Набег - Алексей Витаков

Человек медленно спускался по скрипучей лестнице, громко выражая на неизвестном мне лающем языке явное неудовольствие.

В правой руке покачивался светильник, а левая держалась за ступени лестницы, не давая грузному телу упасть. Пока он спускался, я невольно обратил внимание на непривычную, даже нелепо-странную одежду: лоскутная кожаная юбка едва доходила до грязных коленок, ноги по щиколотку были затянуты в обувь, похожую на короткие сапоги с кучей разных завязок и ремешков, торс прикрывала безрукавка со шнуровкой по бокам. Коротко стриженная, по моим представлениям, голова и вовсе была не покрыта.

Человек подошел ко мне и поднес светильник вплотную к прутьям клетки. Потом, сдвинув засов, распахнул дверцу. Какое-то время, щурясь, оглядывал мою фигуру, недоуменно хмыкая, явно пытаясь ответить на вопрос: что же хорошего нашлось в этом заморыше, коль судьба предоставила ему такую замечательную клетку и великолепное общество представителей животного мира? Наконец волосатая рука метнулась в мою сторону, схватила за волосы и потянула к выходу.

Я не сопротивлялся, стараясь уповать на то, что Великая Мать отругает Родящего за нехорошие мысли и тем самым избавит меня от мучений. Не тут-то было. Волосатая рука проволокла мою несчастную плоть по палубе небольшого судна от центральной части до носа. Встряхнула и поставила на колени. Подняв голову, я увидел жесткое, безбородое лицо, иссеченное шрамами, с тонкими губами и скривленным на сторону носом. Голову закрывал бронзовый шлем с навершием из перьев. Одежда такая же, как у первого, с той лишь разницей, что поверх безрукавки пузырился на ветру алый плащ.

Он что-то сказал мне. Не получив ответа, позвал одного из помощников. Пальцы, пахнущие рыбными потрохами и одновременно звериными нечистотами, разжали мой рот и стали ощупывать зубы. Спустя год я узнал, что это были римские солдаты специальной егерской манипулы, в обязанность которых входила добыча и доставка хищных животных для амфитеатров Вечного города и всей необъятной империи.

Римляне так сильно любили гладиаторские мунеры и звериные травли, что почти полностью истребили несчастных животных в ближайших от себя лесах, саваннах и пастбищах. Поэтому и появились специальные егерские подразделения при армии, промышлявшие не только в отдаленных провинциях, но даже в чужих, не присоединенных к Риму землях. Эти манипулы, сами больше похожие на стаи хищников, рыскали и с жестоким рвением отлавливали четвероногих. Они далеко поднимались вверх по течению Борисфена и здесь столкнулись с новым отважным и ловким зверем, идеально подходившим для венацио. Я говорю о рыси. Немало смелых и умудренных опытом охотников окончили жизнь в коварных разящих лапах. Зимой этот зверь уходил из капкана, перегрызая себе лапу. Летом сливался с корой деревьев так, что мог подпустить добычу на вытянутую руку. А уж если рысь атакует, то шансов на спасение, как правило, не бывает.

Но вернемся к нашему повествованию. Итак, вонючие цепкие руки перешли от зубов к телу. Долго и тщательно ощупали каждый сустав, каждый мускул, проверили целостность костей на руках и ногах. Наконец голос над ухом одобрительно буркнул. Сидящий на бочонке тонкогубый человек в ответ кивнул, затем встал и неожиданно носком правой ноги нанес мне удар в область печени. Но, как ни старался он быть внезапным, тело мое инстинктивно успело отреагировать еще быстрее. Чарг научил меня правильно встречать подобные выпады. В момент контакта нужно, хорошо согнувшись, выдохнуть воздух и напрячь мышцы брюшного пресса. А дальше действовать согласно ситуации: атаковать самому или…

Я выбрал второе: изобразив на лице гримасу нечеловеческой боли, издав тяжелый стон, повалился лицом на доски палубы. Чарг говорил: «Не можешь победить, притворись побежденным и выжидай удобный момент!» Меня окатили холодной речной водой и поволокли в трюм, где обмякшего бросили в клетку. Через какое-то время снова пришел человек со светильником. Отворил дверцу и просунул миску с густой ячменной кашей и стал смотреть. И опять вспомнился Чарг: «Смотри внимательно. Белка во время еды отворачивается, но все видит и чувствует спиной!» Я схватил миску, повернулся спиной к светильнику и стал быстро куском хлеба отправлять кашу в рот. Делал это так, чтобы внушить захватившим меня людям мысль о том, что перед ними самый настоящий дикарь, помыслы которого дальше еды простираться не могут, в силу необратимой умственной ущербности.

Тогда я был слишком далек от того страшного мира, с которым по велению судьбы столкнулся, но тем не менее привитая волхвами осторожность заставляла искать способы защиты. Еще когда меня волокли по палубе обратно в трюм звериной неволи, глазам открылась леденящая сердце картина: изможденные, исхудалые до жути люди под монотонные удары деревянного молотка взмахивали веслами. Беззубые, провалившиеся рты тянули заунывную песню, а руки, прикованные цепями к внутренней части бортов, сочились на запястьях кровью. Обнаженные торсы их были покрыты гноящимися струпьями. Спины у многих иссечены хлыстами так, что трудно увидеть живую кожу. Весь вид этих длинноволосых, заросших гребцов вызывал тошнотный ужас. Как только я увидел их, то сразу мелькнула в голове мысль: «Делай что хочешь, но не окажись прикованным цепью, иначе — смерть!» Потому-то я и начал изображать из себя дикое лесное существо, не способное выполнить ни одного, даже самого простейшего, задания. Хотя выполнить задуманное оказалось непросто. Человек со светильником, всякий раз принося еду, подолгу следил за каждым движением, сверля выпуклыми налившимися глазами, вдобавок зловеще подсвеченными снизу.

На четвертый день мой корабельный тюремщик поверил, то есть принял игру за чистую монету. Он уже не останавливал на мне своего долгого взгляда, а быстро ставил еду и отворачивался кормить других обитателей трюма, иногда даже забывая задвинуть засов на моей клетке. Правда, перед уходом все равно проверял, как заперты дверцы узилищ. Но и этого уже было много. Я стал следить, конечно, украдкой, из-под руки, сильно вывернув голову, отчего мой вид еще более напоминал дикаря. Вскоре человек со светильником окончательно утратил ко мне интерес и все внимание отдавал хищникам.

К своему немалому удивлению, я обнаружил, что он любит животных. С одними подолгу разговаривал, с другими начинал играть при помощи длинной палки, а маленького медвежонка, который жил в соседней от меня клетке, вообще частенько выводил на палубу, обвязав его шею веревкой. У меня начал зреть план. С первой задачей я справился, а именно: удалось избежать участи прикованного гребца. Теперь нужно готовиться к побегу. Но как осуществить подобное мероприятие, если даже приблизительно не знаешь ни своего местонахождения, ни количество человек, охраняющих тебя, ни расстояния до берега?