Народы и личности в истории. Том 1 - Владимир Миронов

Средний англичанин сумел стать основой нации и общества. Он показал богачам и аристократам как их, так и свое собственное место в обществе. Вот что пишут, сравнивая два типа «домашней цивилизации»: «Что касается социальной стратификации городов Великобритании с ее значительно развитым средним сословием (за исключением Ирландии), то здесь определенность границ в системе расселения была уже утрачена и классовое обособление, столь четкое в России, не могло быть достигнуто. При явном стремлении английской аристократии и высшего слоя буржуазии обособиться путем создания «островных» ансамблей особняков… это удавалось лишь отчасти. Как свидетельствует история лондонского Вест-Энда, уже на граничивших с этими ансамблями фешенебельных улицах общество оказывалось смешанным. Так, на улицах вокруг Гросвенор-сквер усадьбы знати чередовались с домами ремесленников и торговцев, составлявших там до 56 % населения. Для Лондона и ряда крупных английских городов, особенно курортных, закономерностью стал… приток в район аристократической «новостройки» сперва рабочих всех строительных специальностей и отделочников, затем мебельщиков и далее торговцев и представителей разного рода профессий, обслуживавших многообразные потребности быта привилегированных слоев общества. В итоге эти районы оказывались заселенными преимущественно представителями среднего класса с вкраплениями «оазисов» знати».[300] В этом – одна из особенностей психологии бритта.

И все же не забывайте города Великобритании стали средоточием немалых богатств и внушительного достатка, которое свезено в них за многие века колониальных грабежей и господства над значительной частью мира. Едва ли не каждый дом в Англии – это своего рода лавка древностей и наглядный пример успеха захватнических походов этой «самой гуманной и демократичной из стран мира». А чтоб читатель не увидел в авторе этакого зловредного человечка, только и жаждущего вытащить очередной «скелет из шкафа», приведу отрывок из рассказа английского писателя Ивлина Во «Дом англичанина». В нем дается описание дома полковника Ходжа, человека хотя не денежного, но живо участвовавшего в делах Британского легиона. Еще больший интерес представляет оценка благосостояния простых жителей округи, чья жизнь самым тесным образом связана была с судьбой и доходами империи. Автор говорит: «Иностранцы, изумленные ценами в лондонских ресторанах и великолепием более доступных им герцогских дворцов, часто поражались богатству Англии. Однако о том, как она богата на самом деле, им никто никогда не рассказывал. А как раз в таких-то деревушках, как Мачмэлкок, и впитываются вновь в родную почву огромные богатства, что стекаются в Англию со всей империи. У здешних жителей был свой памятник павшим воинам и свой клуб. Когда в стропилах здешней церкви завелся жук-точильщик, они не постеснялись расходами, чтобы его уничтожить; у здешних бойскаутов была походная палатка и серебряные горны; сестра милосердия разъезжала по округе в собственной машине; на рождество для детей устраивались бесконечные елки и праздники и всем арендаторам корзинами присылали всякие яства; если кто-нибудь из местных жителей заболевал, его с избытком снабжали портвейном, и бульоном, и виноградом, и билетами на поездку к морю; по вечерам мужчины возвращались с работы, нагруженные покупками, и круглый год у них в теплицах не переводились овощи».[301] В основе их благосостояния лежали, конечно, и труды праведные, но все же едва ли ни под каждым камнем Британии – череп одной из бесчисленных жертв Империи.

Уильям Хогарт. Карьера шлюхи. Ее приезд в Лондон. Гравюра. 1731 г.

Пару слов о старом Лондоне, возникшем после завоевания римлянами Британских островов (в 43 г. н. э.). Названием он обязан древним жителям (в переводе с кельтского Llyn-Din – «крепость на озере»). Впервые упоминание некоего Лондиниума встречаем у римского историка Тацита. Город создали римляне по примеру своих городов в I в. н. э. на площади всего в 2,5 кв. км., выстроив мост, форум, храм, базилику, дома патрициев, следы коих давно исчезли. Что осталось от тех времён? «Лондонский камень», столб, аналогичный «Золотому столбу», стоявшему на знаменитом римском форуме. В результате скрещивания дорог всемирной истории между цивилизациями и возникают культурные родства. Судьба Британской империи оказалась связана некими внутренними узами с Римской империей. Как вы помните, после ухода римлян сюда вторглись германские племена в V в. н. э. После изгнания викингов англичане были побеждены норманнами. Вильгельм «Завоеватель» короновал себя в только что выстроенном Вестминстерском аббатстве (1066). Английский язык (смесь германского, скандинавского, норманнского языков) стал важным культурным посредником в Европе и в мире, хотя вплоть до XV в. знать говорила по-французски. Как вольный и богатый город, пользующийся немалыми привилегиями, City of London сложился где-то к XII в. В XI веке Вильгельмом «Завоевателем» возведен знаменитый Тауэр и Вестминстерское аббатство. В XVI в. строятся Королевская биржа, лондонские театры, Грэшэм-колледж, первый английский университет.

