Мент для новых русских - Александр Золотько

Пистолет, мелькнула мысль. Пистолет в баре. Но за ним нужно будет подняться. Выпрямиться во весь рост на ногах, которые Гиря вдруг перестал ощущать.

Блин. Обидно. И совершенно не понятно, кто именно все это учудил. Кто вот так, походя, грохнул крутого Андрея Петровича и его тренированного пса. Не Крысы ведь…

Гиря чуть не засмеялся. Не Крысы.

Открылась дверь кабинета и на пороге появилась еще одна черная фигура. С автоматом в руках.

Сейчас, подумал Гиря. Вот сию секунду. Сейчас.

Черный силуэт на поре качнулся и исчез.

Вот так черти приходят за душой. Вот именно так, без выкриков и шума. Появляются вдруг рядом, ты только чувствуешь запах серы… Не серы, поправил себя Гиря, пороха. Воняет порохом, будто целым полком здесь устраивали стрельбы.

В голову или сердце? Этих двоих – в голову. Но их он убил внезапно, нужно было все сделать быстро. А его… Вдруг выстрелит в живот и оставит умирать?.. Гиря еле слышно застонал. Живот свело судорогой, будто пуля уже намотала на себя кишки. Не обхезаться теперь, предупредил сам себя Гиря. Не хватало еще умереть с загаженным исподним.

Черная фигура постояла мгновение возле письменного стола и обернулась к Гире. Пистолет в правой руке. В опущенной правой руке. Стена очень твердая. И словно бы упругая, словно бы отталкивает Гирю от себя.

Черная фигура приблизилась к Геннадию Федоровичу.

…Зеленый успел заметить черный силуэт слева поздно. Не нужно было сегодня выходить из дому. Он и не собирался выходить. Все уже было сделано и нужно было только терпеливо дождаться завтрашнего утра и подвести итог. Еще оставалось несколько дел, но они были не такие важные. Их можно было делать не торопясь. И тут – звонок отца Варфоломея.

Пошел таки батюшка в Нору. Пошел, как и планировал Зеленый. Кто же знал, что именно сегодня… Эту мысль Зеленый додумывал уже на ходу. Нужно было знать. Нужно было знать, если ты мент по кличке Зеленый. Сотни урок, прошедшие через твои руки до сих пор уверены, что ты умеешь читать мысли. Даже те убогие, которые они и сами в своих мозгах не могут отыскать. А тут…

Ты же все просчитал. Ты понял, что тот, кто стоит за Гирей, сегодня решил навести порядок. Порядок в клубе и вокруг него. Ведь даже тебя, крутой мент, он сдал. А это значить, что уборка пошла генеральная. И ты ведь знал, олух предпенсионный, что Нора – это тоже проблема Гири. И ты знал, что с Крысами не все в порядке. Ты же знал, что появился у Крыс кто-то, кого даже цыганский барон признал. Ты все это понял, тебе оставалось только получить последнее известие от батюшки, чтобы решить, брать этого странного и явно очень опасного Михаила, или оставить в покое.

И ты спокойно позволил священнику туда пойти. Достаточно было просто сказать Яшке, чтобы они предупредили своих бывших конкурентов. И ведь только что разговаривал с Яшкой, когда он докладывал обстановку вокруг клуба по телефону. Прокололся, Юрка.

Зеленый выскочил из подъезда и легкой рысцой побежал к машине, где должен был дежурить Браток. Стемнело, но это не могло оправдывать опера со стажем в том, что черный силуэт чужака он заметил только метрах в двух от себя. Слишком торопился.

Гринчук нырнул под удар, не останавливаясь, зацепил противника за ноги и рванул на себя. Справа появился еще кто-то, поэтому Зеленый, просто вывернул ступню упавшего до хруста и сдавленного стона и попытался принять следующего противника.

Тот действовал уже значительно осторожнее, поэтому Гринчуку пришлось уклоняться от серии ударов и терять темп. Темнота выплюнула из своей утробы еще двоих.

– Твою мать! – пробормотал Гринчук, пропустив первый удар.

Что-то у троих не заладилось поначалу с коллективными действиями, и капитан целых три секунды мог наносить удары почти безнаказанно. И даже, зацепив неудачно оставленную без присмотра руку, сломать ее в локте.

И снова крика не последовало, только глухой утробный стон. И везение капитана милиции закончилось.

Руки словно зажало в тиски и выкрутило так, что одновременно полыхнула боль в каждом суставчике. Махать ногами тоже стало бессмысленно.

Вот, в общем, и все, честно констатировал Гринчук. Долго бампер голову катил – ничего себе за хлебушком сходил, продекламировал Гринчук, пока его быстро несли на руках к темному микроавтобусу.

И Братка возле машины не видно, подумал капитан, прежде чем его бросили в машину. Одно жаль – батюшку выручить не успею.

