Этюд в розовых тонах - Анна Данилова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но почему?
– Да потому, что я рассказал ей о вещах Ренаты. Вот она и подумала, что раз у нее были эти вещи, значит, она и убила ее…
– Но это нелогично.
– Логично. Ведь Аверина мертва.
Вот оно что! Он приберег это известие Але напоследок.
– А ты откуда знаешь?
– Мне звонил Коренев. Я уже мчался к тебе, когда он позвонил мне на сотовый и рассказал, что Аверину нашли мертвой. Поэтому-то я и сделал такой вывод.
– Думаешь, ее убила Наталья?
– Уверен. Там полно ее следов. Кроме того, в доме Авериной нашли некоторые вещи, принадлежащие моей сестре.
– Вещи?
– Да. Книги, пижама и кое-какие женские мелочи… Они были любовниками или любовницами, не знаю даже, как правильно и сказать. И, как сказал Коренев, если даже Аверина не имела никакого отношения к убийству Ренаты и Ирины, Наталья могла убить ее из ревности или по какой-нибудь другой причине… Я только могу предположить, что Наталья разозлилась на Аверину за то, что та потребовала с меня пятьдесят тысяч долларов. Но все это лишь домыслы. Правду, как мне думается, мы так никогда и не узнаем.
– Но и у Коренева тоже только домыслы. Ведь даже если на месте преступления и обнаружили следы, отпечатки пальцев, то экспертиза так быстро не делается, – заметила Аля осторожно. Я ведь тоже там была и наследила.
– Все правильно. Но Наталью и ее машину видели там. Аверину убили из пистолета, причем из ее же собственного. Так что, возможно, Наталья убила ее, обороняясь…
– Но кто же тогда убил Ренату?
– Не знаю… Теперь же, когда убита Аверина, которая могла что-то знать, имя убийцы так и останется неизвестным…
Вздохнув, Виктор отправился на кухню готовить ужин, а Аля, воспользовавшись моментом, позвонила Юдину.
– Борис, я бы хотела, конечно, чтобы ты приехал за мной, но на дорогах страшный гололед… Сестра Виктора разбилась на машине именно из-за гололеда. Прямо в центре города… Ты слышишь меня?
– Слышу, – сухо отозвался Борис Ефимович. – Но я рад, что ты все же позвонила мне. Я и сам тут с ума схожу, не знаю, как вы добрались… Но вообще-то, Аля, все это чудовищно… То, что ты уехала с этим парнем. Я не знаю, как мне себя вести. Просто с ума схожу…
– Ты за меня не переживай. Я помогу ему с похоронами и вернусь. Ты веришь мне?
– Хотелось бы…
47. Эпилог
Аля Вишня скользила на лыжах вдоль заснеженных сосен, вдыхая грудью свежий морозный воздух. Впервые за последнее время она осмелилась надеть лыжи и показаться близ Ботанического сада. Ее то и дело обгоняли лыжники, в основном мужчины. Их лица были красные и почему-то радостные. «Лыжню!» – слышалось то и дело. Светило солнце, и снег сверкал, слепя глаза.
Маленькая серая фигурка приближалась к ней довольно быстро. Аля тоже прибавила скорости. Сердце ее выпрыгивало из груди от радости. Еще никогда она не была так счастлива…
Прошел месяц с тех пор, как похоронили Машу Аверину и Наталью Агранатову. Но если похороны Маши прошли тихо и скромно (кроме Али и Юдина, пришло еще несколько человек – домработница с сестрой и дочерью и сторож с сыном), то Наталью Агранатову провожали в последний путь с небывалой для этого города пышностью.
Юдин повсюду сопровождал Алю, помогая ей во всем, о чем бы она его ни попросила. И так случилось, что во время хлопот, связанных с этими трагическими происшествиями, Борис Ефимович даже подружился с Виктором. Аля же все больше и больше отдалялась от них. Она замкнулась в себе и две недели провела в доме Юдина, погрузившись в хандру. Она практически ничего не ела, а только спала да изредка гуляла по убеленному снегом саду. Борис Ефимович страдал, не зная, что предпринять. Он привозил ей из города подарки, украсил ее комнату живыми цветами, но Аля, принимая все это со слабой улыбкой на губах, почему-то сразу же принималась плакать.
И однажды Юдин вошел к ней и сказал убитым голосом:
– Твоя взяла, – и куда-то уехал.
Аля в ответ лишь перевернулась на другой бок и снова впала в тяжелое сонное оцепенение.
А вечером Юдин на руках отнес ее в машину и отвез в город.
– Ты куда меня везешь? – спрашивала она его несколько раз, чувствуя, как силы покидают ее. – Ты хочешь положить меня в больницу?
Но Юдин молчал. Машина въехала в город и запетляла по узким улочкам.
– Борис, пожалуйста, не молчи… Мне и так тошно…
– А мне? Ты подумала обо мне? – вскричал он. – Обнадежила и… Не могу говорить. Мне трудно…
– Но куда мы едем?
