Долг. Мемуары министра войны - Роберт Гейтс

Затем я отправился в Кремль на встречу с Владимиром Путиным. В последний раз я въезжал в Кремль в 1992 году в качестве директора ЦРУ, и меня провезли в ворота в лимузине американского посла, с американским флажком на капоте; тогда возникло чувство, будто я совершаю круг почета. К 2007 году и мир, и я сам сильно изменились. Мы с Путиным уселись за стол в его богато украшенном и весьма просторном кабинете, где повсюду золото и великолепные канделябры – наследие царских времен, любезно сохраненное коммунистами. Как я докладывал президенту Бушу, встреча с Путиным прошла в сердечной обстановке, сильно отличавшейся от атмосферы в Мюнхене. Путин одобрил идею консультаций экспертов в области противоракетной обороны и пригласил меня приехать в Россию снова. А также перечислил длинный список российских бед, в причастности к которым он обвинил Запад. Обвинения были вполне предсказуемыми: мы тоже составляем перечни угроз и вызовов; многие в Соединенных Штатах не считают Россию партнером; зачем Америке военные базы вблизи российских границ; Северная Корея и Иран не обладают ракетами, способными угрожать США; почему Соединенные Штаты поддерживают грузинских «сепаратистов»; напряженность в отношениях объяснима, поскольку мы «смотрим друг на друга через прицел дробовика»; мы хотим быть партнерами, даже стратегическими союзниками. Вопросом, который действительно его тревожил, была ситуация с обычными вооруженными силами в Европе. Путин сказал, что это «колониальный» договор, унижающий Россию. Я же в своих ответах пытался отметить позитивные моменты для потенциального сотрудничества.

За пятнадцать минут до конца встречи появился помощник и что-то прошептал на ухо Путину. Он резко, но очень вежливо завершил встречу, и меня проводили из его кабинета. Выяснилось, что умер бывший президент России Борис Ельцин.

В тот же день я встретился с Сергеем Ивановым, уже в ранге первого вице-премьера российского правительства. Мы обсудили большую часть тех же вопросов, о которых шла речь на встречах с Сердюковым и Путиным, но Иванов поделился и некоторыми соображениями по Ирану. «Знаете, иранцам не нужны ракеты, чтобы доставить ядерное оружие в Россию», – сказал он, явно подразумевая готовность России усилить давление на Иран, если Тегеран не приостановит работы по обогащению урана.

Пресса сообщала, что в Москве меня встретили «прохладно», я доложил президенту Бушу, что все переговоры проходили дружественно, по-деловому и удивительно конструктивно. Теперь я вижу, что наши страны, попросту говоря, пинали банку, стремясь тянуть время в вопросах противоракетной обороны. Россияне признают, что их поставили перед свершившимся фактом, что наши предложения о сотрудничестве больше смахивают на нож у горла: сколько ни дергайся, результат известен заранее. Они надеются тем не менее найти достаточно сторонников в Европе, чтобы заморозить реализацию проекта. Мы готовы сотрудничать с Россией, но не допустим помех своим планам (пусть улаживание разногласий заняло в итоге больше четырех лет).

На обратном пути домой я остановился и в Варшаве, и в Берлине, чтобы проинформировать правительства Польши и Германии о результатах моих встреч в Москве. Президент Польши Лех Качиньский в Варшаве дал понять, что хотел бы ускорить процесс развертывания противоракетной обороны, чтобы завершить необходимые процедуры до выборов 2009 года. Польский министр обороны Александр Щигло сдержанно отметил, что предложение США (развертывание десяти ракет-перехватчиков дальнего радиуса действия в Польше) будет «внимательно рассмотрено» и не следует «предопределять исход переговоров». Кроме того, он сказал (этот рефрен я слышал неоднократно на протяжении многих лет), что любой военный план призван в первую очередь укрепить безопасность Польши.

После поездки я доложил президенту Бушу, что в Польше и Чешской Республике имеются внутриполитические проблемы относительно предлагаемой системы ПРО: два ведущих коалиционных партийных блока в Польше выступают против, а в Чехии правительство озабочено разногласиями с парламентом и предстоящими выборами. Опросы показывали, что более половины чехов против размещения радарной станции на территории страны. В Польше, по данным одного опроса, 57 процентов населения были против ракет. Госсекретарь Райс, в Москве в середине мая, а затем президент Буш, на своем ранчо в Кроуфорде и во время визитов в Польшу и Чешскую Республику, подчеркнули решимость США продолжать движение по намеченному плану. Путин тогда предложил в качестве альтернативы совместное использование данных российской РЛС в Азербайджане. На встрече министров обороны стран НАТО в Брюсселе в июне, в присутствии министра обороны России Сердюкова, я заявил, что, несмотря на предложение Путина, мы не намерены отказываться от проекта системы ПРО.

Двенадцатого октября 2007 года мы с Конди встретились в Москве с нашими российскими коллегами – в формате «двое на двое», – а также с президентом Путиным. Мы привезли предложения, еще более привлекательные для россиян, нежели те, которые я выдвинул в апреле, в том числе условие, что ракеты-перехватчики не могут быть поставлены на боевое дежурство, пока Иран не продемонстрирует, что обладает баллистическими ракетами с ядерными боеголовками.

Путин пригласил нас к себе на дачу в Подмосковье. По дороге мы миновали множество шикарных поместий и торговых центров, причем эти магазины ничуть не уступали внешне высококлассным моллам в богатых американских пригородах или в фешенебельных районах Лондона, Парижа и Рима. Жизнь в России явно изменилась к лучшему – во всяком случае, для некоторых, особенно тех, кто жил по соседству с Путиным. Его дача оказалась большой и красивой, но произвела на меня впечатление утилитарной, больше похожей на корпоративный пансионат. Путин заставил нас подождать примерно двадцать минут; американская пресса потом язвила, что мы оба «набирались смелости». Наконец он пришел, извинился и объяснил, что говорил по телефону с премьер-министром Израиля Эхудом Ольмертом, обсуждал иранскую ядерную угрозу.

Нас провели в простой, средних размеров конференц-зал, посреди которого стоял большой овальный стол. Каждому предложили минеральной воды, кофе и несколько пирожных. Нас с Конди сопровождал очень компетентный посол США в России Билл Бернс и переводчик. К Путину присоединился министр иностранных дел Сергей Лавров, министр обороны Сердюков, начальник Генерального штаба генерал Балуевский и переводчик. Едва все расселись, как в зал запустили прессу, которая довольно долго толкалась за лучшие места. Убедившись, что аудитория собралась, Путин почти десять минут говорил в основном о противоракетной обороне. Он позволил себе сарказм: «Однажды мы можем захотеть разместить систему ПРО на Луне, но прежде чем до этого дойдет, есть опасность упустить шанс на согласие из-за вашего упорства в реализации собственных планов». Он предупредил нас насчет «стремления во что бы то ни стало выполнить предыдущие договоренности со странами Восточной Европы». Нам с Конди не слишком понравилось, что нас используют в качестве реквизита, но мы соблюдали протокол, а когда мы получили разрешение ответить, пока русские не выгнали прессу, я попытался сгладить впечатление и сосредоточился на плюсах совместной работы. После ухода прессы мы с госсекретарем переглянулись и дружно закатили глаза. Дача Путина, шоу Путина.