«Сварщик» с Юноны 2 или Медведь просыпается (СИ) - Трунов Сергей

- А потом, - продолжил Игнатьев, - произошло самое интересное. Капитан Артур Конноли, британский шпион в Хиве, не нашёл ничего лучшего, Как прийти к хану Аваз-инака с надменным приказом начать наступление на Бухару. Наш разведчик Пётр Иванович Демезон, который находился при дворе местного правителя, мягко напомнил, что "Ну да, давай будем убивать своих братьев бухарцев вместо того, чтобы совместно помочь нашим братьям в Афганистане, порабощенным англичанами.

Хивинский Хан не дал себя обмануть. Конноли со-товарищи выслали, Хотя кровожадный по азиатской жестокости Аваз-инака хотел их попросту на колы посадить. Но Демезон уговорил отпустить коварных шпионов с миром.

Так или иначе, а Хан Коканда, Эмир Бухары и Хан Хивы, при согласованной осторожной, ненавязчивой, незаметной поддержке наших разведчиков, сначала встретились в Бухаре и договорились между собой. А затем совместно обратились за покровительством к Великому Русскому Царю. Который, в лице генерал-губернатора Оренбургского края Перовского была им оказана. Наши советники обучили их армии, снабдили оружием, и они совместными ударами в два счёта помогли освободиться восставшему народу Афганистана и вернули власть его хану Ахмад-шаху, последний британский солдат улепетывал израненный, пересёк границу на едва плетущейся лошади.

Британскому резиденту Ост-Индской компании в Герате доктору Мартину Хонгбергеру пришлось испытать гнев генерал-губернатора Индии лорда Окленда. А тут ещё, благодаря тонкой игре дальнозоркого Игнатьева афганцы сумели предоставить индийским сикхам неоспоримые, документальные и материальные доказательства враждебности Англии интересам индусов. Чего стоил только приказ индийским мусульманам чистить ружья свиным салом, а индусам коровьим жиром - мятежи до сих пор вспыхивали то в одной армейской части, то в другой! А провал экспедиционного корпуса в Китае! Неужто лорду одному отвечать? Ну уж дудки!

Мы с собеседником наслаждались покоем и я нет-нет, да и поглядывал на благоверных Игнатьева и Резанова, дочек Эмира Бухары и коменданта Сан-Франциско.

Мне оставалось только удивленно мотнуть головой: "Неисповедимы пути твои, Господи!".

Но это произойдёт много, много позже. Как позже Николая Павловича турки назовут «всесильным московским пашой», когда он виртуозно проведёт легендарную операцию "Константинополь" в ходе русско-турецкой войны. Той самой войны, на которой Губайдулла Жангиров обеспечит устойчивой надёжной связью русскую армию всего двумя дальнописными батальонами.

А Игнатьев через своих агентов выяснит настроения в правящих кругах Константинополя и узнает состояние турецкой армии. И обнаружил, что в султанской столице разброд, а армия небоеспособна. В правящих кругах царили антианглийские настроения.

Британия, из рук которой утекало, словно вода сквозь пальцы, мировое господство, отчаянно стремясь помешать Российской Империи захватить Константинополь, 2 февраля 1810 года ввела эскадру в Мраморное море.

Русские войска, по согласованию с турецкими властями, заняли местечко Сан-Стефано близ столицы, а вскоре выкатили на берег три батареи уже прекрасно зарекомендовавших себя казнозарядных скорострельных 80-мм. дальнобойных пушек с великолепными кулибинскими прицелами. Выстроившиеся во фронт для бортового залпа англичане представляли великолепную мишень для фугасных снарядов, начинённых тротилом. Великодушный Игнатьев на быстроходном паровом катере вместе с прекрасно знающим его английским посланником под флагом переговорщиков поспешил к флагманскому корвету с предложением избежать ненужного кровопролития. Но адмирал Нельсон, находясь под гипнозом былого величия Британии на морях, высокомерно отказался увести корабли. Увы, героя Трафальгарского сражения мир так и не узнал...

