Три побоища – от Калки до Куликовской битвы (сборник) - Виктор Поротников

Конный строй ливонцев приближался неспешным аллюром. Это был клин, на острие которого двигались вытянутые в шеренгу восемь рыцарей, позади которых следовали еще десять закованных в латы конников, за ними была еще шеренга уже в двенадцать всадников, за которыми находилась замыкающая шеренга в четырнадцать рыцарей. Задняя часть клина состояла из удлиненного четырехугольного построения, по краям которого двигались по двое в ряд конные ливонцы, а в середине находились пешие кнехты в легких доспехах, с небольшими щитами, с мечами, копьями и арбалетами.

Такой боевой строй на Руси назывался «свиньей».

Позади ливонской ударной «свиньи» надвигались пешие и конные отряды данов, немцев и эстов-наемников, развернувшись широким фронтом. Этот вытянутый вражеский строй выглядел внушительно и угрожающе благодаря идущим впереди щитоносцам с большими прямоугольными щитами, конным копейщикам в белых плащах и множеству знамен с крестами.

По мере сближения с русским войском ливонский клин все убыстрял разбег, теперь рыцари надвигались уже со склоненными копьями, закрывшись щитами. Их металлические горшкообразные шлемы с узкими прорезями для глаз были украшены либо рогами самой причудливой формы, либо когтистой орлиной лапой, либо вытянутой стальной человеческой ладонью, либо орлиной головой… На рыцарских щитах рядом с черным крестом виднелись небольшие эмблемы в виде кабаньей или оленьей головы, или в виде черного орла, или в виде руки с мечом… Рыцарские кони в передней атакующей шеренге клина были защищены металлическими нагрудниками и налобниками, а также чешуйчатой броней, защищающей бока и шею лошадей.

Эти полсотни тяжеловооруженных ливонских всадников, на копьях которых трепетали узкие белые треугольные флажки с крестами, являли собой некий сплоченный монолит, бездушный и бесстрашный, нацеленный на центр боевого русского строя. Колонна кнехтов, бегущая за рыцарями под прикрытием конных наемников и рыцарских оруженосцев, своими поднятыми к небу копьями и топотом многих сотен ног добавляла устрашающей мощи атакующему строю ливонцев. За рыцарским клином, также убыстряя движение, надвигалось основное ливонское войско. Ледяной покров озера вздрагивал и колебался на расстоянии целой версты вширь под воздействием почти пяти тысяч крестоносцев и их союзников, наступающих плотными рядами.

Ливонские трубы оглушающе ревели, им вторил громкий боевой клич ливонцев.

Новгородцы ожидали наступающих врагов в молчании.

Когда до ливонского клина осталось не более двухсот шагов, новгородские лучники принялись обстреливать крестоносцев дружными залпами. Стрелы тучами сыпались на головной отряд рыцарей, с дробным стуком ударяясь и отскакивая от лат, щитов и шлемов. Расстояние между русским войском и ливонской «свиньей» быстро сокращалось. Стрелы продолжали падать дождем на ливонских всадников, но ни один из них не замедлил движения и не вывалился из седла. Невольно создавалось впечатление, что на русичей надвигаются не живые существа, но железные неуязвимые чудовища.

Склоненные тяжелые копья-рогатины не смогли задержать стальной ливонский клин, который, врезавшись в пеший новгородский полк, с ходу смял три передние шеренги в центре и сильно потеснил следующие за ними четыре шеренги. В месте удара конных крестоносцев в первые же минуты боя образовались груды убитых и покалеченных русичей. От треска ломающихся копий, грохота топоров и мечей по щитам, воплей раненых, которых затаптывали ногами и копытами, невозможно было расслышать команды военачальников, трудно было услышать голос даже стоящего рядом ратника.

Русские знамена, поколебавшись какое-то время на месте, подались назад вместе с основной массой новгородской пехоты, на которую навалились фланговые отряды ливонцев. Наступающие в центре рыцари, орудуя длинными мечами и боевыми топорами, все дальше вклинивались в новгородский полк, рассекая его надвое.

Бедослав впервые столкнулся со столь неуязвимыми врагами. Пробившись к какому-то ливонцу, сидящему на огромном храпящем коне, Бедослав рубанул мечом сначала коня, потом рыцаря. Его меч, лязгнув по защитным вражеским доспехам, отскочил от них, словно он был выструган из дерева. Стиснув от злости зубы, Бедослав принялся наносить рыцарю колющие удары, целя ему под мышки и в шею. При этом ему приходилось закрываться щитом от тяжелого рыцарского меча, удары которого едва не сбивали Бедослава с ног. Чувствовалось, что этот ливонец в рогатом шлеме невероятно силен.

