Продажная шкура - Джим Батчер

С полминуты он молча смотрел на меня.

— Поднимите кресло, — сказал он наконец.

Я закатил глаза, но кресло поднял. С усилием — худым бы я его никак не назвал.

— Блин-тарарам, Вязальщик. Вот сейчас получил бы грыжу — и кранты сделке.

Он посмотрел на Мёрфи и подергал запястьями.

Мёрфи зевнула.

— Черт подери, — буркнул он. — Хоть одну. Я не ел со вчерашнего дня.

— Сдается мне, — фыркнул я, — немедленная смерть от истощения тебе не угрожает.

— Хотите моего содействия, — огрызнулся он, — так и сами хоть немного пойдите навстречу. Дайте же мне этот чертов сандвич.

Мёрфи протянула руку, взяла со стола ключ от наручников и бросила мне. Я отомкнул один, освободив ему левую руку. Вязальщик схватил сандвич и жадно впился в него зубами.

— Ладно, — сказал я, подождав немного. — Говори.

— Чего? — произнес он набитым ртом. — А минералки?

Я нахмурился и отобрал у него остаток сандвича.

Вязальщик смотрел на меня, как ни в чем ни бывало. Он облизнул пальцы, выковырял из зубов кусочек зеленого лука и тоже слизнул его.

— Что ж, ладно — так ладно, — произнес он. — Хотите правды?

— Ну? — отозвался я.

Он слегка наклонился в мою сторону и уставил в меня палец.

— А правда, грозный вы мой, в том, что никого вы не убьете. Ни вы, ни ваша птичка-блондинка. А попробуете меня дальше держать — так я тут таких ужасов понаведу. — Он откинулся на спинку кресла; лицо его снова сияло самодовольной ухмылкой. — Так что лучше вам не тратить больше моего времени драгоценного, а отпустить. Такая вот правда.

Я повернулся к Мёрфи и нахмурился.

Она встала, обошла стол и ухватила Вязальщика за коротко стриженную голову. За волосы, конечно, хватать было бы удобнее, но и так она без особого труда сунула его физиономией в стол. Потом забрала у меня ключ, отомкнула вторую пару наручников и освободила его.

— Пошел вон, — негромко произнесла она.

Вязальщик медленно поднялся и оправил одежду. Потом повернулся к Мёрфи и с ухмылкой подмигнул ей.

— Я профессионал. Так что, лапочка, ничего лишнего. Может, в следующий раз отложим дела и развлечемся, а?

— Может, в следующий раз вы свернете шею при сопротивлении аресту, — отозвалась Мёрфи. — Вон, я сказала!

Вязальщик ухмыльнулся Мёрфи, потом мне и вразвалочку вышел.

— Ну? — спросил я.

Она повернулась и протянула мне руку ладонью вверх. К пальцам ее прилипли короткие волоски — несколько темных и несколько седых.

— Есть.

Я улыбнулся ей, осторожно взял волоски и положил в белый конверт, который взял со стола у Роулинза.

— Елы-палы, — сообщил Роулинз по интеркому. — Нравится мне этот канал.

— Классный способ преследовать мерзавца, — заметила Мёрфи спустя полчаса. — Сидишь себе на месте, и суетиться не надо. — Она выразительно посмотрела на меня.

Я сидел на стуле рядом с ее рабочим столом; на вытянутой руке перед собой я держал узкий кожаный шнурок, на котором висел прозрачный кристалл в оплетке из медной проволоки. Рука начинала уставать, и мне пришлось подпереть ее другой. Кристалл вел себя не так, как положено нормальному грузу на веревочке: он отклонялся чуть вбок, словно его удерживал ровный, бесшумный ветер.

— Не спеши, — сказал я. — Возможно, Вязальщик и не светоч разума, но своим делом занимается уже пару десятков лет. Он знает, зачем ты хватала его за волосы. Он наверняка умеет справляться с фокусами вроде этого.

Мёрфи без особого энтузиазма покосилась на меня, потом на сидевшего за своим столом Роулинза. Столы стояли вплотную, так что они с Мёрфи сидели лицом друг к другу.

— Не смотри на меня так, — заявил тот, не отрываясь от журнала с судоку. — Ноги у меня не те, что прежде. Мне бы давно научиться преследовать всякую сволочь вот так.

Кристалл вдруг нырнул вниз и закачался на шнурке туда-сюда.

— Ага! — хмыкнул я. — Вот, видите? — Я подержал кристалл еще пару секунд, дав им полюбоваться, потом опустил руку. С полминуты я молчал, массируя уставшие мышцы. — Что я вам говорил? Он стряхнул заклятие.

— Вот здорово, — нахмурилась Мёрфи. — Теперь мы не имеем представления о том, где он.

Я сунул кристалл в карман и снял трубку рабочего телефона Мёрфи.

— Не спеши, — повторил я, набрал номер и только тогда сообразил, что на выход в городскую сеть надо набирать девятку. Я набрал номер заново, начав с девятки, и в трубке послышались гудки.

— Грейвер, — отозвался Винс.

— Это Дрезден, — сказал я. — Скажите, чем он занимался только что… скажем, полминуты назад.

— Не спешите, — сказал Винс и отключился.

Я тупо уставился на трубку.

Мёрфи смотрела на меня секунду-другую, потом улыбнулась.

— Нравится мне, когда часть общего плана мне неизвестна, а тот, кто ее осуществляет, весь из себя такой загадочный, — сообщила она. — А тебе?

Я испепелил ее взглядом и положил трубку.

— Он позвонит.

— Кто «он»?

— Частный детектив, который висит на хвосте у Вязальщика, — объяснил я. — Парень по имени Винс Грейвер.

Брови у Мёрфи потрясенно взмыли на лоб.

— Ты шутишь.

Роулинз, так и не отрываясь от своей головоломки, начал похрюкивать.

— А что? — удивился я, переводя взгляд с одного на другую и обратно.

— Пару лет назад он занимал неплохой пост в полиции в Джолиет, — сказала Мёрфи. — Узнал, что кто-то избивает тамошних девушек по вызову. Начал разбираться. Ему советовали не лезть в это дело, но он распутал-таки его и вышел на члена городского совета Чикаго, который любил мутузить своих женщин вместо предварительных ласк. Как там его звали?

— Дорнан, — подал голос Роулинз.

— Точно, Рикардо Дорнан, — кивнула Мёрфи.

— Ну, — сказал я. — Это говорит о некоторой храбрости.

— Еще бы, — согласился Роулинз. — И некоторой глупости.

— Верное замечание, — сказала Мёрфи. — В общем, он разозлил кое-кого наверху и опомниться не успел, как ему предложили написать заявление о переводе в чикагскую полицию.

— Угадайте, в какой отдел, — добавил Роулинз.

— Ну, он и уволился, — продолжала Мёрфи.

— Угу, — кивнул Роулинз. — Так мы с ним и не познакомились.

— Теперь он занялся частным сыском, — завершила рассказ Мёрфи. — Наверное, жить не может без неприятностей.

Роулинз ухмыльнулся.

— Он ездит на «мерседесе», — возразил я. — И живет в собственном доме.

Роулинз положил ручку на стол, и оба посмотрели на меня.

Я пожал плечами:

— Я просто хочу сказать, он не бедствует.

— Р-рр. — Роулинз, взял карандаш и вернулся к головоломке. — Нет в мире справедливости.