Отплыв в сторонку, Игнатьев по радио передал кодовую фразу и тотчас два десятка смертоносных снарядов шмелями обрушились на головной корабль, в считанные минуты, расколошматив деревянное судно в щепу.

Столь устрашающая демонстрация произвела ужасающее впечатление не только на англичан, но и на турок. Константинополь, проливы Босфор и Дарданеллы, плюс все земли, отбитые у турок в моем времени, отошли России, а господству англичан в Гибралтаре пришел конец. Да им и в метрополии приходилось нелегко.

Наполеон высадился-таки на побережье Ла-Манша и с боями продвигался по Британии. А ирландские повстанцы, внезапно для властей прекрасно вооруженные и отменно обученные, громя армию уже захватили предместья Лондона. Королю, чтобы не потерять не только власть, но и саму жизнь, пришлось договариваться с руководителями Ирландской республиканской армии, а проще говоря, с Гарри О-Нилом. И мечта парня, о которой он мне когда-то поведал в госпитале, сбылась, английский монарх скрепя сердце и скрипя зубами вынуждено признал независимость Ирландии!

Но всё это случится позже.

Завершался март, а Великая княжна Елизавета Александровна чувствовала себя превосходно. Я терялся в догадках: неужели вспомнил беду не того царя и напрасно сломя голову несся из средней Азии? Ну, нет, историю в погранучилище я любил, да и преподаватель спуску не давал... Может, моё вмешательство так поменяло события? Не должно, политика и экономика вряд ли так связаны со здоровьем отдельного человека... В тягостных раздумьях я сидел в детской.

Со-владелец тела, которому я уступил управление, увлеченно играл с первенцем. Но, почуяв моё состояние, встревожено спросил: "Ты что, Савелий? Болит что-либо?" - и тут же сообразил, что сморозил глупость, - "Нет, болело бы и у меня тогда. Что стряслось-то?" - "Пустяки, Вашбродь", - отбрехался я. - "Ну коли пустяки, помоги Петьку растормошить. Гляди, все игрушки ему наскучили видите ли". Я машинально взял листок бумаги и сложил одну из излюбленных в моём детстве забав. Мальчишка, уразумев суть, аж запрыгал от восторга.

Я, решив-таки, что память меня подвела, выкинул из головы недуг Великой княжны, окунулся в текучку и едва не прошляпил. Насторожился, только заметив, какими потерянными стали царь с царицей. Осторожно выведав у Александра I причину его переживаний, про себя чертыхнулся. А история меж тем повторялась, как и в моём времени.

У дочки Александра I Лизы зубки начали резаться после 17 апреля 1808 года.

Придворный врач Императрицы Елизаветы Алексеевны, лейб-медик Франк, который не умел такое лечить, давал малышке укрепляющие средства, чем только увеличил воспаление. Девочка жутко мучилась, отчаявшаяся мать призвала наилучших из известных ей докторов, дипломированные иностранные эскулапы поливали друг друга грязью на консилиумах, важно морщили лбы, назначали то одно лечение, то другое, но ребенку становилось только хуже.

Император осунулся, под глазами залегли тени, Императрица ходила с искусанными в кровь губами.

Кончита пыталась убедить венценосную подругу в необходимости довериться индианке, с жаром рассказывала историю излечения Мигеля в весьма схожей ситуации, но присутствовавший Франк показательно-надменно хмыкнул и по-немецки брезгливая Елизавета Алексеевна испуганно замотала головой.

Заботливую Утку эскулапы подняли на смех, сумели убедить Царскую чету в важности основанного на науке лечения, а не какого-то там тёмного, безграмотного простонародного.

Мне удалось "достучаться" до Императора только через личного врача и близкого друга Александра I лейб-медика Якова Васильевича Виллие.