Какой-то ратник, пытавшийся подрубить топором переднюю ногу рыцарского коня, зазевался, и ливонец в рогатом шлеме мигом снес ему голову с плеч. Бедослав вздрогнул, когда безглавое тело русича свалилось ему прямо под ноги. Другой новгородец успел только замахнуться на ливонца в рогатом шлеме, как тут же был насквозь пробит копьем другого рыцаря, на шлеме которого торчала стальная ладонь.

Оступившись, Бедослав потерял равновесие, и в следующий миг на его шлем обрушился удар вражеского меча. У Бедослава зазвенело в голове, а перед глазами поплыли синие и красные круги. Он упал на колени, чувствуя, что шлем-шишак сдавил ему голову, надвинувшись на самые глаза. Рядом с предсмертным хрипеньем упал еще какой-то русич. Над головой Бедослава звенели мечи; кто-то громко ругался по-русски. Бедослав узнал голос Пятунки Евсеича.

Поправив шлем на голове, Бедослав встал на ноги и повернулся, чтобы окликнуть Пятунку, но тот уже лежал мертвый, рассеченный чуть ли не надвое сильнейшим ударом вражеского двуручного меча. Рыцарский клин продолжал врубаться в плотный строй новгородской пехоты, сминая всех на своем пути. Храбрейшие из новгородцев погибали в сече, малодушные и раненые отходили назад.

Бедослав не мог понять, куда подевался Семен Куница. Рядом с Бедославом оказались ратники из разных сотен и шеренг. Какой-то воевода с выбитым глазом кричал, чтобы воины берегли знамя Неревской тысячи. Кто-то кричал, что убит брат Судислава.

Убрав меч в ножны, Бедослав выхватил копье из рук истекающего кровью бородатого новгородца и ринулся с ним на рыцаря в яйцеобразном шлеме, из боковых отдушин которого торчали концы длинных белокурых волос. Треугольный щит рыцаря был размалеван в черно-белую клетку, такой же орнамент был на длинной белой попоне рыцарского коня.

Бедослав нанес сильный удар острием копья в шлем ливонцу, целя в узкую глазную прорезь, но промахнулся, угодив чуть выше. Рыцарь пошатнулся, но удержался в седле. Бедослав нанес второй удар копьем, но ливонец успел закрыться щитом. От третьего удара ливонца спас его сосед слева, перерубивший копье Бедослава своим мечом.

Врубаясь все глубже в боевые порядки новгородской рати, конные рыцари постепенно рассыпались из плотного клина в веерообразный наступающий строй. Это не ослабило их натиск, поскольку находившиеся позади кнехты небольшими группами просачивались в интервалы между рыцарями, вступая в битву с русичами. Вооружение кнехтов позволяло им действовать очень успешно именно в тесноте ближнего боя. Стреляя почти в упор из арбалетов, кнехты наносили новгородцам немалый урон. Короткие арбалетные стрелы с длинными наконечниками с близкого расстояния пробивали любой щит и панцирь.

Бедославу показалось, что в его щит кто-то невидимый одним сильным ударом вбил сразу два огромных гвоздя. Прямо перед его лицом из щита выскочили острые жала двух арбалетных стрел, пробивших щит навылет и застрявших в нем.

«Храни меня, Пресвятая Богородица!» – невольно подумал Бедослав.

Вступление в сражение кнехтов и тяжеловооруженных немецких и датских пехотинцев дало столь явный перевес ливонскому войску, что медленное отступление новгородцев превратилось чуть ли не в стремительное бегство.

Новгородские ратники упирались копьями в панцири и щиты рыцарей, стараясь сдерживать их натиск, но копья ломались, и безжалостный враг топтал русичей конями и крушил мечами. Кнехты наседали на новгородцев тут и там, метая дротики и пуская стрелы из арбалетов. Пешие даны в прочных панцирях и кольчугах, в рогатых шлемах, с красными крестами на белых туниках и плащах давили на расстроенные шеренги русичей своим сомкнутым строем. На длинных прямоугольных и овальных щитах данов также были намалеваны красные кресты.

В какой-то миг Бедославу показалось, что все кончено. Раздался крик, что убит воевода Судислав. Ратники, толкаясь и крича, скопом побежали к сцепленным позади войска обозным саням. Бедослав побежал вместе со всеми. Победный рев ливонских труб растекался над беспорядочным шумом сражения.

Обозные сани стали тем рубежом, преодолеть который рыцарской коннице оказалось не под силу. Теперь на острие атаки была ливонская пехота.

Сражаясь с кнехтами, Бедослав снова взялся за меч. Рядом с ним оказался кузнец Онисим, лицо которого было залито кровью, набежавшей из рассеченной брови. Щит Онисима был утыкан арбалетными стрелами.