Но Гринчук и так не успел бы выручить никого из Крыс. Точно также как подмога парням Андрея Петровича не успела бы им помочь.

Приблизительно в тот же момент, когда автоматные пули кромсали стекла, тела и мебель в холле, начали умирать пацаны Гири. Вернее, не совсем так.

Первым умер Славик.

Когда темнота окончательно затопила овраг, и только неверные отблески огня из печи Ирины все еще робко скользили по лицам Крыс, Славику вдруг показалось, что справа что-то шевельнулось.

Славик повернул оружие и выстрелил. И еще раз. И еще.

В темноте кто-то страшно закричал, непонятно – мужчина или женщина – Крысы дрогнули. Секунду назад они еще готовы были умереть тут, возле Михаила, и вдруг темнота, страшный крик, выстрелы и запах смерти…

Крысы побежали, отталкивая друг друга, крича в ужасе и от боли. Длинный с приятелями тоже шарахнулся в сторону, но тут же остановился, поняв, что можно в темноте схлопотать пулю от этих пришлых уродов.

– Не стреляй, – крикнул Длинный хрипло. – Не стреляй, падла.

Анатолий толкнул левой рукой напарника. Крыс не было. Они словно растворились в темноте, словно она проглотила их и мгновенно переварила.

– Вот и все, – усмехнулся Славик криво, все еще не в силах унять дрожь в голосе. – Вот и нету Крыс. Где тут этот мужик – шеф сказал взять его живым.

Славик так и не смог совладать с нервами. До самой смерти.

Что-то вдруг грохнуло рядом, почти возле самого лица Славика, и Славик умер. Но прежде чем он упал, еще одна пуля ударила в его тело. В мертвое тело.

Анатолий умер через секунду. Он успел развернуть свой пистолет в сторону выстрела и нажал на спуск. Дважды. Пистолет выстрелил и в третий раз, но это просто дернулся палец, когда позвоночник Анатолия треснул, ломаясь.

Тело Анатолия все еще корчилось на земле возле печки, а один из приятелей Длиного истошно закричал, понимая, что все, что это смерть, что боль, завладевшая его телом, уже не отпустит его до самой смерти. Крик внезапно оборвался.

– Атас, – крикнул Длинный и побежал.

Двое бросились следом за ним, а двое умерли. Без звука. Просто перестали биться их сердца.

Длинный шарахнулся от куста, наткнулся на крутой склон оврага и торопливо начал карабкаться на него, обдирая руки и ломая об землю ногти. Скорее. Темнота вязко облепила его лицо, не давая вздохнуть или хотя бы крикнуть. Нога сорвалась и Длинный поехал назад, в кошмар, завывая от страха.

Длинный умер не сразу. Он почти минуту извивался под ударами, почти минуту чувствовал, как рвется его плоть, почти минуту пытался вырваться, но темнота десятками рук рвала его в клочья.

Длинный умер последним.

И стало тихо, настолько тихо, что стало слышно, как плачет Ирина и одними губами шепчет Михаил:

– Хватит, я больше не могу. Хватит.

…Хватит, – просипел Гиря. – Мочи давай, если хочешь. Не тяни.

Черный человек. Черное лицо, только вокруг глаз белые овал прорези. Спокойные глаза.

Левая рука черного человека поднялась к карману на плече.

За ножом полез, сука. Решил располосовать на портянки… Или только горло перережет? Разные мысли кружились в голове Гири, но среди них не было ни одной попытаться защититься, остановить этого черного человека. Остановить его руку с ножом…

Но в руке был не нож. Гиря с изумлением понял, что это мобильник.

Телефон упал ему на колени, а черный человек резко развернулся и исчез за дверью.

Телефон.

Гиря осторожно взял его в руки. Из новых крутых моделей, легенький. И страшный. Он жег руку. И хотелось швырнуть его об стену, чтобы разлетелся он вдребезги, чтобы в пыль разлетелся проклятый аппарат.

Телефон заиграл мелодию. Гиря не был особым знатоком музыки, и сигнал телефона для него был только набором звуков. Но это был неприятный набор звук, опасный.

– Да, – неуверенно произнес Гиря.

Молчание.

– Кто это? – спросил Гиря. – Кто это?

… – Кто это, – спросил в этот же момент Борис Фенстер, главный редактор независимой городской «Вечерние городские новости», когда понял, что шаги, которые чудились ему вот уже минут пятнадцать, звучат на самом деле, и звучат очень близко, где-то в темноте возле самого дома, в котором расположена редакция.

Ответа Фенстер не дождался.

– Прекратите! – потребовал он, не совсем понимая, что именно требует прекратить – идти, или пугать его. – Немедленно прекратите.

И шаги прекратились. Но совсем уже рядом.