Охота на святую - Владимир Васильев

и купить коней. Ну и припасов в дорогу. А остальные зашли ополоснуться и поужинать в огромную таверну в сотне ярдов от города. Как раз для тех, кому рассказывать в воротах, кто он и откуда, не хочется.

Мы привели себя в порядок. А вскоре вернулись наши закупщики и мы все расположились в огромном зале. Благо дюжина типов в плащах здесь никого особо не волновала. Даже Ласини взяли с собой и аккуратно усадили в уголок. Благо она уже более менее пришла в себя, каждые два часа орошаемая пыльцой феи. Мы вообще ночевать здесь не собирались. Отъедем пару верст и в лесу лагерь разобьем.

А потом начался концерт какого-то местного, но весьма популярного барда. Тот для затравки спел что-то похабное. А затем начал исполнять веселую песенку про древнюю драконессу и молодого орка. Я посмотрел на Зинно, который был на седьмом небе от счастья, что его сочинение пошло в массы.

А потом бард, в очередной раз промочил горло и разразился целой речью:

– А сейчас, дамы и господа, леди и лорды, принцессы и принцы, я исполню новую балладу, на нашем континенте еще не исполнявшуюся! Ее сочинил знаменитый бард нашего мира Буно-Ун. Баллада оказалась так хороша, что в тех ханжеских землях за ее исполнение автора бросили в тюрьму и он теперь поет ее крысам. Но у нас-то ценители хорошей песни не наградят вашего скромного слугу такое черной неблагодарностью, а, наоборот, набросают ему побольше меди, а может и золота. Итак! Слушайте балладу по реальным событиям под названием «Император и красавица рабыня»!

Я сразу заподозрил что-то нехорошее. Что это надо было про меня сочинить, чтобы автора в тюрягу заперли?

– Если он назвал имя автора, – просветил нас всех Зинно, пока певец настраивал огромную лютню, – значит текст и музыку ему нашептал бог какой-то бардовский. Такое бывает только с очень знаменитыми песнями! Так они очень быстро по всему миру расходятся.

А бард начал петь. В начале еще ничего. Император жил с красавицей женой. Но влюбился в самую красивую женщину нашего мира. В богиню справедливости Светлейшую Челизию. Тогда он бросил свою империю. И, добившись от жены права на второй брак, смог купить у страшных монстров свою богиню за козу. И жили они долго и счастливо, бегая по всему миру от тех, кому их счастье встало поперек горла. Причем богиню за такие штучки, даже лишили статуса светлой. Вот и весь сюжет. Всего-то на пяток куплетов от силы.

Но баллада, а, скорее, из-за игривого мотива, песня, была аж на полчаса. Все остальное время рассказывалось, как именно император любил свою богиню. В мельчайших подробностях! Уже после первых таких куплетов стало понятно, за что автора упекли за решетку. Да и этого барда, рискни он исполнять это на улице, отправили бы на общественно полезные работы по чистке канав и сортиров.

Я сначала было начал злиться, а потом махнул рукой. И оглядел лица нашего отряда, которые почти все оказались с разинутыми ртами под своими капюшонами. А недогадливый Зинно еще и подлил масла в огонь:

– А если бард сказал, что «по реальным событиям», то значит, что авторского домысла не более десятой части, – а потом начал густо краснеть, сообразив, о чем именно поется в текущем куплете.

– Да нет! Вранья много! – наконец овладела собой и Че. – И рабыней я стала много раньше. Да и светлой уже не была. Да и Сили сама мне предложила второй женой стать. Но знаете, этот вариант, что я посерела от великой любви и разврата, а не по собственной тупости, мне даже больше нравится! А все остальное… это про любого можно сочинить. Тут главное талантливо написать… А у того паразита-барда таланта с избытком.

И только толстокожие варвары ни о чем не задумывались, а весело притопывали ногами и даже пытались подпевать повторяющимся строкам.

– Вот и пришла твоя слава, – хихикнула мне на ухо Сили, сразу после того, как у нее вернулся дар речи, а густой румянец стал проходить. – Ну и мне маленечко перепадет.

– А давай, командир, я ему засуну его лютню… – тоже овладел собой Мотылек. – Там на грифе такие черточки… Так вот, если до пятой, то должен выжить… наверное.

– Нет, не надо! – отмахнулся я. – Что мы? Начнем ловить бардов по всему миру? Так приходит слава земная… Я, конечно, опасался известности, но такого не ожидал. Ну да ладно! Мне-то что? Вон! Половина трактира этому императору завидуют. Перед женами только, как-то неудобно…

– А ерунда, дорогой! – отмахнулась Че. – Ты не поверишь, но по сравнению с покупкой меня за козу, эти… хм… амурные приключения просто ерунда. Особенно для амазонки! Вон, смотри как Радия и Гор моей славе радуются. А Радия еще и намекнула мужу, чтобы внимательно запомнил и выбрал, что можно повторить, – а потом богиня задумалась. – Хм… Слава… Слава это же не только тыкающие в спину пальцы на улице… Дорогой, а ты не сделаешь мне алтарь сегодня вечерком? Хочу кое-что проверить.

Я только кивнул, а потом обратил внимание на Ласини, которая, с глазами размером с золотой каждый, то слушала пение, то осматривала наши лица.

– А… э… – наконец спросила она слабым голосом, – это что? Про нашего мужа и Че поется? – и, заметив дружные кивки, продолжила. – А что? Про Кея и меня тоже так петь будут?

И это не было никакой глупостью. Просто бедняжка еще плохо соображала после ранения. Да и сразу охватить сознанием, что это про твоих близких поют по всему миру такие непристойности – это изрядная закалка характера нужна. А она же еще совсем молодая…

– Не беспокойся, – успокоил ее я. – Так не будут. Такие песни только в одном экземпляре бывают. Но готовься! Через три месяца, как договор с чертовой кошкой закончится, и про тебя со мной что-то сочинят. Может как раз того барда уже с нар освободят.

– Ну что-ты? – укорила меня Сили. – Бедняжка еще слаба, а ты ее как обухом!

– Лучше пусть готовится заранее… – безуспешно попытался оправдаться я. Но потом предпочел извиниться перед всеми женами. И те меня простили благосклонными кивками.

Когда песня закончилась, бард отправился во двор. Мы тоже покинули таверну. Только уже на улице толстокожая Радия спросила:

– А что вы все так прохладно к песенке? Хорошая же! И про наших Кея и Челизию. Да ее вообще скоро на каждом углу петь будут!

– Вот именно, что на каждом! – буркнул ее муж, который нежно, как ребенка, нес на руках Ласини.