Смертник из рода Валевских. Книга 1 (СИ) - Василий Михайлович Маханенко

— Ты говоришь сейчас от лица Крепости или выражаешь своё личное мнение? — Графиня умела «холодить» слова не хуже церковника. — Не забывай, отец, разломы принадлежат смертникам. У тебя нет здесь власти. Не под землёй. Если Макс захочет пройти второй уровень — у него будет такое право. Задерживаться, чтобы тренировать его блокировку, мы не станем — если он опять упадёт, вытаскиваем и дальше идём сами. Но если он будет нормально реагировать на тварей второго уровня, почему бы не использовать уникальную возможность закончить разлом как можно быстрее? Там, где нам потребуется полчаса, Макс справится за пять минут. Плюс рапсы. Буравчик мне уже весь мозг съел описанием подвигов брата-смертника.

— Отец Нор дал чёткие указания — дальше первого уровня тёмный ещё не готов идти.

— Почему-то я не вижу здесь отца Нора, — Графиня сдаваться явно не собиралась. — Значит, и его слово не имеет сейчас никакого значения. Отец Тиут, ты действительно желаешь рассказать мне, как нужно проходить разломы?

— Крепость признаёт право смертников на свободу действий в разломах, — нехотя произнёс церковник. — Прошу лишь об одном — без лишнего геройства.

— Слово, — кивнула Графиня и посмотрела в мою сторону. — Макс, я не могу приказать…

— Сам хотел попросить, — я поднялся на ноги. — Нужно привыкать к ножам… Не знаю, почему вы упорно их мечами называете. Нужно учиться спокойствию среди тёмных. Нужно учиться как можно быстрее находить их слабые места. У тех же лургов, как оказалось, два сердца. Пришлось попотеть, пока первого убивал, потом к Буравчику с расспросами приставать. Я же смертник всего неделю, и к такой жизни судьба меня не готовила.

— Что же, раз ты сам заговорил о судьбе… Ты знаешь, кто она? — Графиня кивнула в сторону Карины, что всё ещё лежала в проходе.

— Знаю ли я о том, что она дочь герцога Одоевского, уничтожившего всю мою семью? — случилось чудо, у меня в голосе даже ненависти не было. Потому что ненависть затмевает разум. — Знаю. У меня уже была возможность её убить, но церковники подстроили всё таким образом, что, убив её, я сразу бы попрощался и со своей жизнью. Это не та цель, ради которой стоит умирать. Мне навязали Фарди в качестве напарницы, пытаясь вызвать все мои низменные чувства, способные превратить обычного человека в тёмного. Видимо, в Крепости забыли, что я изначально стал тёмным… Так что нет, я не забыл, кто это. Что буду делать с Кариной, буду решать сразу, как только закончу все дела с её отцом и одним противным франтом, что с воодушевлением зачитывал указ о казни. Я ничего не забыл и никогда не забуду.

— Это то, что я хотела услышать, — кивнула Графиня. — Пока в жизни смертника есть цель, он будет жить. Как только цель исчезает, исчезает и сам смертник. Тебе нужен отдых?

— Обойдусь. И так только и делаю, что отдыхаю. Твари сами себя не прикончат…

Надсмотрщик оказался ещё одной модификацией подушкообразного тела. Основа, как я понял, была взята от паука — восемь длинных лапок по четыре с каждой стороны обеспечивали неплохую устойчивость. К туловищу крепился небольшой торс с четырьмя руками-хваталками, а венчала всё это безобразие страшная голова с такой пастью, что даже рапсы ей могли позавидовать. Размерами Надсмотрщик походил на корову, вызывая естественный вопрос о том, чем же питалась такая громадина?

— Штрык, — пояснил Баламут, заметив, что я остановился возле твари и внимательно её изучаю. Никакого пренебрежения или высокомерия. Смертник знал, что его брат никогда не видел подобной твари и пришёл на помощь, поясняя, как её уничтожать. — Обычно они раза в два меньше, но смотрители финального этажа всегда имеют увеличенный рост. Слабых мест почти нет. Даже если голову отсечь, всё равно будет жить. Нужно бить вот сюда — в нервный центр. Нет, угол другой возьми, там кости. Даже твоими мечами не пробить. Вот так. Но и это их не убьёт, только обездвижит. Три сердца расположены здесь, здесь и здесь. Нужно проткнуть каждое, иначе нервный центр восстановится за пару минут. Очень живучие и неприятные твари. Хорошо, что их очень мало.

— Даже Скрон не вывозит создавать их в большом количестве — Буравчик подошёл ближе. — Макс, а знаешь ли ты, что добывают с красных тёмных?

— Какой-нибудь особо ценный камень? — предположил я и по реакции понял, что попал в точку. — Обычный или тёмный? В смысле, им могут пользовать всё, или ограниченный контингент несчастных, кого мало кто любит?

— Это ты про себя, что ли? — усмехнулся Буравчик. — Забудь про любовь, брат Макс! Нам она только снилась. Камнями с красных тварей могут пользоваться все, кому повезёт их заполучить. Проблема в другом — попробуй эти самые камни найти. Я с Графиней прыгаю по разломам с самого основания группы, уже лет десять как, почитай. За это время мы закрыли несколько сотен разломов, начиная от простой единицы, заканчивая шестёркой. Никогда тот кошмар мне не забыть. Так вот — за всё время красные твари даровали нам всего два камушка. Два! Один упал с красного в обычной двойке, похожей на эту, второй добыли в злосчастной шестёрке, Скрон бы её подрал на мелкие куски. Сколько народу тогда полегло, жуть просто…

— Не забивай парню голову сказками, — бросила мимоходом Графиня. — «Усилитель» является такой редкостью, что многие даже сомневаются в его существовании. Сейчас не лучшее время для подобной болтовни.

— Почему бы не рассказать парню о том, каким образом можно получить свободу? Это первое, что должны говорить смертники друг другу. Наша жизнь и так полная задница, не нужно закупоривать проход своим цинизмом. Впереди всегда должен маячить свет, иначе зачем всё это?

— Камень «Усилитель» дарует свободу? — удивился я.

— Хорошая новость, да? Оба раза, когда мы добывали камень, тянули жребий, кто принесёт его в Крепость. Первым нас покинул Знахарь — семь лет назад на его место пришёл Склянка. Затем свезло Ужику. Вот противный тип был, жуть просто. Даже хорошо, что мы от него смогли избавится. Его место занял Дикий, но на прошлой четвёрке Дикого не стало. Тёмные становятся умнее. Опаснее.

— Значит, получить «Усилитель» — единственный путь на свободу для смертников? — ценность Злого Инженера резко обрушилась. Теперь он превратился просто во вредного тренера, но никак не носителя важного для меня знания.

— Ты его больше слушай, болтуна этого, — Баламут отодвинул меня своим корпусом подальше от Буравчика. — Вечно языком мелет, как помелом. Способов много, но через камни — гарантированный. Хоть практически невозможный. Слишком редко они