Мы – мутанты - Александр Шакилов

Короче говоря, нас впустили-таки внутрь.

В нашем «Союзе» подобрался интернациональный состав. Имперцы были одеты в герметичные скафандры с оранжевым покрытием. Я так понимаю, цвет специально выбран, чтобы космонавта издалека было видно и было легче его обнаружить, если ему, вернувшемуся из космоса, захочется покинуть блок и пройтись по пустыне или, к примеру, по тайге. А вот американцы в сравнении с имперцами казались просто инфантильными подростками, потому как вырядились в легкие скафы, и смотровые щитки их гермошлемов были открыты – парни, похоже, свято верили в герметичность блока и спецов Имперкосмоса, этот блок построивших. Наив-ная простота. Были тут и блондинка с ботаном.

Мы закрепились в свободных катапультных креслах – поближе к народу, так сказать.

Пока продолжались и завершались предстартовые процедуры, я пялился в иллюминатор. Это было глупо и неправильно, ведь я в прошлом, когда еще ничего плохого с моей семьей не случилось, но я почему-то отчаянно надеялся увидеть за иллюминатором Милену и Патрика. Типа они, величаво помахивая ангельскими крыльями, подлетят к прозрачному, но очень крепкому стеклу, ну или из чего там делают иллюминаторы, и помашут мне ручками, а Милена еще и наградит воздушным поцелуем, хотя поцелуй этот правильнее назвать безвоздушным. И тогда мне сразу станет легче, ведь я смогу верить в жизнь после жизни, и стану праведником, и буду замаливать грехи, чтобы присоединиться к родным моим однажды и не расставаться вечно…

Увы, к иллюминатору никто не подлетел.

Расстыковка со станцией прошла нормально. Громко щелкнули пиропатроны, и меня будто перевернули вниз головой, скрутив так, что пятки оказались у висков, хотя на самом деле ничего такого никто со мной не делал, я по-прежнему сидел в кресле.

А потом командир начал ориентацию для входа в атмосферу и включения тормозных двигателей. На груди у него была эмблема NASA, на рукаве – звездно-полосатый флаг. Красавчик. Лицо всегда искажено улыбкой. В прошлом, небось, преподавал математику в средних классах где-нибудь во Флориде, потом работал гидрогеологом и в качестве представителя Корпуса Мира годик-другой проторчал в Доминикане, наблюдая за действиями украинских миротворцев и всячески критикуя их в своем блоге. Ну и при этом он, конечно же, в молодости отслужил в Морской пехоте США, о чем скромно умалчивает и вообще не любит говорить. В свободное время катается на горном велосипеде и сплавляется на каяке.

Пока что, судя по его уверенным движениям и самодовольной роже, все шло нормально. Он сыпал непонятными мне терминами, вроде «система ориентации спускаемого аппарата» и «радиаторов системы терморегулирования», а ему отвечали цифрами и категорически утверждали, что твердотопливные тормозные двигатели – все четыре! – в полном порядке, ажуре и шоколаде, оборудование связи работает на пятерку с плюсом, насосы для подачи хладоагента насосят, а криогенный кислородный бак вовсю криогенит. С каждым таким докладом рожа командира становилась все противнее. Эх, стереть бы с его лица эту высокомерную улыбку…

Ах, черт! Накаркал!

Улыбка командира скомкалась. Ее заменили выпученные глаза и дрожащие губы в комплекте с повышенной бледностью. Движения нашего главного стали суетливыми, дергаными. А все потому, что только блок вошел в атмосферу, как отказала парашютная система. Это грозило нам гибелью, как я понял из очень экспрессивной беседы орбитальных волков, в которой девяносто девять процентов слов были матерными. Ну не верили граждане, покинувшие МКС, что можно выжить, грохнувшись из космоса на грешную почву со скоростью почти что семьсот кэмэ в час.

– Это ничего, – успокоил меня Сава. – Боли мы не почувствуем. Умрем мгновенно.

Оптимист, блин. Уважаю таких.

Но все-таки парашюты – вытяжной, тормозной и еще какие-то – раскрылись. Повезло. Только вот разболтало спускаемый аппарат так, что со мной едва вновь не приключилась «космическая болезнь». Правда, Фарт уверял, что это нормально, и это еще очень нежно. А потом командир сказал: «Все, мы на Земле». И я понял, что болтанки больше нет, что все тихо.

Господа космонавты принялись деловито отстреливать стропы парашютов. Логично, иначе нас при малейшем ветерке потащило бы по горизонтали.

Заработало радио, в эфир пошел сигнал о нашем приземлении, все вместе взятые ЦУПы автоматически получили координаты СА. Скоро в точке прибытия начнется праздник, на котором мы с Фартом чужие.

– Судя по всему, мы приземлились в Южной Африке, – сообщил командир, сверившись с приборами.

Итак, спускаемый аппарат приземляется бог знает где, а у меня менее полусуток на то, чтобы предотвратить гибель жены и сына. Что есть время?.. Я что-то слышал о его парадоксах, смотрел какие-то фильмы на эту тему, но никогда не воспринимал данную проблему всерьез. А ведь получается, что где-то сейчас есть второй я, который ругается с подрядчиками… Я помню, в одном старом голливудском фильме чокнутый гений утверждал, что если такие вот временные двойники встретятся, то последствия для пространственно-временного континуума – что это такое вообще?! – могут быть катастрофическими если не для вселенной, то уж точно для двойников, то есть обоих Краев в моем случае. Представляю эту встречу: двое меня и Милена… Катастрофа будет еще та, характер у моей жены не сахар. И ведь один из меня будет третьим лишним в отношениях с семьей…

Но обо всем этом я подумаю потом, когда спасу Патрика и Милену и встречусь с собой.

– Хреново, командир, что нас уронило не в окрестностях Вавилона, но что поделаешь…

И я принялся выбираться из СА.

– Тут могут быть дикие животные. Так что всем оставаться на своих местах! О’кей?

– Нет, – я категорически отказался выполнять эту просьбу командира брошенной им на орбите МКС, по сути – уничтоженного нами перевалочного пункта для сброса инопланетного мусора на Землю.

Там, наверху, из-за невесомости я совсем не чувствовал массы скафандра, а вот на поверхности родной планеты… Чертов «Орлан» весил центнер, а то и больше! Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы избавиться от него. И еще я удивился, обнаружив, что Савелий Фарт не последовал моему примеру.

– Ты чего, Сава, каких-то гиен и львов испугался? И это после всего, что мы пережили?! – искренне удивился я.

– Я не пойду с тобой, Макс.

Оказалось, Савелий сломал ногу. Наша прогулка в открытом космосе и штурм СА не прошли для него даром. Не зря он морщился, когда я уговаривал впустить нас в «Союз»…

В небе застрекотали вертолеты спасателей.

– Дружище, я тебя оставлю, ты уж прости. – Я пожал Фарту руку на прощание. В глазах защипало – не иначе как из-за пыли в воздухе. – Но я должен спасти жену и сына, понимаешь?