Русь уходящая: Рассказы митрополита - Александрова Т. Л.

<337>

14. Новые времена

Новые времена Владыка, подобно летописцами Древней Руси, оценивал, прежде всего, с нравственной точки зрения…

До ноября 1987 года вопрос о праздновании 1000–летия Крещения Руси мы решали в полной самостоятельности, Совет по делам религий не имел какой бы то ни было позиции по этому вопросу. Но в конце ноября вдруг было выступление Генерального секретаря о том, что юбилей будет рассматриваться как всенародный праздник. Таким образом, плотина была прорвана. Потом началась перестройка, были приняты новые законодательства, но для церковных кругов все это было неожиданностью.

Ощущение было — как весной, когда сходит снег: кажется, что земля под ним мертвая, — и вдруг вы видите озимые всходы — сочную, зеленую, молодую травку.

Когда впервые встал вопрос о пересмотре законодательства о религиозных культах, у меня состоялась беседа с одним очень крупным генералом юридической службы, который участвовал в обсуждении проекта этого законодательства. Он тогда сказал: «Представьте мое положение! Мы, студенты и преподаватели, весь действующий актив, со студенческой скамьи и доныне формировались, исходя из того, что религии у нас не может быть, потому что быть не должно. И вдруг сейчас нам нужно определить законодательный кодекс, регулирующий моральные и прочие вопросы в отношении конфессий. У нас нет для этого ни достаточных представлений, ни даже словаря».

Я, как мне кажется, понимаю этих людей. Понимаю то состояние, которое переживает пожилой генерал, или просто ветеран, когда я венчаю его с «боевой подругой», с которой он познакомился в августе сорок первого, находясь в госпитале, и они вместе прошли всю жизнь. У них уже внуки и правнуки, а они становятся под венец. Конечно, я читаю им особые молитвы: просить у Господа Бога «чадородия» для них несвоевременно, но главное, что у них есть внутренняя потребность освятить свой брак. Один старый генерал говорил: «Я с удовольствием хожу в церковь, мне <339> там хорошо, но перекреститься я не могу, — у меня какой–то барьер. Все на меня смотрят, я что–то не так делаю». «Ладно, генерал, давайте руку, — сказал я. — Вот, смотрите: два пальца сюда, три пальца сюда, вот так!» — Вздох облегчения и улыбка. Солдат Великой Отечественной с особой гордостью вынимает из нагрудного кармашка тот листок с молитвой, который дала ему бабушка или мать перед отправкой на фронт более полувека тому назад.

Интересно, что первым, кто пригласил священнослужителя на встречу, была Высшая Партийная школа. С военной же организацией самый первый опыт общения у меня был по приглашению начальника Академии Главного Политического Управления. С тех пор у нас там организовалась служба, потом мы даже создали общественную организацию под названием «Солдаты Отечества», состоящую из офицеров, уходящих в запас.

Еще в 60–е — 70–е гг., когда нас спрашивали: «Как вы живете? У вас же запрещена пропаганда религии?» — мы отвечали: «Ничего, выстояли, живем по христианским заповедям, молимся». — «Каким образом?» — «Бабушки!» — «Бабушки? Ну а дальше–то что?» Прошло несколько лет. «Ну, и где же ваши бабушки?» — «О, ничего, бабушки привыкают!» Внуки, которых вырастило уже следующее поколение бабушек, понемногу стали приводить их самих в Церковь.

В нашем поколении положительным было то, что мы видели живых носителей традиции. А одна из главных причин современной дестабилизации — в неукорененности. Если человек хранит традицию, бережет собственные корни, он всегда способен найти в себе силы возродиться.

Когда началась перестроечная эра, я пригласил в нашу Теряевскую школу комиссию из Министерства образования, возглавил ее вице–президент Академии. Мы тогда в течение года провели программу «Наши корни». В конце года состоялся открытый урок, на котором дети читали свои доклады. Некоторые доходили до пятого колена. А одна девчушка вышла и разрыдалась: «Я ничего не могу сказать. Мама говорит, что у меня был дедушка, он погиб на фронте. А кто мой папа, я не знаю». Действительно, это беда.

<339> Думаю, не погрешу, сказав, что именно у нас на Погодинке родился Фонд культуры. Мы сидя на диване перед камином, обсуждали проблемы культуры, потом просили нашего академика Лихачева обратиться с личным письмом к Раисе Максимовне Горбачевой, он был принят, она его внимательно выслушала, и так появился оргкомитет, а затем был создан Советский Фонд культуры. Это было большое начинание — можно сказать, характеристика нашего времени. Потом появились боковые ответвления, удерживать все это централизованно было невозможно и даже вредно. Работа на местах особенно важна, потому что Фонд культуры — это не только организация, это и сами люди.

