Женщина из Пятого округа - Дуглас Кеннеди

Когда Курсен поинтересовался моим «стилем преподавания», стало очевидным, что он проводит со мной собеседование.

—      Чем именно вы занимаетесь в Париже?

—      Пытаюсь написать роман.

—      Вы публиковались прежде?

—      У меня опубликовано много академических трудов.

—      В самом деле? И в каких изданиях?

Я перечислил.

—      У вас есть здесь квартира?

—      Была. Сейчас я как раз подыскиваю новую, а пока живу в отеле.

—      Можно узнать ваш номер телефона?

Я записал ему на бумажке.

—      Возможно, я свяжусь с вами в ближайшие дни.

Курсен начал посматривать по сторонам и вдруг встретился взглядом с женщиной лет двадцати. Она еле заметно махнула ему рукой.

—      Рад был познакомиться, Гарри, — сказал он.

Я вышел на балкон. Моросило, и на балконе было пусто.

Здесь я впервые встретился с Маргит… Что, если бы я не пришел сюда в тот вечер? Или не стал бы с ней флиртовать, не предался бы этим безумным объятиям, не взял бы у телефон и не позвонил? Но все это произошло, потому что я был очень одинок, чувствовал себя никому не нужным и потерянным., и потому, что мне так хотелось снова ее увидеть.

 «Я пришла в твою жизнь, потому что была нужной тебе, Гарри».

Да. Нужна. И вот теперь… мы вместе. Навечно.

Я вернулся в гостиную. Лоррен беседовала с японкой, с головы до ног затянутой в черную кожу. Едва завидев меня, хозяйка салона отвернулась от собеседницы.

—      Я хотел поблагодарить вас за гостеприимство, — сказал я.

—      Уже уходишь, дорогуша?

Я кивнул.

—      Удачно поговорил с Ларри?

—      Да… и благодарю за то, что представили меня ему. Посмотрим, может, что и выгорит из этого.

—      А я видела тебя на балконе. Все еще ищешь свою подружку?

—      Нет. Но я не думал, что вы меня запомнили…

—      Дорогуша, ты вваливаешься ко мне, спрашиваешь про женщину, которая была здесь однажды, в 1980 году, — такое не забывается. Но хочешь услышать кое-что забавное? После того как ты ушел, я расспросила Генри об этой — как ее звали? — мадам Кадар. Оказалось, он ее хорошо помнит, потому что муж мадам в тот вечер, когда они были здесь, флиртовал с другой женщиной, и там, на балконе, разыгралась чудовищная сцена. Венгерка едва не вышвырнула соперницу с балкона прямо на улицу. Генри сказал, что никогда прежде не видел такой вспышки ревности… по мне, верный признак безумия. Так что считай, дорогуша, тебе повезло, что ты с ней не встретился. Такие сумасшедшие тигрицы — уж вопьются когтями, так не оттащишь…

—      Мне действительно пора, — сказал я, прерывая поток ее красноречия.

—      Да ладно, не бойся. Я ни слова не скажу Ларри Курсену. Еще не хватало, чтобы это стоило тебе места. А ты заходи к нам, слышишь?

Л’Эрбер сдержала слово и ничего не сказала Курсену про мою «подружку». На следующий день в отель, пришло сообщение от его секретаря: не мог бы я прийти в офис завтра, в три часа пополудни, для собеседования?

Американский институт находился в парижском пригороде Нейи. Массивный botel particulier[155] был переоборудован в учебное заведение: устроены классные комнаты, кафедры и большой лекторий. Курсен был любезен и деловит. Он выяснил всю мою подноготную. Отыскал в  Сети некоторые из моих академических трудов и журналистских опусов. Как и следовало ожидать, он прочел о том скандале, который стоил мне места в колледже.

—      Я бы предпочел услышать эту историю от вас, — сказал он.

Пытаясь быть предельно честным в оценке своих ошибок, я рассказал обо всем, добавив, что чувствую себя виноватым в том, что случилось с Шелли.

Когда я закончил, Курсен произнес:

—      Что ж, ценю вашу откровенность. Это такая редкость в наши дни, и потому особенно впечатляет. Я позвонил одному из ваших бывших коллег, Дугласу Стенли. Он дал вам прекрасную рекомендацию и еще сказал, что история со студенткой никогда не обернулась бы трагедией, если бы Робсон не раздул ее. И надо же, какая чертовщина приключилась с самим Робсоном… Невольно подумаешь, что какая-то потусторонняя сила воздает негодяям по заслугам.

—      Ну, это как посмотреть.

