Завороженная - Джейн Фэйзер

– Я никуда не спешу, Алекс. Но не люблю загадки, которые не могу разгадать.

– Хорошо, я все тебе объясню. Но обещай, что больше не станешь поднимать этот вопрос и будешь вести себя с моими русскими друзьями так, как я тебя прошу. Мы можем заключить такой договор?

– Да.

– Многие русские эмигранты – нищие. Есть среди них такие, у которых в России осталось все – поместья, состояния, все нажитое. И все это конфисковал царь. Я помогаю им финансово. Но они гордые, и им бы не понравилось, узнай они, что я рассказал тебе об этом.

– Понимаю. – Ливия не нашлась с ответом.

– Так мы можем теперь раз и навсегда оставить эту тему? – спросил Александр, ненавидя себя за ложь. Но что еще он мог ей сказать, чтобы взять ситуацию под контроль?

– Можем, – сказала Ливия. – Твои друзья, как ты их называешь, могут быть спокойны – они меня больше не увидят.

Александр мысленно воздал хвалу Господу за то, что тот его надоумил. Однако он понимал, что тема не исчерпана. Чего ждать от нее в следующий раз?

– У тебя есть планы на утро? – спросил он. – Может, покатаемся верхом?

Ливия подумала о том, что активный отдых на свежем воздухе прогонит прочь дурной осадок, который остался на сердце после сегодняшнего разговора.

– Да, пожалуй. – Она бросила перо на секретер. – Закончу, когда вернемся.

Александр бросил взгляд на приглашения:

– Сколько тебе еще осталось написать?

– Всего два.

– Тогда быстро дописывай, и я отдам их Борису, чтобы доставил адресатам.

– Они могут подождать до вечера.

– Их надо разослать как можно раньше, – сказал Алекс. – Давай, Ливия, потрудись еще немного.

Ливия никак не могла понять, почему ему так хочется пригласить именно этих гостей. Если он собирается поговорить о политике, пусть пригласит мужчин поужинать в один из его излюбленных клубов. Ладно, подумала Ливия, еще один утомительный вечер – не такая уж большая жертва с ее стороны.

Однако званый ужин вызвал к жизни весьма интересные вопросы. Вопросы, которые вполне могли развеять скуку. Изначально все шло именно так, как она и предвидела. Живой и остроумной эту беседу можно было назвать разве что в насмешку. Занудство сменяло бахвальство, и наоборот. Впрочем, Александр был на высоте. Он вел себя как радушный, внимательный хозяин, подливал в бокалы вино. Даже глазом не моргнул, когда лорд Эвершем заявил:

– Да что он такое, этот ваш император, князь Проков? Дурак, да и только, скажу я вам.

– Боюсь, вы не одиноки в своем мнении, сэр, – сказал Александр и наклонился, чтобы подлить Эвершему вина.

– Это верно, не одинок, – заявил лорд Кармартон, оторвав взгляд от тарелки. – Прекрасный палтус. У вас великолепный повар, княгиня Прокова. Мои поздравления.

Ливия улыбнулась в ответ. Да, палтус неплох, но Ада и Мейвис приготовили бы не хуже.

– Все правительство готово высказаться в том же духе, – заявил Кармартон. – Я не имею в виду палтуса, разумеется. – Он засмеялся собственной шутке, видимо, сочтя ее удачной. – Нет… нет… Я о походе против Финляндии. Так зачем ему понадобился этот демарш, Проков?

– По-моему, это Наполеон его надоумил, – ответил Александр.

– Премьер-министр такого же мнения, – заявил лорд Флинток. – Говорит, вашего императора Александра водят за нос, и если мы предоставим ему вариться в собственном соку, то он еще увидит, с какой стороны намазан маслом его хлеб.

– Веселая получится свалка, – пробормотал Кармартон.

– Наполеон не дает ему прибрать к рукам Польшу, вот в чем дело, – заявил Эвершем. – Так говорят в правительстве. Малыш в треуголке не дает Александру протянуть загребущие руки к Польше.

Ливия, как и остальные женщины, не принимала участия в разговоре. Но скучно ей не было. Наоборот, беседа ее заинтриговала. Гости Александра поливали грязью властителя страны, которую Александр считал родиной. И не только это. Он сам говорил, что учился вместе с царем. Однако Александр никак его не защищал, а лишь подливал масла в огонь.

Она дала Борису знак нести второе блюдо и повернулась, чтобы ответить на какой-то невнятный вопрос леди Кармартон. Не то чтобы она винила леди Кармартон в неумении внятно выразить свои мысли. О какой интеллектуальной беседе могла идти речь, когда мужчины, крича и перебивая друг друга, пьяно хихикая, несли чушь заплетающимися языками. Вино лилось рекой.

– Они в ближайшее время встретятся для переговоров, – сказал Эвершем, – помяните мое слово. Премьер-министр в этом убежден. Александру надоест играть роль вассала при маленьком корсиканце, и он начнет предъявлять претензии. И когда это произойдет, тут уж запахнет жареным.

– Интересное мнение, – пробормотал Александр. – У вашего правительства есть какой-нибудь серьезный резон ожидать такого поворота событий?

– Разумеется. У нас есть свои источники. Разведка работает. – Кармартон выразительно постучал себя по носу. – И тогда Александр снова бросится нам в объятия, как только волк зарычит. Будет искать с нами альянса, это даже не обсуждается.

– Некоторые люди, занимающие высокое положение, так не считают, – произнес один из гостей, которого все слушали в почтительном молчании. Только он один за столом, не считая хозяина дома, оставался трезвым. – Говорят, Александр лишь притворяется, будто дружит с Бонапартом. Убаюкивает его бдительность. Насколько я понимаю, вы неплохо знаете царя, Проков. Что скажете?

– Вполне возможно, – ответил Александр, – но определенно ничего сказать не могу. Я был на короткой ноге с царем, это верно, но с недавних пор у нас появились разногласия, а наш император не любит, когда ему перечат. – Александр глотнул вина. Лицо его было непроницаемым, но собравшиеся намек поняли. Князь Проков находился в изгнании, вынужденном или добровольном, потому что впал в немилость к своему господину.

Ливия, которая знала своего мужа лучше гостей, была озадачена. У Алекса имелся скрытый мотив, побудивший его собрать у себя в доме эту компанию. Но она не могла понять, что именно за мотив.

Борис и двое лакеев внесли второе. Ливия не принимала ровно никакого участия в составлении меню и установлении порядка очередности смены блюд, как было бы, если бы ужин готовили ее кухарки, но придраться действительно было не к чему. Рейнский крем, савойский торт, тосты с анчоусами.

– Конечно, когда Наполеон рассаживает своих родственников на европейские троны, становится понятно, почему Александру захотелось получить еще и титул польского короля, – сказал Проков, умело направив разговор в прежнее русло. Встретившись через некоторое время глазами с Ливией, он едва заметно кивнул ей.