Так в 1987 г. началось мое сотрудничество с семьей Горбачевых — с того, что мы с Раисой Максимовной создали Фонд культуры. А с самим Михаилом Сергеевичем я встретился уже на политической основе в 1989 году. Я был первым священнослужителем, который вошел в Парламент. Горбачев говорил, что я перестроился раньше, чем он. Правда, в нем самом «перестройка», к сожалению, так до конца и не произошла, и в этом его трагедия: слишком сильна была инерция среды, в которой он был воспитан.

Однажды на заседании Совета народных депутатов, когда прения затянулись, кто–то вздохнул: «О Господи Боже!» Тогда Лукьянов, председательствовавший на заседании, быстро отреагировал: «Сказано: не произноси имени Господа Бога твоего всуе». Он, конечно, человек образованный, начитанный, и сказал это скорее не из религиозных побуждений, а для того, чтобы показать свою образованность, но прозвучало забавно.

14 февраля 1987 года в Москве открылся очень интересный форум «За мир, разоружение и безопасность человечества». И вот вечером накануне открытия этой конференции, академик Велихов, писатель Чингиз Айтматов и я собрались и подумали: ну хорошо, пройдет конференция, поставим галочку, разъедемся и что дальше? Я сказал: «Давайте создадим какой–нибудь «комитет продолжения» или оргкомитет. Жизнь требует работы, а не отчетности». Велихов наутро <340> пошел к Горбачеву, высказал эту идею, и на пленуме без всяких согласований объявил, что создан «Фонд за выживание и развитие человечества». Несколько тяжелое название, но оно правильно передает суть. Потом мы создали также Международный «Зеленый крест», чтобы сохранить природу. Сейчас этот фонд в сотрудничестве с другими организациями: «Совет Земли», ЮНЕСКО — подготовил документ «Хартия земли». Этот документ я представлял во многих странах. Некоторые республики, например, Татарстан, приняли его на законодательном уровне. А Татарстан — это значительная часть Волги. Суть «Хартии» в том, что мир — единое целое, в котором невозможно развивать одно за счет другого. Современное естествознание, сделав широкий круг по поверхности, возвращается к изначальному пониманию мироздания. Бог создал мир как цельную, взаимосвязанную систему, в основе которой лежит нравственное начало. Всякий безнравственный поступок имеет роковое значение — если вовремя не остановиться, начинается распад. В основе и человеческих отношений, и отношения человека к окружающему миру лежит заповедь: не делай другому того, чего не желаешь себе.

Нельзя пить воду, в которой смешаны чистые источники и канализационные отходы, нельзя есть продукты, насыщенные нитратами и облученные ураном, нельзя летать на лайнерах, которые сжигают миллионы тонн кислорода. А ведь кислород рождается только в нетронутой природе, его производит биота, девственный лес, а не садовый участок в шесть соток.

Тогда, на заре перестройки, когда мы чувствовали определенную «силу в мышцах» и уверенность в правильности избранного пути, мы хотели выкупить бразильские леса и озеро Байкал, для того, чтобы защитить их от хищнического уничтожения. К нам тогда примкнули состоятельные люди, даже миллионеры. [148] Конечно, ничего из этого не <341> получилось — все это было, так сказать, «на заре нашей наивности».

Надо сказать, что на всех этих экологических собраниях чувствуешь себя несколько саркастически. Как говорили в старину, «писатель пописывает, читатель почитывает», а жизнь идет сама по себе. Губили землю — и будут губить, отравляли воздух — и будут отравлять. Но все–таки сознание богословов, которые изучают нравственную сущность человека, и физиков, которые исследуют недра бытия осязаемого, материального, сходится в одном: нельзя пренебрегать тем основным законом цельности бытия, который продиктован нам самим существованием мира. Аморальное поведение — это все равно, что нарушение техники безопасности. Проступок — это нарушение закона, который дан человеку Богом.

Хозяйство — это одна из сложнейших областей человеческой деятельности. Однажды мне надо было говорить об этом перед германскими предпринимателями, и накануне вечером в гостинице я придумал схему, которая показалась мне логичной. Это так называемый «жизненный треугольник», изображенный в аксонометрической проекции. Тогда, в гостинице, я спросил себе несколько бананов и трубочек от коктейля и с их помощью сконструировал наглядную модель. Для единообразия я воспользовался модными ныне греческими и латинскими терминами, начинающимися с буквы «э», и то, что получилось, назвал «схемой четырех Э».