Грань - Джеффри Дивер

— Что вы имеете в виду, Корт? — спросила Мари. — Какое отношение ко всему этому имеет Джоанн?

Я промолчал.

— Джо! — выкрикнула Мари. — Объясни же нам, Джо. О чем идет речь?

— Так что скажете? — жестко обратился к ней я. Мне нужны были ее ответы — здесь и сейчас.

— Я же дала вам понять, Корт. — Ее голос опять звучал ровно и холодно. — Это уже проверили. Никаких проблем быть не может. Просто забудьте, и все.

— Проверили что? — пробормотал Райан.

Не обращая внимания на мужа, она говорила только со мной.

— Неужели вы думаете, что это сразу не пришло мне в голову? Едва услышав о возможном появлении «дознавателя», я в ту же минуту сделала нужный звонок по телефону. Десятки людей тогда же взялись за это дело. И не обнаружили ничего. Ровным счетом ничего.

— Генри Лавинг работает на тех, о ком практически невозможно хоть что-то узнать.

— И люди, о которых говорю я, тоже очень и очень влиятельны.

— Джо, объясни наконец, в чем здесь смысл? — умолял потрясенный Райан.

— Почему вы не предупредили меня? — спросил я.

Ее лицо выражало раздражение.

— Почему? — повторил я.

— Я не имела права ни о чем информировать вас.

— Кто-нибудь ответит на мой вопрос, б…ь? — Райан потерял терпение.

— Райан, милый… Я так виновата перед тобой. Но я просто не могу. Все слишком сложно.

— Так упрости, пожалуйста. Не вешай мне лапшу на уши. Расскажи все как есть.

— Позвольте взглянуть, что там у вас, — снова обратилась ко мне Джоанн.

Я передал ее распечатку. Ее первая реакция была чисто профессиональной. Она быстро просмотрела каждый листок с бросающимся в глаза штампом поверх каждого: «Совершенно секретно». Кому-то это покажется обычным клише, но именно так помечаются важнейшие документы правительства Соединенных Штатов Америки.

Она кивнула.

— Как вам удалось получить доступ к этим серверам? — спросила Джоанн, но потом лишь махнула рукой. — Впрочем, не все ли равно? Какая теперь разница?

Вздох.

— Теперь мне кажется, я с самого начала знала, что к этому все и придет.

— Вероятно, некто из прошлого Джоанн обратился к услугам Генри Лавинга, — пояснил я сестре и мужу.

— Бывший любовник? — простодушно спросила Мари, словно все еще продолжала наш разговор на выступе скалы над рекой.

Я посмотрел на Джоанн, приглашая ее высказаться. Мне казалось, что она готова к этому. Но ни слезинки. И сейчас я понял, что это был еще один ключик к правде, на который я не обратил внимания. Почти все мои клиенты плакали, некоторые рыдали навзрыд — особенно пережив нападение вооруженных преступников. Но только не Джоанн. И теперь я осознал, что ее поведение в последние дни, эта внешняя бесчувственность и ступор — отнюдь не реакция добропорядочной домохозяйки, внезапно попавшей в ужасающую, непостижимую для нее ситуацию.

Джоанн не проявляла никаких эмоций, потому что была обучена этому. Или же в силу особенностей своей натуры. Скорее же всего взаимодействовали оба эти фактора.

Джоанн наконец заговорила:

— Речь идет о моей бывшей работе.

— Твоей работе? — удивилась Мари. — Но ведь ты всего-навсего крутила ручку арифмометра в министерстве транспорта!

— Нет. Я работала на правительство. Но совсем на другую организацию. — При этом она подняла на меня понимающий взгляд. — А ведь я знаю, как вы обо всем догадались. Я упомянула управление по оценке разведданных. Сама не верю, что это у меня вырвалось. Должно быть, действительно потеряла контроль над собой. Поддалась эмоциям. Но, честно говоря, надеялась, что вы пропустите это мимо ушей.

— Как видите, не пропустил.

«Террористы обеспокоены, что кто-то из органов национальной безопасности — ЦРУ, ФБР, Управления по оценке разведданных — сможет идентифицировать того, с кем встречался Альенде…»

Правительственное управление по оценке разведданных — это очень небольшая государственная спецслужба с необъятными компьютерными возможностями, расположенная в Стерлинге, штат Виргиния. Одна из задач, стоящих перед УОР, — собирать всю информацию: имена, снимки, фотороботы, биографии и любые данные вплоть до личных привычек — на людей, представляющих угрозу национальной безопасности. И все это тщательно анализировать. Если вас когда-нибудь изумляло, как удается ЦРУ или американским военным уверенно утверждать, что один бородатый тридцатилетний мужчина, снятый на улице в Кабуле, это ни в чем не замешанный бизнесмен, тогда как другой, абсолютно, с нашей, западной, точки зрения, похожий на него человек — активный боевик «Аль-Каиды», за этим стоит именно УОР.

