Торговля кожей - Лорел Гамильтон

— Я думаю как коп. Это ты тут все усложняешь, Блейк! Когда умирает жена, это обычно дело рук мужа. Когда исчезают дети, проверь родителей. Когда девушка исчезает во время экскурсионной поездки для студентов, первым делом проверь ее парня, а сразу за ним — того преподавателя, который отвечал за ее безопасность.

— И не говори, работа в полиции — примитивное занятие, — подколола его я.

— Ну да, самое простое решение всегда самое правильное.

— Пока в дело не вступают монстры, — добавила я.

— То, что наш преступник оказался вертигром не меняет нашего подхода к делу, Блейк.

— Не желаешь присоединиться к разговору, Тэд? — обратилась я к нему, позволив ему уловить раздражение в моем голосе. Мог бы и помочь.

— Маршал Блейк пытается сказать, — начал он самым рассудительным тоном Теда, — что мы, возможно, ищем не одного единственного оборотня. И если эта тварь помогла Бендезу сотворить такое с нашими офицерами, мы просто обязаны ее прищучить.

Я устало вздохнула. Прав был Купер — я действительно слишком все усложняла. Я ткнула пальцем в сторону Эдуарда:

— Присоединяюсь к его словам, а также хочу принести извинения за свои сумбурные объяснения.

— Тебя всю трясло от вида тел, — встрял Олаф.

— О чем это ты? — не поняла я.

— Ты впадаешь в сумбурные разъяснения, когда нервничаешь или напугана. Это одна из немногих ситуаций, когда ты ведешь себя, как девчонка, — пояснил он.

Я не знала, что ему ответить, поэтому просто проигнорировала комментарий. С парнями такое пренебрежение редко вызывало какие-либо трудности, если, конечно, я не встречалась с ними. В таком случае они сужают ваши попытки проигнорировать их вопросы до минимума.

— Тела были разорваны на части, Купер. Тут либо поработал кто-то покрупнее того тигра, которого я видела убитым, либо двое тигров потрудились над ними сообща.

— На телах нет отметин от укусов, — заметил Олаф.

— Я даже не уверен, что тут есть следы от когтей, — поддержал Эдуард, делая то, чего мне не хотелось, а именно — присаживаясь на корточки возле тел, чуть в стороне от лужи крови.

Мне чертовски не хотелось подходить ближе, но я сделала неглубокий вдох через рот и присела рядом с ним. Работа с Эдуардом всегда немного походила на конкурс «а вам слабо?». Он знал, что меня будет мутить, поэтому он вынудил меня подобраться еще ближе. Вот сволочь!

Я всматривалась в кровавое месиво, изо всех сил пытаясь обнаружить отметины от когтей. Я предположила, что они должны быть там, словно мой разум пытался пристроить их туда, но были ли они там на самом деле?

Олаф присел возле меня, даже сидя на корточках он все равно возвышался надо мной. Но проблема была не в том, что он возвышался надо мной, а в том, что он специально сел так, чтобы наши ноги почти соприкасались. Чтобы отодвинуться от него, мне пришлось бы сначала встать, иначе я бы свалилась в лужу крови и месива. Встать означало бы признать, что мне чертовски не по себе. Вдруг у меня возникла мысль.

— Помнишь, в морге я тебе говорила, что не способна соображать, когда ты рядом?

— Ну да, — ответил он своим низким голосом.

— Так вот, не мог бы ты пересесть по другую сторону от Теда вместо того, чтобы сидеть рядом со мной?

— Хочешь сказать, я тебя беспокою? — спросил он.

— Именно, — ответила я.

Его губы чуть дернулись, но если это и была улыбка, то он скрыл ее от меня, поднявшись на ноги. Он отошел, встав по другую сторону от Эдуарда. Когда его не было рядом, я могла думать. Признаться, не слишком уж большое достижение, как мне казалось.

Я заставила себя посмотреть внимательно на разорванные края тел.

— Черт, — разозлилась я, поднимаясь.

Мне пришлось встать не потому, что я хотела убраться подальше от всего этого, а из-за травмированного когда-то колена: вы не можете долго сидеть на корточках, чтобы колено не начало беспокоить вас. Я встала, продолжая осматривать тела. Меня больше не мутило, я не испытывала страха, — я занималась делом. Со мной так всегда бывало — если мне удавалось преодолеть отвращение и побороть эмоции, я могла спокойно разглядывать тела, думать, понимать ситуацию.

— Думаю, ты прав. Я не вижу никаких следов от когтей. Выглядит так, словно их просто-напросто разорвали на части, как будто тут поработал какой-то великан.

