Среда обитания (cборник) - Сергей Высоцкий

— Называйте, называйте. Преступление уже получилось, чего вам бояться сплетен.

Аристарх Антонович вздохнул и начал перечислять…

Фамилии Рожкина среди названных не было.

— Аристарх Антонович, а как вы всё-таки объясните, что в вашем «дипломате» оказались чужие билеты в Москву? И эта древняя книга? — Корнилов подвинул Платонову томик Евангелия, но Аристарх Антонович только искоса взглянул на него и отвернулся.

— Это необъяснимо, — сказал он. Выражение значительности, так раздражавшее Корнилова вчера, снова мелькнуло на его лице. Мелькнуло и исчезло. — Я не знаю. Что вы от меня хотите?! Который уже час вы мучаете меня своими вопросами!

Корнилов подумал: «Ну вот, он ещё истерику мне закатит», и сказал:

— Ладно, прервёмся. А вы, Аристарх Антонович, время даром не теряйте. Думайте, думайте. Вспоминайте. От этого многое в вашей судьбе зависит. И время свободное у вас пока есть.

Бугаев приехал из Парголова злой. Корнилов не раз замечал, что когда капитан сердит, то голос у него садится, становится совсем глухим.

— Маковой росинки с утра не перепало, — ворчал Семён. — Перепачкался, как чушка, а результатов — с гулькин нос…

— Ничего, химчисток у нас настроили. Через сутки будешь как огурчик, — утешил его Корнилов. — И пообедать у тебя ещё время есть.

— У меня сегодня свидание, товарищ подполковник, — поплакался Бугаев. — Я должен одной даме с собачкой пакет молока отдать. Позавчера, пока Аристарха Антоновича караулил, познакомился. Такая девушка…

— Капитан, — прервал его Корнилов. — Ты мне дело докладывай. — Но, заметив, что Семён обиделся, он добавил: — Про девушку потом расскажешь.

— Да я, кроме шуток, Игорь Васильевич, к девушке заехать хотел. Она с Платоновым знакома, когда Аристарх в машину садился, то с девушкой раскланялся. Хорошо бы побеседовать…

— Сейчас бесед у нас будет — на год вперёд набеседуешься, — усмехнулся Корнилов.

Сказав вначале, что результатов «с гулькин нос», капитан немного слукавил. Результат был, и очень серьёзный.

Опросив человек пятнадцать соседей Барабанщикова и ничего не узнав нового, Бугаев наткнулся наконец на женщину — работницу прядильной фабрики «Возрождение», которая рассказала ему кое-что новое. Вчера, возвращаясь домой с вечерней смены, Евдокия Ивановна Певунова, так звали прядильщицу, увидела, как на Лесной улице из автомашины вышел мужчина и пошёл метрах в двухстах впереди неё. Шёл он довольно быстро. Евдокия Ивановна подумала, чего же он машину оставил, а сам пешком? Дорога-то у нас хорошая. И ещё подумала — к кому такой поздний гость? В это время мужчина остановился у забора, подтянулся на руках и был таков…

— За забором этим живут Флорентьевы. Участок их задами соприкасается с участком Барабанщикова. — Бугаев взял лист бумаги и быстро начертил план. — Вот, видите, товарищ подполковник? Мы с вами здесь ещё у лаза стояли. Натоптано тут…

Корнилов кивнул.

— Евдокия Ивановна отнесла позднего визитёра на счёт младшей дочери Флорентьевых, Алевтины. Ну, знаете… У них там свои, женские счёты. Но когда я заглянул ещё раз к Флорентьевым да поподробнее порасспрашивал их, оказалось, что никто в эту ночь к ним не приходил. Верить им можно. А сама Алевтина, студентка гидрометинститута, не вернулась ещё с Ладоги, где проходит практику на метеостанции. Да и калитка в доме Флорентьевых на ночь не запирается. Незачем и лазать через забор…

Евдокия Ивановна показала Бугаеву место, где она видела ночью автомашину. Там, на сырой земле, остались прекрасные отпечатки протекторов.

— Отпечатки — высший класс, — сказал Семен. — И слепки сделали. И «живьём» кусок земли я привёз.

— Какая машина?