Однако о существовании этой организации не знал никто, кроме самых высокопоставленных чиновников, отвечавших за безопасность страны. Она никогда не упоминалась ни в одной статье или выпуске новостей. Посему полностью отпадала вероятность того, что Джоанн об УОР слышала случайно, а тем более знала о возможности УОР легко вычислить собеседника Альенде по фотографии, если только она сама не принадлежала к этому сверхсекретному агентству, расположенному на самой вершине пирамиды органов государственной безопасности.

Так зародились мои подозрения. И поэтому в моей шифровке, отправленной Дюбойс после того, как Джоанн обнаружила снимок в компьютере сестры, содержалась не только просьба прогнать фото через нашу систему ОРК, но и проверить, не направлял ли кто-нибудь за последние двенадцать часов запрос в УОР относительно Альенде и его связей. И если такой запрос был сделан, не исходил ли он от Джоанн Кесслер.

Разумеется, Дюбойс намного раньше собрала все данные по Джоанн — от ее учебы в школе до ступенек профессиональной карьеры, включая и такие происшествия в ее жизни, как серьезная автоавария. Но если Джоанн работала в УОР, не приходилось сомневаться, что ее официальная биография служила лишь прикрытием, тогда как ее настоящее личное дело хранилось где-то в глубоко засекреченном архиве.

«Значит, вы изучали наше прошлое? И что же вам удалось выяснить про меня?»

Неудивительно, что у нее возникло искушение задать мне подобный вопрос.

Дюбойс писала, что действительно нынешним утром кто-то с высоким уровнем допуска прислал в УОР просьбу идентифицировать двух людей на фотографии, отправленную из района, оставшегося неизвестным. Снимок находился в работе у аналитиков.

А вот чтобы докопаться до подлинного жизнеописания Джоанн Кесслер, потребовались особые усилия. В этом очень помог Эллис, объяснила в своем письме Дюбойс: он пустил в ход старые знакомства в Лэнгли и в Форт-Миде.[18]

— Но как же так? Твоя работа… — залепетал Райан. — Я же заходил к тебе на службу. Мы там обедали вместе раз десять, наверное. Потом посещали музей авиации и космонавтики, национальную картинную галерею, и я провожал тебя назад в твой офис. Бюро анализа автомобильных тарифов. На Двадцать второй улице. Я же бывал там!

— Дорогой… — подобное обращение прозвучало в такой момент диссонансом, — это… это все — прикрытие.

— Значит, ты служила в ЦРУ или в какой-то подобной организации? — спросил он.

— Да.

Мари начинала заводиться. В ней не осталось ни намека на обычно свойственное ей полуподростковое легкомыслие.

— Ты так ничего и не объяснила нам, Джо.

Со стоическим видом, словно давая показания перед комитетом конгресса, Джоанн сказала:

— Моя организация занималась операциями, связанными с обеспечением национальной безопасности внутри нашей страны.

— Что это означает? — Райан отчаянно пытался сопоставить эту новую для него информацию с тем, что жена рассказывала ему о себе прежде. Что было правдой, а что — ложью? Насколько далеко зашла она в обмане? Ему наверняка сейчас вспоминались те места, куда, по ее словам, она ездила, те люди, с которыми якобы встречалась. Насколько честна была с ним женщина, ставшая ему родной? Потому что для него самого, конечно же, именно дальнейшая семейная жизнь подвергалась сейчас наибольшей опасности.

Со своей стороны Джоанн сейчас ломала голову над тем, что именно имеет право рассказать ему, и если она хотела придерживаться официальной линии, ответ напрашивался крайне простой — ничего. В Великобритании принят Закон о государственной тайне, запрещающий госслужащим разглашать любые сведения о своей деятельности в период работы на некоторые правительственные структуры. У нас в законодательстве нет столь высокопарно сформулированных актов, но, строго говоря, правила действуют абсолютно те же. Сделав определенное признание в этой уютной комнате сельской усадьбы, Джоанн уже преступила федеральный закон. И, как и я сам, она прекрасно понимала, что, если пойдет дальше, ее преступление станет только серьезнее.

Но ведь и Райан Кесслер не был наивным простачком. Он не зря в свое время зарабатывал на жизнь, расследуя уголовные дела и сажая виновных за решетку. Постепенно какая-то более четкая картина стала складываться у него в голове. Это происходило медленно, но его мысли двигались теперь в нужном направлении.