Огненный герцог - Джоэл Розенберг

— Мне надо в такое место, куда и герцог ходит пешком.

Последовала мгновенная пауза.

— А. Уборная вон.

— Я знаю, — сказал Торри, делая шаг вперед. Холл был весьма узок, и Брандену дель Брандену пришлось отступить во внешний коридор.

Торри повернулся закрыть за ним дверь, но вестри опередил его.

— Удачи тебе и до встречи, друг Отца Вестри, друг того, кто был Отцом Народа, — произнес цверг низким голосом на гортанном языке, которого Торри никогда прежде не слышал.

— До встречи, — ответил Торри на том же языке. — И тебе удачи.

Бранден дель Бранден впечатлился.

— Вы говорите на вестри? Но как?

По крайней мере понятно, что сам Бранден дель Бранден на языке вестри не говорит.

— Надо было ходить в хардвудскую школу, — сказал Торри.

— Похоже на то. — Собеседник Торри пожал плечами. — Только какой смысл учить язык вестри, если можно научить берсмалю их самих?

— Не знаю, — честно ответил Торри.

В хорошую погоду, как объяснил Бранден дель Бранден, герцог завтракал на маленькой веранде, куда выходила дверь его личного кабинета.

День выдался теплый и ясный. Высоко на востоке стая птиц летела с севера на юг: их большие крылья лениво опускались и поднимались, словно птицы не хотели никуда спешить в такое утро. Еще восточнее пухлые облака скрывали дальние пики, отбрасывая тени на буро-зеленую равнину. Воздух был так прозрачен, что Торри различал вдалеке крестьянина, который пахал поле на своем быке.

— Доброго вам утра, Ториан дель Ториан, — пророкотал Его Пылкость, не выказывая никакого удивления при виде молодого человека. — Присаживайтесь, прошу вас, — произнес он, указывая Торри место напротив собственного.

Еще одно движение кисти, и Бранден дель Бранден сел рядом с герцогом.

Верхняя туника Его Пылкости представляла собой переплетение отделанных по краю золотом полосок кожи, между которыми светилась белизной рубашка. Выглядело одеяние неудобным, однако Торри счел это впечатление обманчивым: вряд ли Огненный Герцог потерпел бы хоть какое-то неудобство.

Особой функциональностью туника тоже не отличается, если вспомнить о просветах между кожаными полосками. Интересно, что будет, если просто достать меч и сделать выпад?.. Тут Его Пылкость слегка пошевелился в своем кресле — готовясь к чему-то? Вряд ли, но такую возможность он уже наверняка обдумал.

Торри сел.

Стол был накрыт на пятерых, хотя еды хватило бы и на десятерых обжор. В центре возвышалась пирамидка из жареных цыплят коричневого цвета. По краю плоского блюда бежала радуга сумрачных тонов: от темного, почти черного паштета через буро-коричневые ломтики мясных деликатесов к темно-желтым пластинкам сыра, переложенным тонкими до прозрачности кружками красного лука.

Возле приземистого чайника стояло еще одно плоское блюдо, с копченой рыбой. Торри был уверен, что оранжевые кусочки — копченый лосось, но он не стал бы биться об заклад относительно происхождения тонких, почти прозрачных ломтиков — какая-то белая рыба, да и это Торри не рискнул бы утверждать, если бы посреди серого блюда не возвышались три рыбьи головы, нарезанные так тонко и искусно, что казалось, будто рыбы выпрыгнули из тарелки цвета озерной воды в ненастный день.

Его Пылкость махнул рукой, и из темноты прохода возник Джамед дель Бруно, удерживая на ладони серебряный поднос с хрустальным графином. С бесстрастным, как у хирурга, выражением на длинном костистом лице Джамед дель Бруно быстрым движением наполнил бокал Торри темно-пурпурной жидкостью, ни капли не пролив на скатерть. Чопорно поклонившись, он повторил ту же операцию с бокалом Брандена дель Брандена.

— Довольно непритязательное вино из Наравии, что под Ветром, однако не без определенной прелести, — сказал Огненный Герцог, ставя бокал, чтобы Джамед дель Бруно наполнил его, а потом снова делая маленький глоток. — Попробуйте.

Торри попробовал. Неплохо, хотя Торри не особенно разбирался в винах. Была в этом напитке какая-то смутная сладость, словно привкус ягод, но кроме этого Торри было нечего сказать, разве что вино холодное и вкус у него приятный.

— Да, наравианское бесхитростно, — заметил Торри, — зато, я бы сказал, с некоторой претензией.

Его Пылкость улыбнулся.

— И не только оно… Мне жаль, что вашему отцу нездоровится. По правде говоря, я рассчитывал именно на его общество.

Торри пожал плечами.

— Извините, так получилось.

Тут на столе обнаружилась большая вилка. Надеясь, что она для того и предназначена, Торри подцепил ею цыпленка и оторвал ножку, не воспользовавшись ни вилкой с двумя зубцами, ни маленьким, похожим на скальпель ножиком, лежащими возле его тарелки.

О, а это вкусно. Чуть с душком, но хорошо приправлена.

Пикантно, как вся здешняя жизнь. Он бы должен умирать от страха — любой хотя бы с половиной мозгов и четвертью адреналиновых желез боялся бы, — но сердце Торри билось спокойно, и ладони не потели. Когда он первый раз залез в лифчик к Хейди Бьерке, ему было гораздо страшнее, чем сейчас, когда он сидел за столом напротив Огненного Герцога.

Тот, нахмурившись, посмотрел на юношу.

Торри проглотил кусок.

— Раз уж Ваша Пылкость обременены моим обществом, какую тему для разговора вы бы избрали?

Бранден дель Бранден склонил голову набок.

— По-моему, вам не стоит общаться с Его Пылкостью в столь непринужденной манере.

— Ничего не имею против известной толики непринужденности. Толики. — Хозяин не отводил своих темных глаз от Торри. Губы Огненного Герцога сжались. — Я уже наслышан о вашей вчерашней… эскападе. Интересно, осознаете ли вы, во что ввязались?

Торри похлопал по рукояти меча.

— Я достаточно хорошо владею оружием. Может, даже лучше, чем вы думаете.

— О! — Это междометие из уст Огненного Герцога могло означать что угодно. Или ничего. Он быстро поставил бокал. — А вот и остальные гости.

Джамед дель Бруно ввел на веранду странную пару: Херольфа и незнакомого старика. Херольф — высокий и косматый, без одежды, не считая его собственного волосяного покрова, — показал в улыбке слишком уж острые зубы; шерсть на загривке еще влажная после утренней ванны или, скорее, купания. Оборотень бухнулся на стул, ухватил длиннопалой рукой цыпленка и разорвал его зубами, издав низкое рычание.

— Славная птичка, — произнес он с набитым ртом. — Но я предпочитаю жаркое с кровью.

Второй ждал. Это был пожилой человек, седовласый и седобородый, плечи он держал чуточку слишком прямо. Свободная белая льняная одежда не скрывала его худобы, впрочем, не особенно пугающей. Двигался незнакомец так, будто каждый шаг причинял ему боль, на которую он, казалось, привык не обращать внимания.