—      Как бы то ни было, суть в том, что здесь, слава богу, Франция, а не Штаты… поэтому не думаю, что найдется много противников вашего назначения на должность. Между нами… я полностью на вашей сторон;. Мой второй брак распался, когда моя жена застукала меня в постели с  одной из моих студенток. Это было еще в университете Коннектикута. И самое замечательно; в этой истории — то, что она привела меня во Францию. Так что с вами беженцы-собратья, Гарри.

Мне предстояло вести два курса: «Введете в кинематографию» и «Великие американские режиссеры». Общее поурочное время составляло двенадцать часов в неделю, платить мне обещали восемь тысяч евро за семестр. Курсен взялся организовать для меня получение необходимой carte de sejour, уладив дело с французскими властями. Мы договорились, что, если у меня все получится, можно будет еще до конца испытательного срока обсудить продление контракта.

Я сразу же принял его условия — но с единственной оговоркой: никаких занятий с пяти до восьми вечера.

—      Не проблема, — сказал Курсен. — Мы поставим их первой половине дня. Но, послушайте, кто эта дама? И, если вы встречаетесь с ней с пяти до восьми, она должна быть замужем.

—      Это… ммм… сложно объяснить.

—      Ну, это всегда так. Тем и интереснее.

Когда я на следующий день встретился с Маргит, она сказала:

—      Ты блестяще выдержал собеседование. И очень правильно объяснил свой роман с Шелли. Никаких оправданий. Никаких попыток свалить вину на кого-то. Очень умно. Так что прими мои поздравления… хотя я на самом деле думаю, что твой новый patron — мутный парень. И кстати, не слушай ты сказки этого Монтгомери про мою сумасшедшую ревность. Мадам Л’Эрбер на самом деле забыла упомянуть, что я застукала дамочку когда она делала Золтану минет на балконе. Тебе теперь хорошо известно, что я не ханжа. Но так позорить меня на людях? Так что да, я наговорила ей кучу гадостей и даже чуть не сбросила с балкона. Правда, при этом крепко держала ее за ноги. Маленькая salope[156] не стоила того, чтобы из-за нее надолго садиться в тюрьму. Но я отклонилась от темы. Я восхищаюсь тобой, Гарри. И не беспокойся насчет испытательного срока, Курсен продлит тебе контракт.

—      Если ты так говоришь…

—      Да, так и будет.

—      Мне нужно, чтобы ты сделала для меня еще кое-что. Необходимо вернуть Сьюзан на работу.

—      Посмотрю, что можно сделать. А пока ее ожидают хорошие новости. Большая часть состояния Робсона отошла его детям, но незадолго до случившегося он переписал завещание, назначив твою экс-супругу получателем его пенсионного пособия, в случае если он умрет до выхода на пенсию. Сумма не слишком большая — но все-таки полторы тысячи долларов в месяц не так уж плохо. А с учетом денег, выплаченных Меган в качестве компенсации, она бедствовать не будет.

Сьюзан сама сообщила мне эту новость, когда я позвонил ей той же ночью.

—      Пожалуй, это единственная правильная вещь, которую сделал Робсон, — сказала она. — И сейчас это как  нельзя кстати.

—      Я рад за тебя.

—      Стать наследницей пенсии педофила и быть вынужденной принять ее, потому что нет выбора, — это ли не ирония, достойная драмы? К тому же лишний раз доказывает, как низко я пала.

—      Ты имеешь право на эти деньги.

—      По крайней мере, ФБР решило, что я не была бухгалтером его маленького интернет-бизнеса. Сегодня с меня сняли все обвинения.

—      Отличная новость. И я добавлю еще одну.

Я рассказал о своем назначении на должность в Американском институте.

—      Везет тебе. Я так скучаю по преподавательской работе.

—      А я скучаю по своей дочери.

—      Меган уже может сидеть на стуле возле кровати, выдерживает почти все утро. Врачи в один голос говорят, что до сих пор понять не могут, как ей удалось выйти из комы без серьезных осложнений для мозга.

—      Думаю, чудеса все-таки случаются. Нам очень повезло. И я жду не дождусь, когда смогу поговорить с ней.

—      Я вчера обсуждала с ней это. Она пока еще злится на тебя. В этом отчасти моя вина. После всего, что с тобой случилось, я настраивала ее против тебя. Мною двигали исключительно ярость и месть. Страшные вещи я натворила. Теперь-то я понимаю. И постараюсь искупить свою вину.

На нашем следующем свидании Маргит сказала:

—      Какой жест раскаяния с ее стороны. Все-таки вина — это справедливое чувство.

—      Пенсионное пособие — твоих рук дело?

—      Возможно.