– Сейчас увидишь. Но уж если и это тебе не поможет, тогда не знаю…
Машина резко остановилась, и Аля чуть не стукнулась лбом о стекло. Валил снег, но сквозь стекло можно было разглядеть светящиеся золотистые окна ресторана, в котором Але не раз приходилось бывать с Юдиным.
– Ты привез меня в ресторан? Но зачем? Ты посмотри только, в каком я виде?
– Ну не в пижаме же… Нормальные брюки, свитер. Ты сама пойдешь или тебя отнести?
– Но я не хочу есть. Борис, пожалуйста, отвези меня обратно…
– Я бы отвез… – Он открыл дверцу и помог ей выйти из машины. – Пойдем, бедолага… Вот ведь человек, сам не знает, чего хочет…
Аля поднялась на крыльцо, Борис открыл дверь, и они вошли в ресторан.
– Третий кабинет, – сказал Юдин метрдотелю, поддерживая Алю. – Я заказывал зеленый салат и сыр. А еще немного сухого вина.
– Все готово, Борис Ефимович… Проходите.
Холл, отделявший главный зал от кабинетов, освещался лишь тусклым светом бра в виде электрических свечей, и это было весьма кстати: Аля и впрямь выглядела ужасно, и если бы ее кто заметил, то она неизбежно привлекла бы к себе внимание. А так, почти в темноте, Юдин провел ее в кабинет, усадил на обитый темно-красным шелком диванчик и заставил выпить немного вина.
– Ты куда?
– Мой адрес старый, – сказал он загадочно и исчез.
Аля, ничего не понимая, принялась за салат. Как ни странно, но к ней медленно возвращался аппетит, и она довольно быстро съела всю закуску. Допила вино и теперь сидела, скучая, и листала меню.
– Привет, – услышала она и подняла голову.
Перед ней стоял Теслин.
– Ты?! Но откуда? Что ты здесь делаешь?
Но вместо ответа Теслин сгреб ее в свои объятья и принялся осыпать ее лицо и голову поцелуями.
– Если бы ты только знала, как долго я ждал этого звонка… Мне все еще не верится, что я здесь, с тобой… Я же прямо из Москвы, из аэропорта. Мы с Борисом рассчитали все по минутам…
– Какого звонка? О чем ты, Володя?
– Я люблю тебя, Аля, понимаешь? И я не женат, жена ушла от меня уже давно… Борис сразу все понял, как только увидел меня, а ты… ты… Как ты?
– А я и думать не смела о тебе… – она уткнулась лицом в его ладони. – Теслин, ты… Я не верю, не верю… Но как мог Борис?..
– Он понял, что ты тоскуешь по мне, вот и позвонил. А ты думаешь, как я жил все это время, что не видел тебя?
– Но как же… серьги жене…
– Борис надеялся, что ты останешься с ним, он все сделал, чтобы ты поверила в существование жены, семьи… Но я одинок. Я был одинок, когда встретил тебя там, у этой тетки… И разве стал бы я помогать тебе, если бы не испытывал к тебе ничего… Ты была слепа, Аля Вишня…
– Не верю, не верю…
Теслин увозил Алю к себе в Москву. Но перед этим она вдруг изъявила желание покататься на лыжах. Они уже неделю жили в гостинице «Планета», в том самом номере, который он снимал в их первую встречу.
– А у тебя есть лыжи?
– Есть. Они на моей старой квартире… Ты поедешь со мной?
– Конечно. Но только у меня нет лыж.
– Возьмешь отцовские. Думаю, они тебе подойдут…
Аля с тяжелым чувством входила в квартиру, где до переезда в особняк жила Маша. Здесь было все по-прежнему, как в те времена, когда они жили вместе.
– Вот и Маши нет… кто бы мог подумать… Знаешь, – говорила она Теслину, осматривая комнаты, – женская любовь, я имею в виду любовь между женщинами, возникает не на пустом месте, и мне это теперь хорошо известно. Когда-нибудь, быть может, даже сегодня, я расскажу тебе, как погибла Маша и что этому предшествовало… Но прежде мне хотелось бы кое-что найти…
Она решительно вошла в спальню, открыла шкаф и достала из ящика стопку постельного белья. Затем из глубины вытащила большой кусок пенопласта.
– Это был мой тайник. Нехитрый, дурацкий… Мне надо было быть поосмотрительнее…
– И что ты там прятала?
– Все! Но теперь он пуст. И я – свободна, быть может, благодаря именно этому хлипкому тайнику… Больше пока ничего не скажу. Доставай с лоджии лыжи, в холодильнике должна быть лыжная мазь…
И вот теперь они в лесу. И навстречу ей, по параллельной лыжне, мчится Теслин! Ее любовь, мужчина, которого она любит больше всего на свете.
– Э-ге-гей! – крикнула она громко и почувствовала, как комок застрял у нее в горле. – Стой! Остановись!
Теслин, скользнув мимо нее, подался назад и поравнялся с Алей.
– Неплохая горка, – сказал он, отряхиваясь от снега. – Представляешь, я пару раз упал… Так позорно скатился…