Эдуард плавно поднялся на ноги:

— Как те мальчишки, что отрывают мухам крылья.

— К чему вы клоните? — не понял Купер.

— Я не вижу никаких следов оружия, — сказал Олаф, выпрямляясь.

— Ликантропы не разрывают людей на части своими человеческими руками. В человеческой форме они не настолько сильны, так ведь? — вмешался Бернардо.

— Не уверена, это спорный вопрос. Это одна из причин, почему некоторые ликантропы отстаивают в судах свое право на участие в профессиональном спорте. Если бы им только удалось доказать, что ликантропия дает им лишь незначительное преимущество в человеческой форме, то возможно, — пояснила я.

— Причина, по которой никто не может сказать ничего конкретного по этому поводу, заключается в том, что когда дело доходит до драки, ликантропы уподобляются всем прочим людям. Они используют все, что есть в их арсенале, — сказал Бернардо. — Если оборотень способен перекинуть лишь руки, чтобы выпустить когти, он так и сделает, по крайней мере, если ему нужно обезвредить двух копов.

— В этом есть определенный смысл, — заметила я.

— То, что мы видим в этом определенный смысл, — перебил Эдуард, — еще не значит, что этот гад именно так и сделал.

— То есть, вы и в самом деле хотите сказать, что у нас тут еще один взбесившийся ликантроп в Вегасе? — уточнил Купер.

— В Вегасе определенно кто-то есть, вопрос только в том, кто это, если не Бендез? — ответила я.

— Насколько вы в этом уверены? — поинтересовался он.

— Пусть медэксперты посмотрят на это, — посоветовал Эдуард. — Может, мы просто не заметили следы от когтей. Может, как только тела очистят… — он неуверенно пожал плечами.

— Вы не верите в это, — заключил Купер.

Эдуард посмотрел на меня. Я покачала головой:

— Нет, не верим.

— Так был ли Бендез тем преступником, которого мы ищем, или он просто слетел с катушек по какой-либо другой причине? Нужно ли нам допросить остальных вертигров? Не упустили ли мы со смертью Бендеза нашу последнюю зацепку, которая могла бы вывести нас на парня, уничтожившего нашу команду?

— Неплохие вопросы, — заметила я.

— Но у вас нет на них достойных ответов, я прав?

Я глубоко вздохнула, и сразу же пожалела об этом — не стоило этого делать, стоя над свежими трупами. Я вновь одержала победу над своим желудком, невозмутимо ответив на вопрос:

— Нет, сержант Купер, подходящих ответов у меня нет.

Глава 47

Я вновь оказалась в одной из комнат для допроса подозреваемых, хотя на этот раз я сидела по другую сторону стола. А вот Паоле Чу повезло меньше. Она была той самой вертигрицей, что так услужливо стояла на коленях во дворе собственного дома в ожидании, когда полиция заберет ее в участок. Помимо прочего она официально считалась девушкой Мартина Бендеза. Совпадение, не так ли? Только вот полиция так не считала. За редким исключением совпадение — это преступление, которое вам пока не удалось выявить. То, что вы во что-то не верите, еще не значит, что это неправда.

Паола Чу была ненамного выше меня, в ней было примерно метр шестьдесят пять — метр шестьдесят семь. Её светлые волосы были подстрижены коротко, но отдельные непокорные локоны, весьма живописно торчащие во все стороны, навели меня на мысль о том, что будь ее волосы длиннее, они были бы вьющимися. Брови у нее были такими же светлыми, что и волосы, а глаза были бледно-голубыми, почти белыми, — я еще ни разу ни у кого не видела такого оттенка. Ее макияж подчеркивал бледность кожи, делая особый акцент на глазах, стремясь придать им большую яркость. В целом она была настолько бледной, что без макияжа ее черты казались бы незавершенными, как тесто, которое необходимо выпечь. С макияжем же она казалась очаровательной и ранимой, как первое дуновение весны.

Но когда она посмотрела на меня через стол, в ее красивых глазах с чуть приподнятыми уголками не было ничего ранимого. Почему это она не оплакивает своего погибшего парня? Ответ прост: она еще не знала, что он мертв. Она очутилась в этой комнате еще до начала перестрелки. Я сидела напротив нее, прекрасно зная, что мужчина, которого она любила, был мертв, и молчала об этом. Я приберегла эту новость до того момента, когда смогу использовать ее в качестве козыря во время допроса. Ну разве я не сволочь? Вполне возможно, но по сравнению с тем, что мне довелось увидеть на последнем месте преступления, это казалось сущим пустяком.

— Ты так и будешь сидеть и пялиться на меня? — спросила она с вызовом. Ее голос был пропитан враждебностью.