и чувствах. Как этому желанию противиться? Нереально… Пульс бесится, срываясь в неконтролируемый дикий ритм. И предвкушение, которое уже ничем не унять, выходит из-под контроля. Мы оба стонем еле слышно. Я с облегчением, а Сева - будто с обречённостью. Словно он вынужден сдаться после долгой борьбы с самим собой. Наверное, так и есть? И я приветствую эту сдачу.
Он очень нетерпеливый. Да и я тоже. Послушно поднимаю руки, когда он стягивает мою ночнушку через голову, а под ней – ничего. Чтобы уравновесить баланс, я помогаю ему избавиться от футболки, и будто безумная трогаю его горячую кожу. Пытаясь захватить как можно больше. Наклоняюсь и вдыхаю его запах – терпкий, мужской, давно позабытый, воспоминание о прошлой жизни. Мои губы исследуют его кожу, а его руки – моё тело. Он будто заново его изучает. Что-то изменилось, конечно, я всё-таки родила, но во мне нет смущения, а в ласках Сергеева я ощущаю безмолвное одобрение и восхищение. Его пальцы то еле ощутимо трогают меня, то впиваются с силой, словно ставят клейма.
Наконец, Сева укладывает меня на спину, а сам встаёт, чтобы скинуть остатки одежды. Тянусь к нему, и получаю желаемое – его тело приятно вдавливается в моё. Ощущения идеальны. В голове туман, а в груди – ощущение счастья.
Не знаю, что принесёт нам утро, но очень хочется верить, что что-то хорошее.
* * *
Когда открываю глаза, в спальне я одна, хотя, готова поклясться, засыпала вместе с Севой. Прямо у него на груди под мерный стук сердца. А теперь в кровати пустота, а за окном - серо и дождь. Смотрю на часы – шесть утра.
Куда он делся в такую рань? Мы ведь даже не успели поговорить. А поговорить нам надо… очень надо.
Потягиваюсь и… улыбаюсь. Мне впервые хорошо. Впервые за долгое время. Насколько долгое? Я даже подумать боюсь. Кажется, после нашего расставания, если то, что случилось год назад можно им назвать, напряжение ни на минуту меня не отпускало. После рождения дочери я больше ни о чём не думала, кроме заботы о ней, жила по инерции, надежд никаких не питала, а теперь… Теперь их даже слишком много.
Воды рядом с кроватью не оказывается, а пить очень хочется, поэтому, встав, я набрасываю халат, чтобы спуститься вниз. Меня беспокоит, куда делся Сергеев, почему так долго не возвращается, но я старательно давлю в себе набирающий обороты вихрь паники. Думаю, что все спят в это время, но натыкаюсь на голоса.
В гостиной Сева и его мать. Разговаривают, стоя спиной ко мне. Ульяна Дмитриевна пьёт кофе, а Сева упирается ладонями в столешницу и качает головой на каждое её слово. Вижу, как напряжены мышцы его спины.
Ульяна Дмитриевна вовсе не любезна и пытается давить на сына, как мне кажется.
- А Анна? Ты о ней подумал? – внезапно выдаёт она, и я застываю, как к месту пришпиленная этим именем.
Вчерашний вечер в клубе кажется мне каким-то далёким, ночь его стёрла, но картинка: брюнетка, повиснувшей на шее Сергеева, вновь всплывает в памяти.
- А что с ней?
- Мне Никита всё рассказал о ваших договорённостях с её отцом.
- Прямо-таки всё?
- Да, и не могу сказать, что не мечтала, чтобы наши семьи породнились.
- С чего вдруг?
- Ну… ты бы лояльнее относился к Никите, - она опускает чашку на стол. – И к нашим отношениям.
- Я вашим отношениям не препятствую.
Ульяна Дмитриевна кладёт руку на плечо сыну, слегка поглаживает.
- Сева, Аня хорошая, я знаю её, ну, довольно давно. Импульсивная, правда, язвительная, но… ей будет неприятно, когда ты откажешься от договорённостей.
- А кто сказал, что я с ними соглашался или что от них отказываюсь? По-моему твой Никита Сергеевич слишком много и не по делу болтает.
Сердце подскакивает и замирает. Слова Севы, будто невидимые иглы, входят глубоко под кожу. Выходит, он переспал со мной, но совсем не собирался… совсем не собирался… Делать что?
Боже… невольно прикрываю глаза и чувствую, как колени слабеют. Я снова никакая, будто долгие недели терапии прошли мимо.
- Хорошо, но Арина мне тоже понравилась. К тому же у вас дочь! – громким шёпотом заканчивает Ульяна Дмитриевна. – Дети – это серьёзно, милый.
От её слов мне не легче.
- Когда я захочу, чтобы ты в это влезла, позову первым делом, - грубее отвечает Сергеев. -
