Сердце потерянное в горах (СИ) - Сарк Анна

Я понимаю, как это нелепо звучит и начинаю жалеть, что сказала это вслух. Но почему-то ощущаю смутное беспокойство, вспоминая по человечески живые глаза волка. Макс бросает на меня один из своих непонятных взглядов. Но у меня нет в руке кнопки «стоп» и я не в состоянии перемотать разговор назад. Не в силах выдержать его молчания, я откручиваю пробку и делаю несколько жадных глотков.

- Иногда ветер может напоминать вой, – Макс скептически хмурит брови, но не называет меня сумасшедшей.

Но это пока.

- Это был волк, - твердо заявляю я, - Я не сошла с ума, - слова вырываются из горла, но кажутся не громче шепота.

Достаю из кармана два последних шоколадных батончика и с силой разрываю обертку. Мои руки дрожат.

- Я этого не говорил, - его раздражение сквозит в каждой букве, - Почему ты постоянно ищешь во всём подвох?!

- Я знаю, ЧТО слышала, - упрямо повторяю я, но уже не так уверенно, как несколько минут назад, - Это был тот самый волк.

Макс прочищает горло.

- Хорошо, - уступает он, - Может быть, так и есть, - наверняка, Макс просто не хочет ввязываться со мной в спор. Я незаметно вздыхаю.

Все наши разговоры заканчиваются ссорой. Я молча передаю ему батончик и прислоняюсь спиной к стене, откусывая маленький кусочек.

Может быть, мне и вправду показалось. И это просто ветер.

Молочный шоколад растворяется на языке. Сплошной сахар и калории. То что нужно, чтобы продержаться еще чуть-чуть. Я закрываю глаза, но слишком нервничаю, чтобы наслаждаться вкусом.

Макс смотрит на меня и я ощущаю его взгляд буквально физически. Как прикосновение его тёплых пальцев и моё тело реагирует на это, покрываясь мурашками. Я ожидала всё, что угодно. Злость. Ненависть. Неприязнь, только не такую реакцию. Но я скорее умру, чем признаюсь в этом.

«Меня влечет к нему, - моё сердце на миг останавливается, а потом бьется быстрее, - Господи, меня влечет к аристократу».

Покончив с завтраком, мы складываем наши скудные припасы обратно в одеяло, оставляя только бутылку с водой. Через щель в пещеру проникает достаточно солнечного света и прежде, чем выйти, я требую Макса показать мне руку. Под моим строгим взглядом, он сдается и я разматываю пропитанную кровью ткань, осторожно отдирая прилипшую часть.

- Всё в порядке, - с облегчением произношу я, рана от укуса сухая и без покраснений, - Никакой инфекции, - но на всякий случай, я опять накладываю повязку.

- Такие царапины не способны меня убить, - он по-мальчишески мне улыбается.

- Я видела другое, - завязав бантик, я отстраняюсь от него, и чувствую неимоверную усталость.

Мы выбираемся наружу, в глаза бьёт слепящий снег и я морщусь, привыкая к свету. Выпрямившись, я несколько минут разминаю ноги, пока кровь не возвращает чувствительность к онемевшим мышцам и прислушиваюсь. Я стараюсь уловить вой волка.

Ничего. Ни единого звука.

Ветер стих и над головой высоко светит солнце, оно касается куполообразной вершины, едва не убившей нас. А может наоборот, подарившей нам жизнь. Мы об этом никогда не узнаем.

Я перевожу взгляд вперед, на полоску зеленого леса. Странно, но здесь как будто бы и не было никакой катастрофы. Яркое небо. Чистый воздух. И животные, выглядевшие здоровыми…

Замечает ли эту странность Макс?

Москвин дотрагивается до моего плеча и я подпрыгиваю на месте.

- Прости, - смешавшись, говорит он и я поднимаю голову, встречаясь с ним глазами, - Нужно идти, - на его подбородке и щеках появилась темная щетина, порез затянулся корочкой, но наверняка останется шрам.

Но разве это способно испортить красивое мужественное лицо аристократа?!

Конечно же нет.

Склон горы с каждым шагом становится всё ровнее. Вскоре под ногами появляются чахлые кустики, переходящие в высокие деревья. И становится теплее. Я расстегиваю дубленку и отпиваю из бутылки, закончив, протягиваю ее Максу.

Он медлит, как и в прошлый раз.

- Боишься?

- Чего? – не понимает Макс.

