Короли алмазов - Каролин Терри

Вспомнив о своей цели, Энн положила девочку в кроватку и направилась в кабинет. Она удивилась, застав там и Мэтью и Корта; очевидно, добровольная ссылка Мэтью уже окончилась.

Корт тепло приветствовал ее, но Мэтью смотрел на жену настороженно.

— Ты уверена, что всякая опасность заражения исключена? — спросил он.

— Абсолютно уверена, — холодно ответила Энн, — во всяком случае я не заболела оспой. Я хочу поговорить с Пьером. Джон, не можешь ли ты найти его?

Они с Мэтью остались ждать. Мэтью так никогда и не рассказал Энн, что он вернулся в дом, как только доктор Джеймсон сказал, что никакой опасности нет, и сам постоянно присматривал за ребенком.

Когда Корт вернулся в сопровождении Пьера, Энн коротко объяснила, в каком состоянии находится Генриетта.

— Ты должен помочь ей, Пьер. Если она увидит, что ты ужаснулся при виде ее, это нанесет ей тяжелую психическую травму. Иди и докажи, что ты по-прежнему любишь ее. В противном случае можешь искать себе другое место.

Ее маленькая фигурка излучала такую твердость и решительность, что Корт с трудом скрыл улыбку, когда Пьер поклонился и поспешно покинул комнату в стремлении угодить «миледи».

Вдруг Энн ощутила такую усталость и изнеможение, как будто весь груз и напряжение последних недель навалились на нее. Она добралась до своей постели и сразу же заснула.

Ночью ее разбудил необычный звук, такой непривычный, что она несколько минут лежала, прислушиваясь к нему и стараясь понять, что это такое. Потом вздрогнув, она вскочила с постели и бросилась в детскую. Это плакала Виктория. Беспомощно плакал ребенок, который раньше никогда не испытывал боли.

У кроватки девочки стояла няня. Она испуганно повернулась к Энн и истерически зарыдала, показывая на ребенка.

Энн положила дрожащую руку на лоб дочери, который был обжигающе горяч. Викки захныкала.

В слабом свете ночника Энн различила красные пятна на шее девочки.

— Нет! — вскрикнула она, — это невозможно! Ей сделали прививку. Я сама ввдела, как доктор ввел ей вакцину.

Энн схватила дочь и прижала ее к себе, как будто это могло ее исцелить. Напряжение в ее душе достигло такой силы, что у нее из груди вырвался крик. Нервная дрожь била все ее тело, но вскоре напряжение спало, и к тому моменту, когда в комнату вбежали Мэтью и Корт, она уже взяла себя в руки.

— Уведите ее отсюда! — велела она, указав на рыдающую в истерике няню. — От нее не будет никакой помощи. Позовите Генриетту.

Но Генриетта уже пришла, и обе женщины вместе стали ухаживать за больным ребенком.

Температура была очень высокой. Они пытались снизить ее, обтирая девочку и ставя холодные компрессы. Но сыпь все выступала, и Викки жалобно хныкала, когда Энн держала ее ручки, не давая расчесывать ранки.

Мэтью и Корт не покидали дом. От беспомощности и тревоги они пытались найти забвение в вине и пили всю ночь. Но алкоголь не действовал на Мэтью; его голова оставалась трезвой, и мысли постоянно возвращались к ребенку.

Один день сменился другим, потом третьим и четвертым, но обе женщины так и не сомкнули глаз. Или так только казалось Энн, которая устало сидела в кресле, пока Генриетта смотрела за ребенком; на самом деле они все же дремали время от времени. И как бы в подтверждение этому ее голова отяжелела, и она погрузилась в полудрему. В каком-то тумане, который клубился вокруг нее, она несколько раз ясно видела Джона Корта, с беспокойством склоняющегося над ней, и она почти поверила, что видела Мэтью, шагающего взад и вперед по комнате с Викки на руках. Наверное, это ей приснилось?

Она вздрогнула и очнулась, когда Генриетта произнесла:

— Температура снова поднимается.

— О, нет! — Сон моментально исчез. — Она слабеет. Не знаю, выдержит ли она новый приступ.

Малышка была вся в поту; ее волосы потемнели, а личико было ярко-красным, так что сыпи почти не было видно. Энн взяла ее на руки и почувствовала, как маленькое тельце напряглось. По нему пробежала судорога, и девочка затихла.

У Энн замерло сердце. Она закрыла глаза. Или температура упала, или… Энн стояла, по-прежнему прижимая к себе неподвижное тельце малышки, и даже не открывая глаз, уже знала, что девочка умерла.

Генриетта начала всхлипывать.

Энн села, не выпуская из рук мертвого тела дочери и устремив взгляд в пустоту. В состоянии полного шока она не могла ни говорить, ни плакать, ни даже двигаться. Сразу же пришли Мэтью и Корт и попытались забрать у нее ребенка, но ее руки только крепче сжимали тело. Потребовалось больше часа, чтобы высвободить Викторию из рук Энн, потом Мэтью поднял обессилевшую Энн со стула и перенес ее на кровать. Она сознавала, что уже наступила ночь, что силы покинули ее, и что Мэтью просидел рядом с ней до рассвета.

Потом пришла Генриетта, спустя некоторое время ее вновь сменил Мэтью. Казалось, они боялись оставить ее одну. Энн молча выполняла их просьбы и кое-как дожила до того дня, когда она, пошатываясь, дошла до экипажа, а потом медленно прошла по извилистой дорожке кладбища. Ее взгляд был прикован к маленькому белому гробику. Виктория, такая красивая и веселая, такая милая, любимая и родная. Как могло случиться, что она уже никогда не вырастет, никогда не будет ходить и говорить, никогда не будет танцевать на балу и не узнает вкус поцелуя? Это несправедливо! Гнев вспыхнул в сердце Энн. Бог жесток — почему он забрал ее? Викторию, которую она так долго ждала, и которой радовалась так недолго. Но Энн по-прежнему не могла заплакать — боль и гнев нарастали в ней, но глаза оставались сухими. Вместе с болью и гневом пришло ощущение вины; вины, в которой она еще не признавалась, но которая сдерживала все ее эмоции.

Мэтью тоже смотрел на гроб дочери, и его сердце медленно покрывалось слоем льда. Он взглянул на мертвенно бледное лицо Энн, чувствуя глубокое сострадание к ней и непривычное спокойствие оттого, что они сейчас вместе делили вину и горе. Когда Викторию опустили в могилу, Мэтью обнял Энн за плечи и тяжело вздохнул. Он знал, по какой тропинке должно повести их горе. Но сможет ли он, решится ли снова так сильно полюбить ребенка?

Глаза Энн все так же оставались сухими, и прошла еще неделя прежде, чем она дала волю слезам. Каждую ночь Мэтью приходил к ней в комнату и спал рядом, но не делал даже попытки дотронуться до нее. Каждую ночь Энн подолгу лежала без сна, пока наконец не почувствовала, что уже может поговорить с ним.

— Как это могло случиться? Ей ведь была сделана прививка.

— Джеймсон говорит, что, вероятно, вакцина была плохой. Может быть, слишком долго находилась на солнце и жаре. Невероятно, что только одна Вики заболела.