Князь оборотней - Илона Волынская

— В последний раз спрашиваю — что здесь делаешь? Учти, вещи почти новые, лоскутов отрывать не позволю. — Хадамаха любовно огладил перешитую мамой отцовскую куртку. — Если Канда задумал на нас кого еще натравить, пусть проваливает… проваливается… — уточнил Хадамаха. — До самого Нижнего мира! Так ему и передай! И не ходи за нами больше!

— А я вовсе не за вами шла! — выпалила девушка. — Я к сестре шла!

— К сестре-е? — настороженно протянул Хадамаха и присел на корточки, чтобы видеть лицо девчонки. — Откуда ты знаешь, что твоя сестра здесь?

— Здесь? Где? — девчушка завертела головой, надеясь увидеть рядом Белоперую.

Так, допрос начат неправильно. Как сказал бы господин тысяцкий: ты даешь сведения подозреваемому, вместо того чтобы он давал сведения тебе.

— Куда ты шла к сестре, малышка? — мягко спросил он.

Девчонка поглядела подозрительно, но все же нехотя ответила:

— Домой, в стойбище!

— Но это же далеко! — невольно воскликнул Хадамаха.

Рот девчонки скривился, и она разрыдалась всерьез.

— Далеко! — захлебываясь слезами, шептала она. — К Канде мы летели, и было близко, почти совсем близко, а теперь… Теперь так далеко! И лес такой страшный!

— Ясно… — растерянно пробормотал Хадамаха. Чего уж тут неясного! Когда эта гнусь летучая, Черноперый, волок младшую дочь своего врага в лапы к Канде, у девочки еще были крылья. И все в тайге казалось ей близким. Сейчас, бескрылая и обессиленная, она брела по лесу, впервые с ужасом понимая, как далеко оказалась от родного дома.

— Ты что же, сбежала? — сообразил он.

Рыдания стали еще громче, голова у девчонки тряслась, так что кивок было и не разглядеть.

— Сбежала, и молодец, чего теперь реветь-то? — Аякчан немедленно спланировала вниз. — Или по колотушкам соскучилась? Будешь жить с сестрой, она тебя отучит незнакомых людей волкам скармливать. Обойдетесь одними знакомыми вроде того петуха щипаного с черными перьями.

— Не буду-у-у жить! — по-оленьи протрубила девушка. — Ничего уже не бу-у-удет! Беда бу-у-удет! А Канда меня найдет. И забьет! Только я все равно должна сестру предупредить! А это далеко-о!

— О чем предупредить? — мгновенно вычленил главное Хадамаха.

— К-канда… Он… — девочка икала и всхлипывала, неспособная связать и пары слов. Донгар вытащил из мешка фляжку-долбленку и молча сунул ее девчонке. Зубы отбили частую дробь по горлышку — будто дятел дерево долбил. Она глотнула раз, другой… И вдруг резко выдохнула, точно выпуская из себя что-то, и взгляд ее прояснился, перестав быть безумным. — Канда идет сюда! — выпалила она. — С ним стражники из селения… то есть из города, конечно… Все с оружием! И просто мужики и даже бабы — с мешками!

— С какими еще мешками? Зачем?

— Чтобы забирать! — выпалила девушка. — Канда на площади перед ледяным домом… белым чумом… камлал. А потом с людьми говорил, долго! Сказал, что Донгу, ученика его, Амба убили, а потом с Мапа схватились, да крылатые налетели… и перебили друг друга! И что теперь там все лежит: шкуры тигриные, мясо медвежье и… птицы! — девушка снова заревела, широко раскрыв рот. — На су-уп!

А еще Канда сказал… если кто выжил… так можно добивать. Потому что Храм всех вас больше за людей не считает! Вы Огнем не пользуетесь, добычу сырой едите! А мы, крылатые, так вовсе клюем!

— А местная жрица что на это? — нахмурилась Аякчан.

— Жрица сказала: «Х-р-р-р!» — девушка закрыла глаза, убедительно изобразив спящую. — Канда сказал, это значит, она согласная! А еще сказал: если люди всех перевертышей сейчас не убьют, те придут и убьют людей. Им… то есть вам… то есть нам… на подмогу приплыли страшные рыбы с острыми зубами и всех загрызут!

— Кого загрызут — нас? — усмехнулся Хадамаха. Значит, про отряд Тэму Канде известно. Умгум, умгум.

— Да не вас, а нас! То есть не нас, конечно, а их… Людей! — запутавшись в «вас-нас-их», выпалила девушка. — И уже загрызли, только не рыбы, а тигры! Ученика Канды загрызли, молодого шамана! Ой! — девушка испуганно уставилась на Донгара. — А почему ты живой? И вы все тоже живые, хотя Канда сказал, что должны быть мертвые.

— Ну извини, недоработка вышла! — фыркнула Аякчан.

— Кому сказал — людям? — неприязненно переспросил Хадамаха.

— Нет, стражнику своему, противный такой. Лицом — приятный, а так — противный, — помотала головой девушка. — А стражник дочке Кандиной, Эльге все пересказал, говорит: не вернется твой мастер! А она теперь все плачет!

