Пробужденный любовник - Дж. Уорд

Но потом он почувствовал нечто странное. Что-то… новое. Он повернул голову и посмотрел на незнакомца. Сразу подумал, что, судя по росту и дорогой одежде, мужчина был воином. Потом понял, что желтые глаза смотрели на него с удивительным состраданием. Действительно, незнакомец, стоявший в дверях, побелел настолько, что кожа его стала казаться восковой.

Почувствовав запах бальзама, он отвернулся и уставился в потолок, незаинтересованный в том, что произойдет дальше. Однако когда его мужское достоинство попало в плен рук Госпожи, он почувствовал, как волна эмоций прокатилась по комнате. Он взглянул на мужчину, стоявшего в темнице. Нахмурился. Воин потянулся за кинжалом, глядя на Госпожу так, словно собирался убить…

Вторая дверь распахнулась, и ворвавшийся стражник начал что-то быстро говорить. Внезапно камеру заполнили охранники, оружие и злость. Мужчина, вошедший первым, грубо схватил Госпожу и хлестнул так сильно, что она ударилась о каменную стену. Потом он направился к рабу, оголив нож. Раб закричал, увидев лезвие, приближавшееся к его лицу. Жгучая боль полоснула по телу, пройдя через лоб, нос и щеку, а потом темнота поглотила его…

Когда раб пришел в себя, он был подвешен за шею. Тяжесть его рук, ног и туловища высасывала жизнь. Сознание вернулось: будто его тело знало, что грядет последний вздох, и проснулось в надежде, что мозг сможет помочь. «Жалкая попытка спастись», — подумал он.

Дева правая, должен ли он чувствовать боль? Он гадал, не плеснули ли в него водой, ведь кожа была влажной. Потом он почувствовал, как что-то густое стекает ему на глаза. Кровь. Он был покрыт собственной кровью.

И что это был за шум возле него? Мечи? Борьба?

Продолжая задыхаться, он все же поднял глаза — на долю секунды удушье покинуло его. Море. Он видел безбрежное море. На мгновение его охватила радость… а потом зрение пропало из-за нехватки воздуха. Веки его дрогнули, и он обмяк, почувствовав радость от того, что перед смертью увидел океан. Он спросил себя: будет ли похоже Забвение на этот широкий горизонт, на эту бескрайнюю ширь, незнакомую и родную одновременно?

Как только он увидел перед собой сверкавший белый свет, давление на горло пропало, а тело кто-то грубо подхватил. Последовали крики и судорожные движения, затем тряска, которая внезапно оборвалась. Тем временем агония расцвела внутри него, врезаясь в кости, обрушиваясь тупыми ударами боли.

Два выстрела. Хрипы боли, вырвавшиеся не из его глотки. Потом крик — и порыв ветра за спиной. Падение… он был в воздухе, летел…

Боже, океан. Паника охватила его. Соль…

Он почувствовал твердую морскую гладь за секунду до того, как ощущение воды, соприкоснувшейся с его рваной кожей, перегрузило мозг. Он потерял сознание.

Снова придя в себя, он почувствовал, что тело его превратилось в пустой мешок, наполненной болью. Он смутно осознал, что с одной стороны шел холод, с другой — тепло. Он попробовал повернуться. Сделав это, понял, что источник тепла передвинулся вместе с ним… Он был в объятиях. В объятьях мужчины.

Раб отодвинулся от твердого тела и пополз по земле. Затуманенное зрение показало дорогу, выдернув из мрака валун, за которым он мог укрыться. Приютившись за ним, он с трудом дышал, чувствуя аромат соленого океана и отвратительную вонь гниющей рыбы.

И еще один запах… с металлическим привкусом. Резкий, острый…

Он выглянул из-за валуна. Хотя глаза его были слабы, он смог разглядеть мужчину, пришедшего в темницу вместе с Госпожой. Воин сидел у стены, длинные волосы свисали на широкие плечи. Одежда его была порвана, в желтых глазах светилась печаль.

«Вот он, другой запах», — подумал раб. Так пахла грусть этого мужчины.

Снова принюхавшись к воздуху, раб почувствовал странное натяжение на лице, и поднял руки к щеке. На его коже жесткой линией зиял порез … Он провел по нему пальцем до самого лба. Затем опустился к губам. И вспомнил нож, зависший над ним. Вспомнил, как кричал, когда лезвие коснулось кожи.

Раб задрожал и обхватил себя руками.

— Нам нужно согревать друг друга, — сказал воин. — Это все, что я делал. У меня нет… других намерений по отношению к тебе. Я бы хотел облегчить тебе все это, если бы мог.

Но ведь все мужчины Госпожи хотели быть с рабом. Вот зачем она приводила их. Ей нравилось и наблюдать тоже…

Но потом раб вспомнил, как воин поднял кинжал, словно собирался зарезать Госпожу как свинью на бойне.

Раб открыл рот и хрипло спросил:

— Кто вы, сир?

Его рот работал не так, как прежде, и слова вышли искаженными. Он попробовал повторить свои слова, но воин его прервал:

— Я слышал твой вопрос. — Металлический запах печали усилился, перебивая рыбный душок. — Я Фьюри… Я твой брат.

— Нет. — Раб покачал головой. — У меня нет семьи. Сир.

— Нет, я не… — Мужчина откашлялся. — Для тебя я не «сир». И у тебя всегда была семья. Тебя забрали у нас. Я искал тебя целый век.

— Боюсь, вы ошибаетесь.

Воин подвинулся, словно собираясь встать, и раб дернулся, опустив глаза и закрыв голову руками. Он не вынес бы новых побоев, пусть даже и заслужил их за непочтительность.

Он быстро заговорил в своей беспорядочной манере.

— Я не хотел вас обидеть, сир. Я лишь проявляю уважение к вашему высокому статусу.

— Святая Дева, — раздался сдавленный голос. — Я не буду тебя бить. Ты в безопасности… Со мной ты в безопасности. Я нашел тебя, брат мой.

Раб снова покачал головой, не в силах слышать все это, потому что вдруг понял, что произойдет с наступлением темноты, что должно будет произойти. Он был собственностью Госпожи, а это означало, что он должен будет вернуться.

— Я прошу вас, — простонал он. — Не возвращайте меня ей. Убейте меня сейчас… Не отдавайте меня ей.

— Я убью нас обоих прежде, чем позволю тебе оказаться там снова.

Раб поднял голову. Желтые глаза воина горели в темноте.

Он долго смотрел на их тусклый свет. И вспомнил, что давным-давно, когда он только пришел в сознание после превращения, Госпожа сказала ему, что ей нравятся его глаза… его желтые глаза…

Глаза цвета светлого золота были большой редкостью среди представителей его вида.