Чудес не бывает - Лев Жаков

–Но как мы туда попадем? - подал голос кто-то.

–Я сказал - молчать. Девчата, вы последние, будете меня поднимать, у меня сил не хватит.

Кажется, они поняли, потому что молча встали у стены. А я принялся осторожно левитировать мальчишек наверх.

Это оказалось значительно сложнее, чем я предполагал! Выше меня, конечно, сложно кого найти, но некоторые были немногим меня меньше. И все тяжелые.

Первыми внутрь попали Роман и Кир и тут же затеяли возню, слышно было отсюда. Поднимая Эрла, я велел передать им, чтобы они вели себя тише. Эрл кивнул, но был бледен.

–Высоты боишься? - догадался я.

Он только кивнул.

–Ну, Несудьба, - сказал я. - Закрой глаза.

Последнему я передал, чтобы играли, пока их не найдут. Объяснение? Заигрались, отношения выясняли, поспорили на что-нибудь, вот и не пошли на ужин. А мы пройдем через ворота, у нас разрешением есть.

После чего я обхватил девушек за шеи и повис на них. Они пошатнулись, но выпрямились, и мы пошли.

–Может, посидим, подождем, пока ты отдохнешь? - предложила Линда.

–Мы мокрые, если посидим, то замерзнем, - вздохнул я. - Простите, девчата, скоро я отойду и в ворота зайду сам. А вы уж, будьте добры, дотащите меня до них.

Оле молча пыхтела, и ее рыжие волосы разметались по темно-зеленому плащу. Я аккуратно шагал, стараясь не очень налегать на них. Они, конечно, сильные, но ведь девушки.

На входе нас поймал Олеф.

–Вы видели кого-нибудь с первого курса? - спросил он.

Мы дружно покачали головами.

–Юхас, тебя искал магистр Арбин, - Олеф вышел за ворота, оглядывая дорогу в поисках следов.

Мы быстро прошли в Школу.

Вдалеке еще мелькали огни. Добрались до мальчишек? Ладно, все потом, а сейчас - в теплую и сухую одежду!

–Спасибо, девчата, - прошептал я, вставая на ноги. - Дальше я сам.

В монастыре мы расстались: они пошли в башню, я проковылял по коридору в келью.

За мной в монастырь вломилась толпа первокурсников с радостными воплями, а следом шагал разгневанный дежурный, за ним Олеф что-то бубнил про предупреждения.

Я открыл дверь и впал в комнату. Быстро - насколько хватило сил - снял с себя все и свалился в кровать, дрожа. Не заболеть бы. И не уснуть бы.

Глаза закрылись сами.

Дед звал, надо идти.

Оказалось, что ректора посетила делегация горожан во главе с тем же начальником стражи. Делегация передала просьбу мэра о временном моем переселении в город для защиты его жителей от нечисти, которая нападала на горожан по ночам.

–Дом и зарплата. Маленькая, конечно, но для первого раза вполне достаточно. С голоду не умрешь. Опять же, в любой момент ты можешь прийти в Школу и тут поесть. У тебя сейчас нет никаких важных дел тут? Диплом написан, экзамен сдан, до защиты далеко.

–Ты меня отпускаешь?

–Да. Тебе будет полезно пожить одному и определиться с дальнейшей жизнью. Отец, конечно, всегда тебя пристроит куда-нибудь, но хорошо бы самому.

–Он устроит, - не сдержал я сарказма. - Но, конечно, самому лучше. Значительно.

Дед вздохнул и позволил мне сесть.

–Пойдем, посидим. Чаю выпьем? - он был невесел, морщины как-то стали глубже. Старый он, понял я.

Мы сели друг напротив друга, как обычно, вытянув ноги под кресла другого, дежурно пошутив по поводу наследственно длинных (и тощих, заметил дед) ног.

–Зря ты так про отца, - сказал, наконец, Арбин. - Он… ты знаешь, он переживает, что у вас не сложились отношения…

–Ну да, после того как Подлиза ему рассказал, - с горечью отозвался я.

–Кто? - не понял дед.

Я смутился:

–Это мы так Винеса называем.

Старик Арбин помолчал.

–Хорошо. Может, ты прав в чем-то. Но знаешь, ему сейчас очень трудно. В последнее время ему пришлось узнать много нового и… неприятного. И… Ты должен понять, ты знаешь, что это такое. Он… он снял все защиты.

Дед замолчал, и я молчал. Что тут можно сказать? Куда деть многолетнюю обиду? Да, я прекрасно знал, что это такое! И каково Эмиру сейчас приходится. Тяжело, невыносимо больно. Но… но что?

Я вспомнил старую историю. Было мне тогда лет семь. Или десять. Или двенадцать? Нет, вряд ли. Я спасал какое-то захудалое королевство от гражданской войны или переворота, не помню точно. И ради чужих людей я готов был пожертвовать жизнью. Еле жив остался! А теперь не хочу ради родного отца пожертвовать душевным спокойствием? Что значит застарелая обида!

–Завтра утром подойди к ратуше, - в конце концов, промолвил дед. - Тебя встретят. Сразу после завтрака.

–Так сразу?

–Тянуть ни к чему. Соберись, пока осталось время.

–Ладно, - не стал я спорить.

Через неделю, когда Эмир придет на очередную лекцию по законам Лиги, я к нему подойду. Сказать не скажу, но, может…

Мы еще долго сидели, подставляя огню то одну руку, то другую, пили чай чашку за чашкой, болтали о каких-то пустяках.

Итак, начинается жизнь, думал я, шагая по хрустящему снегу. Вот она, свобода, вот оно, одиночество! Вот оно!

Странное ощущение - жить настоящим. Хочется как можно больше запомнить и увидеть. Яркое солнце и блеск белейшего снега, из которого торчат в разные стороны то руки кустов, то спины камней. Вдалеке - забор черного леса, из-за него чуть виднеются крыши башенок, в синем воздухе болтается малюсенький флажок, четкий, как вырезанный из цветной бумаги. И - острота морозного воздуха режет горло, свежесть, какая прохладная свежесть внутри! Чем пахнет снег и зимний день? Как будто льдинки вдыхаешь!

На замотанном по самый нос шарфе осел иней, щекоча губы. За спиной перекрикивались второкурсники на зарядке, снег под ногами хрустел, как бумага, и стоило жить, и работать стоило.

От ратуши, где на меня собралась поглазеть толпа, меня проводили с почетом в мое новое жилище. Лачужка в тупичке, но после монастырской кельи здесь казалось просторно: отдельная спаленка и нечто вроде гостиной с камином, диваном и креслом. Малюсенькая кухня отгорожена от коридорчика фанерной перегородкой.

Зато - мое! И здесь можно колдовать сколько угодно!

Начальник стражи вкупе со своим животом торжественно вручил мне ключи от ветхой двери, после чего просил хранить жизнь и имущество горожан. В заключение сказал и дельное слово - намекнул на ночные обходы. Ну что ж, ночью так ночью. Хорошо, что не надо под утро тащиться в гору за три километра, чтобы поспать.

Когда последние любопытные ушли, я стал наводить порядок в лачужке. Первым делом наколдовал веник и вымел весь домишко.

Много времени это не отняло, зато стало легче дышать. После густого апельсинового запаха пыль, затхлость неприятно кололи нос.

Потом я натаскал со двора дров, в изобилии сложенных в поленницу под навесом, и развел огонь в камине в гостиной и в спальне. Пусть хоть немного прогреется, а то холод в доме - как на улице, не раздеться.