Аякчан снова звучно хмыкнула.

— А я убежала! К сестре! Чтобы кто есть, все улетали. Пока с тигров тут шкуры снимать будут, а медведей на мясо рубить, они успеют!

— Спасибо тебе, добрая девочка! — пробормотал Хадамаха. — Тут-то ты как очутилась? К твоим крылатым даже если пешком идти, совсем в другую сторону!

— Я сюда и не шла! — закричала девушка. — Меня он загнал! Стра-ашный! — девушка снова всхлипнула, тыча пальцем в подлесок… и оттуда выскочил заяц Аякчан.

— Зайчик! — обрадовалась жрица, протягивая руки навстречу. Заяц радостно прыгнул к ней, Аякчан подхватила теплое тельце и прижалась щекой к гладкому, еще совсем светлому меху, щекоча зайца кончиком пальца между ушками. Заяц довольно морщил розовый нос. — Совсем мозги куриные? Это зайчик-то страшный? Он же ми-илый! Ма-аленький мой, тепленький, красивый!

Заяц млел под поглаживающей рукой… и ехидно косился на бледную девчонку круглым глазом. Хадамаха поглядел на зайца укоризненно. Знал он кое-что об их, косых, штучках — в лесу жить, да не знать. Напугал девчонку, а теперь прикидывается белым и пушистым!

— Скажите, чтобы он меня отпустил! — взмолилась девушка. — Мне нельзя тут быть — сюда Канда идет! Хочет здешнего жреца выгнать, а все, что есть на Буровой, себе забрать!

— Надо же — целая Буровая ему понадобилась! — невольно восхитился Хадамаха. — Скоро и парочку храмов потребует в полную собственность. И чтобы жрицы в обслуге — рыбку, жаренную на храмовом Огне, подавать!

— Хадамаха, не заговаривайся, — сквозь зубы процедила Аякчан.

— У Канды письмо от здешней жрицы есть! — немедленно выложила девушка. — Там сказано, чтобы жрец все отдал Канде и убирался. Канда говорит: теперь Буровая их будет, потому что жрица главнее жреца, а тех жриц, которые главнее нашей, тут нет!

— Есть, — твердо сказала Аякчан.

— Ты сама-то не заговаривайся, — буркнул Хадамаха. — Тебя пока главной в Храме не признали.

— А местная старушенция об этом знает? — Глаза Аякчан были спокойны, как голубые озера, и только в самой глубине ворочалось Пламя. — Тем более не знает Канда.

И снова безумный хоровод мыслей закрутился в голове Хадамахи, пятками отбивая ритм прямо по мозгам! Все его догадки, прикидки, предположения неслись в бешеной пляске, и каждая становилась на свое место! Пусть он еще не знал, каким образом Канда умудрился командовать дяргулями и Ночными духами, но что делать с этим умником, он наконец придумал!

— Хакмар! Быстро сюда! — запрокидывая голову, заорал он — вопль прокатился над Буровой и канул в тайгу.

Из караулки сыпанули вооруженные копьями стражники. Потом из Буровой вырвалась толпа напуганных жрецов… и только потом, расталкивая их, в первый ряд пробился Хакмар в плотном кузнечном фартуке и с обнаженным мечом в руках.

— Чего орешь? Я думал, на нас тут уже жрицы боевым клином летят! Я, между прочим, работал! Впервые за столько времени! У них тут совсем не так, как в Сюр-гудском храме: выход к Рыжему огню закрыть всегда можно, никакой трубы, чтобы наверх Огонь качать, черпают немножко для кузницы и опытов — и все! Зато мастерские очень неплохие.

— Потом расскажешь. И покажешь, — нетерпеливо перебил Хадамаха. — Шаман Канда идет сюда!

— Что нужно здесь еще одному замерзавцу? — гневным фальцетом выкрикнул жрец Губ-Кин и покосился на Донгара.

— Примета есть: если часто коситься на черного шамана, можно навсегда косым остаться, — просветил его Хадамаха.

— Черных шаманов не бывает, — педантично напомнил жрец. — Это всего лишь интерпретация примитивным народным сознанием памятных событий противостояния прогрессивных сил Храма и регрессивного шаманизма древних.

Хадамаха с невольным сочувствием поглядел на побелевшего Донгара. Если у самого Хадамахи уши в трубочку и мозги в клубок от таких высказываний, Донгару-то каково?

— А у вас за что ни схватишься, того и не бывает. Ни духов, ни албасы, ни шаманов, — усмехнулся Хадамаха. — Скоро и Буровой не будет — как раз она-то шаману Канде и понадобилась.

— Я не позволю… — начал жрец.

— Не можете вы больше тут позволять или не позволять! — отрезал Хадамаха. — Теперь тут вот он начальство, ему жрица Аякчан власть передала. — Он кивнул Хакмару. — Канду надо будет задержать. Делайте что хотите: угождайте, угощайте, угрожайте, умоляйте…