- Заразиться, - пожимаю плечами, - Зараза распространится по всему твоему телу, - страшным голосом продолжаю я, - И тебе придется жить в Нижнем мире…

Москвин стирает со лба пот и практически вырывает у меня бутылку.

- Только если рядом с тобой, - бурчит он, мои губы сами собой растягиваются в улыбку, не выдержав, я громко смеюсь.

- У тебя чересчур милая мордашка.

- Думаешь?

Мы смотрим друг на друга.

Я вдруг думаю, что возможно радужка его глаз одного из нас, и моя улыбка гаснет. В мире совершенных, мы не более, чем органы, и пройдет еще много времени, прежде, чем это изменится. «Оранжевый код» может стать началом бунта, а может и нет. Я выберусь отсюда, заберу чип и уничтожу стену.

- У тебя будет компания получше, - говорю я.

В полном молчании, мы выходим на равнину.

Наверное, раньше здесь протекала горная река, сейчас же это просто пересохшее русло, покрытое галькой и булыжниками. Вокруг нас только горы и лес. Я присаживаюсь на один из камней, и даю ногам отдохнуть. Макс отходит в сторону и пробует поймать сигнал. Он не отпускает от себя телефон, словно это его якорь.

Через сколько совершенные будут здесь, когда запеленгуют сигнал? Я снимаю шапку и закрываю глаза, подставляя лицо теплому солнцу. Несколько часов, может быть больше. За это время, мне нужно уйти отсюда. Скрыться в лесу. Спрятаться.

Я чувствую, как на меня ложится тень, но не спешу открывать глаза, я всё еще теряюсь, когда он подходит ко мне так близко.

- Сигнала нет и зарядки почти не осталось, - тихим голосом говорит Макс, и присаживается рядом, - Пойдем на север, - продолжает он, не дождавшись от меня ответа, - Если держаться одной стороны, как при выходе из лабиринта, рано или поздно, мы выйдем к реке.

- Хорошо, - отзываюсь я, и открываю глаза.

Солнце касается верхушек леса и опять холодает. Густые кроны деревьев не пропускают тепло и я утыкаюсь носом в шарф. Устало всё. Тело. Душа. Мысли. Сознание. Под подошвой хрустит снег, но нужно идти дальше.

Шаг за шагом. Шаг за шагом.

Я уже не надеюсь найти хоть какое-нибудь укрытие. Макс держится рядом со мной, наверное, опасается, что я упаду. Он помогает мне перелазить через большие камни и пни. Я жалею, что у меня нет таких длинных ног, как у совершенных.

Вокруг нас сгущаются сумерки и звуки ночи становятся громче. Где-то далеко ухает сова и в низкорослых кустарниках оживает своя тайная жизнь. Крики ночных птиц и диких зверей заставляют меня нервничать сильнее.

По дороге, я заставляю себя опускаться на корточки, отыскивая сухие ветки сосны. Я методично отделяю от них сухие щепки и рассовываю по карманам. Я загоняю острые занозы в мокрые рукавицы и они колют мне кожу, но эти простые действия помогают мне не думать о боли в ногах. Я добредаю до участка, где алеет поляна необычных цветов с круто закрученными лепестками и длинными тычинками, напоминающие всполохи пламени. Что-то в их форме кажется мне знакомым. Я срываю один из них, разглядывая со всех сторон и вдруг меня будто током бьет.

Это же… Это же…

Цветок умерших!

Глава 42

Макс

Я снова проверяю телефон, но сигнала нет. Не знаю, огорчает меня это или нет.

Что сделает отец, когда узнает, что я жив? Закончит начатое сам?

У меня вырывается нервный смешок.

Где-то глубоко внутри, я сопротивляюсь фактам и не хочу верить, что «Икарус» рухнул по его вине, но чем больше я нахожусь здесь, тем больше появляется у меня вопросов. Нам говорили, что воздух загрязнен и жизнь есть только под куполом, даже иллюминаторы в «Икарусах» имеют цифровой экран, показывающий безоблачное голубое небо, чтобы в долгих перелётах нам не приходилось лицезреть пустошь и карантинные зоны.

Тогда почему всё вокруг выглядит таким… нормальным?

Я заставляю себя не думать об этом. Мы заходим в сосновый лес и я оглядываюсь в последний раз. Гора скрывается за пеленой облаков, но я отчетливо вижу две могилы, знаю, кто остался там – на вершине.