Пожар 1666 г. нанес Лондону страшный ущерб (больший, чем пожар Рима при императоре Нероне). Сгорело 13,2 тысячи домов. Перед этим чума унесла жизнь 100 тысяч жителей. За восстановление столицы лондонцы взялись миром. Среди шестерки архитекторов выделялся Кристофер Рен (1622–1723), видный ученый-физик, астроном, математик, один из основателей Королевского общества, ставший в 1680 г. его президентом (возвел ряд построек для Оксфорда и Кембриджа). Рен – римский Рем в архитектуре! При новом планировании Сити им взята за образец знаменитая Пьяцца дель Пополо в Риме. Прах создателя Лондона покоится в соборе Св. Павла. Надгробная надпись лаконична: «Читатель, если ты ищешь его памятник, оглянись вокруг себя!»

Лондон за полтора века превратился из скромного поселения (в 1509 г. при восшествии на престол Генриха VIII было всего 50 тыс. жителей) в быстро растущую метрополию (в 1660 г. в момент воцарения Карла II число жителей приближалось к полумиллиону). Как оценивать столь бурный прогресс? Здесь две стороны медали. Рост и развитие британской столицы шло за счет остальных городов и регионов. А. Поллард напрямую связывал деспотизм Тюдоров с властью Лондона над всею остальной страной. Это действительно была «могучая рука и надежный инструмент», с помощью которой власть управляла страной. Здесь концентрировались капиталы. Сила Лондона – не только в деньгах или в политической власти. Важна роль культурных классов, ударной силы Ренессанса (купцы, адвокаты, судьи, чиновники двора, священники, педагоги, военные, ремесленники).

Собор в Уэльсе.

Лондон стал средоточием власти в стране. Хроникер XV в. писал, что лондонский мэр является «следующей за королем фигурой во всех отношениях» (в смысле его власти и статуса). И это не преувеличение. С прерогативой и мнением лондонцев королям всегда приходилось считаться. Лорд-мэр тюдоровско-стюартовского Лондона в случае смерти монарха воспринимался как наивысший сановник королевства. Лондон был самоуправляющимся городом со своими законами, полицией, судами, армией и даже системой социального обеспечения.[302]

Однако не следует думать, что блага и привилегии доставались всем поровну. Отнюдь нет. Управление столицей было сосредоточено в руках нескольких «наиболее зажиточных и опытных граждан». Это были, разумеется, только состоятельные люди. В XV в. именно так понимали демократию. На выборное собрание знать предпочитали приглашать скрытно и тихо, а те уж выбирали мэра и олдерменов. Вот как описывает процесс один из источников: «Ввиду того, что с давних времен на выборы мэров и шерифов стекалась к зданию муниципалитета огромная толпа народа, и так как народных сборищ следует бояться, как это мудро засвидетельствовано в 26-й главе Экклезиаста, ибо при этом может подняться ропот и шум, мэр и олдермены за несколько дней до дня выборов имели обычай сходиться и обсуждать, каким образом провести эти выборы, чтобы избежать волнения и народного ропота».[303]

Роль Лондона как экономического центра Великобритании. По созданию национального рынка оценил Д. Дефо в его «Торговце» («Tradesman»). К 1700 г. город насчитывал уже примерно 550 тыс. жителей, что составляло 10 процентов всего английского населения. Он затмил все столицы стран Запада. Мы говорим «Англия» – подразумеваем «Лондон», говорим «Лондон» – подразумеваем «Англия». Он, по словам Ф. Броделя, «выстроил и сориентировал Англию от А до Я». Далее он же пишет: «Все английское экономическое пространство подчинялось царственной власти Лондона. Политическая централизация, мощь английской монархии, продвинувшееся сосредоточение торговой жизни – все работало на величие столицы. Но величие это само по себе было организатором пространства, над которым оно доминировало и в котором оно создавало многообразные административные и рыночные связи. Н. Грас считает, что Лондон на доброе столетие опережал Париж в том, что касалось организации его сферы снабжения. Его превосходство было тем большим, что Лондон был еще и весьма активным портом (обеспечивавшим самое малое четыре пятых внешней торговли Англии), оставаясь в то же время вершиной английской жизни, ни в чем не уступавшей Парижу, ибо он являлся громадной паразитической машиной роскоши, расточительства, а также при всем прочем и культурного творчества. Наконец, и это главное, квазимонополия на экспорт и импорт, какой Лондон пользовался очень рано, обеспечивала ему контроль над всеми видами производства на острове и над всеми формами перераспределения: для различных английских регионов столица была центральной сортировочной станцией. Все туда прибывало, все оттуда уходило вновь, то ли на внутренний рынок, то ли за пределы страны».[304] Оценка видным историком роли британской столицы в судьбах Англии возможно заставит читателя отнестись чуть снисходительнее к другой столице, где также налицо то, что, как выше было сказано, является «громадной паразитической машиной роскоши и расточительства».