— «Волга» тёмного цвета. Двадцать четвертая модель. Судя по протекторам, резина совсем новая. А может быть, и машина новая…

Корнилов часто повторял своим сотрудникам, что главное оружие сыщика — умение говорить с людьми. Даже закоренелому уголовнику, засевшему с оружием где-нибудь на чердаке, можно доказать, что ему некуда деться… Но только в том случае, если хорошо знаешь его психологию, тут же добавлял подполковник. Работа сотрудника уголовного розыска на восемьдесят процентов состоит из разговоров. С потерпевшим, со свидетелем, с экспертами и разного рода специалистами, с бывалыми людьми. С преступниками, в конце концов. И оттого, как направить беседу, какие найти слова, от уменья слушать часто зависит успех или провал операции. Эти принципы, не раз проверенные Игорем Васильевичем Корниловым за долгие годы службы в милиции, давно усвоили все сотрудники. Поэтому на совещаниях оперативных групп, когда прорабатывался план действий, Корнилову незачем было напоминать о них. Но сегодня подполковник сделал исключение. Во-первых, вся надежда была на то, что в разговорах с множеством клиентов Барабанщикова, которых назвал Аристарх Антонович, вдруг выплывет ещё один его знакомый — разъезжающий на «Волге». И во-вторых, беседовать предстояло с самыми разными людьми, вся «вина» которых состояла в том, что они были не слишком разборчивыми в выборе своего фуражира, хаусмайора Барабанщикова. Эти люди могли быть обидчивыми и неразговорчивыми, заносчивыми и хамоватыми. Могли быть снобами, могли быть лжецами. Но к каждому следовало найти подход, с каждым поговорить, не вызвав у них ни обид, ни раздражения.

Обо всём этом Корнилов напомнил своим сотрудникам, давая им на завтра задание отправиться по адресам клиентов хаусмайора Барабанщикова.

Когда, получив задания, все разошлись, Корнилов позвонил своему старому знакомому — художнику Новицкому.

— Николай Николаевич! Милиция беспокоит…

— Игорь Васильевич! — узнал Новицкий. — Рад тебя слышать, дорогой. — Голос художника был какой-то тусклый, усталый. — Забыл ты меня. Не интересуешься, жив ли, умер…

— Вот видишь — звоню. Интересуюсь, — усмехнулся Корнилов. — Как жив-здоров?

— Нету жизни. Одна работа. Вкалываю, как грек на водокачке, никто доброго слова не скажет…

Игорь Васильевич знал Новицкого уже лет пять и всегда, когда звонил художнику или встречался с ним, слышал и про «грека на водокачке», и про то, что никто не говорит доброго слова о его работе. Это у Николая Николаевича было как заклинание, чтобы не сглазить успехи и то хорошее творческое состояние, в котором он находился.

— Ну, коли одна работа, то не мешало бы и развеяться. Хочу пригласить тебя за город, в деревню…

— Нет, нет! — энергично запротестовал Новицкий. — Какая деревня, мне надо на хлеб зарабатывать. Мне, как в милиции, за звёздочки деньги не платят. Мне надо продукцию выдавать. Осенью выставка, а в выставкоме бездарь окопалась, через них даже лауреату трудно пробиться…

— Жаль, — сказал Корнилов. — А я думал, съездим с тобой в село Орлино, там старая церковь полуразрушенная, древний иконостас…

— Знаю, знаю. Церковь Николы-угодника. Построена в конце девятнадцатого века. Ничего интересного иконостас представлять не может.

— А вот грабителей иконостас заинтересовал.

— Какие сейчас грабители. Шантрапа небось без понятия…

— Серьёзные грабители, — на всякий случай сказал Игорь Васильевич. Уж очень хотелось ему вытащить Новицкого в Орлино. — А иконостас мог от старой церкви остаться. Ведь была же и раньше в Орлине церковь?

Новицкий молчал. Раздумывал. «Думай, думай, — улыбнулся Корнилов. — Небось на такую приманку клюнешь. А там разберёмся».

— Если б уж заодно там пару этюдов сделать, — наконец сказал Николай Николаевич. — Да ведь ты, наверное, всё впопыхах. С сиреной.

— Два часа тебе хватит?

— Два часа? Да это роскошь! Я…

— Знаю, знаю, — перебил художника Игорь Васильевич. — Ты в цейтноте. Тебе на жизнь надо зарабатывать. Завтра в восемь заеду. Жди у подъезда. — Он нажал рычажок аппарата. Усмехнулся по-доброму. «Вот так с вами, с вольными казаками, надо. По-военному!»

Прикинув, сколько потребуется времени на дорогу, Корнилов набрал номер управления, попросил дежурного связаться с орлинским участковым уполномоченным, предупредить, чтобы ждал в половине десятого у церкви.

С Новицким Игорь Васильевич познакомился при обстоятельствах не слишком приятных. У художника украли новенькую — только что из магазина — «Волгу», и начальник Главного управления попросил Корнилова взять это дело под личный контроль. Как-никак народный художник, лауреат Государственной премии. «Волгу» нашли в тот же день. В лесу под Зеленогорском. В машине кончился бензин, и похитители, наверное, испугавшись кого-то, бросили её, даже не разграбив. Корнилов возил художника в лес, туда, где обнаружили машину. Новицкий был восхищён оперативностью милиции.

— Надо же! Так быстро! — шептал он, внимательно осматривая «Волгу». Заглянул в багажник, в мотор. Особенно умилило его то, что в багажнике оказалась целой и невредимой коробка с красками.