Посланник Внеземелья - Вад Капустин

— Это все неправда, — угрюмо сказал Бван, глядя на экран. — И мы знаем, кто это сделал. Проклятый лысый обманщик.

— Кто? — Седов начал торопливо прокручивать запись назад.

— Вот он! — бывший секундант неожиданно схватил землянина за руку. — Останови!

На экране застыли два кадра — те самые, которые так долго изучал Валерий. Лицо Анатолия Клочкова и морщинистая уродливая физиономия Унтервира Темероха.

— Который из них? — нетерпеливо спросил Валерий. Он сам не знал, почему его так волнует этот вопрос.

— Вот этот, — сказал Лунтфи, указывая на Клочкова, и землянин почувствовал, как к горлу подступил неприятный ком, но сарх продолжил, — был неплохой. Дрался честно. Я не хотел убивать, но он упал, как я сегодня, — он показал собственный затылок. — И больше не встал. Умер. Я взял его дом.

— Где его тело? — глухо спросил Седов, с облегчением сообразив, что в обмане обвиняют совсем не Клочкова, смерть которого была совершенно случайной. — Где вы его похоронили?

— Он лежит в доме на площади, там, где ты меня вызвал, — ответил Лунтфи и покачал головой.

— Почему тело до сих пор в доме?

— Мы намазали его маслом йом, и залили масло внутрь, чтобы сохранить. На месяц, — объяснил сарх. — Так всегда делают, на случай, если за проигравшим с опозданием придут родственники.

— Жена посла просила меня привезти тело, — сказал Валерий. Он машинально вызвал на экран визора изображение Нины Клочковой. — Вы сможете доставить его на корабль?

— Конечно. Очень нехорошая история, — сокрушенно сказал сарх.

— Рад, что ты это понимаешь, — согласился землянин. Хмель совершенно выветрился из головы.

— Жаль, что ее не было здесь, — Лунтфи сосредоточенно уставился на фотографию Нины на экране.

— Почему? — удивился Седов. — Она тебе нравится?

— Чудак, — усмехнулся самый сильный из сархов. — Как мне может нравиться лысая женщина? Но я убил ее мужа, и значит, по нашим обычаям, обязан был бы заботиться о его жене и оберегать ее. Впрочем, — президент немного повеселел, — ты победил меня, и значит, мой долг перед ней теперь переходит к тебе.

— Вот только этого мне еще и не хватало, — мрачно отозвался землянин. — Кстати, не такая уж она и лысая, — он почему-то счел себя обязанным вступиться на Нину. — А вот ты можешь мне объяснить, зачем ты вообще ввязался в драку, если знал, что он слабее?

— Но ведь он же мог отказаться! — растерянно отозвался Лунтфи. — А он принял вызов. Как я мог отступить? Я же говорю, во всем был виноват лысый обманщик, тот, второй.

Запутавшийся Седов вернул на экран прежнюю картинку, и сарх ткнул пальцем в изображение слайса с планеты Фох.

— Вот он, коротышка, — подтвердил Бван. — У тебя здесь есть что-нибудь выпить? А потом лучше я расскажу все с самого начала.

В медотсеке нашлась бутылка водки и крохотные мерные стаканчики. Кунфы выхлестали водку, не моргнув глазом, хотя для Седова она была решительно лишней.

— Коротышку я встретил в лесу, как и тебя, — начал Бван. — И он тоже сказал слова вызова.

Конечно, я посмеялся в ответ и сказал, что не стану драться со слабаком. Он ужасно разозлился и сказал, что все люди, пришедшие со звезд, во много раз сильнее, чем мы, кунфы.

— Он имел в виду другую силу, — пояснил Валерий. Ситуация начала немного проясняться.

— Но я-то говорил о его собственном вызове! — возмутился кунф. — Птицеголовые всегда имели другую силу, но они никогда не говорили слова вызова.

— Конечно, — согласился Седов. Кажется, к первой и основной ошибке, а потом к преступлению Темероха привела безобидная попытка пообщаться на языке аборигенов. Можно сказать, что во всем были виноваты недобросовестные составители учебников. Денебианцам и в голову не приходило говорить на куми. — Так что же ты ответил коротышке?

— Он настаивал, и тогда, — Бван виновато посмотрел на президента, — я сказал, что он должен драться с сархом.

— Почему? — прервал Валерий. Разница между двумя народами и религиями по-прежнему оставалась не слишком ясной.

— Вера сархов говорит, — неохотно объяснил Лунтфи, — что все, пришедшие с неба, сильнее, чем люди Кунмпфа. Я не мог отказаться от драки, не отрекаясь от собственной веры. Но все равно я оказался прав! — президент говорил о том, что волновало его. — Наша вера говорит, что с пришельцами надо говорить только на их языке.

— И что же? — поторопил Седов. Голова после водки жутко разболелась, мешая сосредоточиться, но речь сейчас шла о самом важном.

— Но проклятый коротышка упорно говорил только на куми. И повторял слова вызова. А когда я принял вызов, он сначала отказался драться, а потом попытался обмануть. Он прятал оружие!

— И вы? — понимающе спросил Валерий.

— И мы отобрали оружие и посмеялись над ним. И тогда… — сарх печально покачал головой.

— Что? — жадно спросил Седов.

— Он привел остальных чужаков. И говорил на языке, который мы не понимали. И чужаки повторили слова вызова, а кунфы в городе начали повторять вызов и хоа-джи, как это обычно бывает. Ну, ты видел, — Лунтфи замолчал.

— А что потом? — дальнейшие объяснения дипломату казались излишними, но хотелось, чтобы в записи они прозвучали до конца.

— Это все, — сказал президент. — Человек с Земли принял вызов, он дрался честно, но упал и умер. Я не хотел его убивать. Но так получилось. Площадь потребовала хоа-джи, но так как больше никто из чужаков драться не хотел, они покинули планету. Таков закон, но это очень плохо. Наша планета бедная, здесь почти нет металлов — мы получали их только от птицеголовых. Не знаю, что будет с Кунмпфом теперь.

— «Ну, конечно, — понял Валерий, — потому Темерох и требовал изоляции, чтобы обречь кунфов на гибель. Хотел отомстить за пережитое унижение, за собственную физическую слабость. А ведь беда совсем в другом — отчего вдруг он заговорил на куми»?

Неожиданная мысль показалась совершенно нелепой, но она не давала покоя, и Седов, не обращая внимания на собеседников, которые, обнаружив в медотсеке склянку с чистым спиртом, продолжали развлекаться сами, отыскал в дипломатическом архиве файлы с личными данными слайса. Есть. Он быстро прогнал текст до нужного места. Языки. Не может быть!

Валерий перечитал еще раз: так, родной язык — фохси, галактические — веганский, шахси, куми! Слайс не владел денебианским! Собираясь работать на Кунмпфе, недобросовестный исследователь предпочел выучить примитивный язык аборигенов, так как не мог или не успевал освоить сложнейшие формы языка кураторов! Того самого языка, который отлично усвоили «дикари — кунфы»!