Рядом с нами - Семен Нариньяни

— Это же Салтыков-Щедрин!

— А зачем у него борода? — невозмутимо спросила Мадлен и затем, помедлив, добавила: — Все равно, пусть висит. Я за него тридцать рублей заплатила.

И Салтыков-Щедрин остался висеть в неположенном ему месте, заняв в ризнице чужую, позолоченную жилплощадь. Ризница? Разве Мотя-Мадлен стала верить в бога? Да нет!

— Это просто модно, — говорит она. — Вы разве не знаете? В Европе у всех леди распятие.

Так вот и живет Мотя в нашем доме чужим, посторонним человеком. Ее никто не принимает всерьез. Даже кошка, которую она хочет приучить к сэндвичам и которая, несмотря ни на что, бегает к соседям, чтобы полакомиться чем-нибудь более существенным.

1949 г.

ОЧЕРКИ

Очерки, предлагаемые вниманию читателей, написаны в разное время. Одни — в годы первых пятилеток в Сталинграде, Магнитогорске, Донбассе. Другие — после войны. Но все они объединяются одной темой, все посвящены жизни, труду, быту советских людей.

КАК ЭТО БЫЛО

Для многих молодых строителей Магнитогорск начался еще в Сталинграде. Июль, 1930 год. Не успел первый трактор сойти с конвейера, а уже кое-кто из комсомольцев стал собираться в дорогу. И, что ни день, таких все больше и больше. Директор тракторного вызвал «путешественников» к себе.

— Вы куда?

— На Урал.

— Зачем?

— Так ведь здесь стройка подошла к концу, а на Магнитке только начинается.

Директор посмотрел на Редина, Козлова, Петунина, Левандовского и сокрушенно вздохнул. Все они люди деловые, квалифицированные, один к одному: плотник, бетонщик, такелажник, арматурщик. Отпускать таких молодцов с завода было не по-хозяйски. И не только в этом было дело. Директор за два года сжился, сроднился со своими «мальчиками» (так он называл ребят), которые приехали к нему по путевкам комсомола; директору по-отцовски было жаль расставаться с ними.

Два года ребята жили в бараках. Только-только поселили их в новые дома с балконами, ванными комнатами, паровым отоплением, и — на тебе! — «мальчики» добровольно отказываются от уюта.

— Имейте в виду, на Урале удобств не будет. Вам придется снова жить в бараках, без горячего душа.

Ребятам, конечно, не хотелось лишаться удобств. Они стали уже привыкать и к светлым, просторным комнатам и к вечернему чаю на балконе. Но что делать? Неужто изменить своей юношеской мечте и лишить себя из-за уютной комнаты и горячего душа удовольствия поехать на строительство самого крупного в Европе металлургического комбината!

— Эх, мальчики, мальчики!..

А «мальчики» входили во вкус. Они не только собирались в дорогу сами, но и пытались захватить с собой из Сталинграда на Урал строительные механизмы: экскаватор, транспортеры, бетономешалки. Директор запротестовал, а комсомольцы подали на него жалобу в партийный комитет.

— Образумьте нашего директора, он не хочет протянуть руку помощи Урало-Кузбассу.

Поднялся спор, в который вынужден был вмешаться В. В. Куйбышев. Председатель ВСНХ (Высшего совета народного хозяйства) распорядился оставить механизмы в Сталинграде для постройки завода второй очереди, а большой группе комсомольцев было разрешено выехать в Магнитогорск.

Собрались, конечно, сразу. А как туда добираться? Где находится этот самый Магнитогорск? В 1930 году такого города на картах еще и не было. Люди, к которым обращались комсомольцы, неопределенно пожимали плечами:

— А кто его знает! Говорят, где-то далеко, под Белорецком, за башкирскими землями…

Такая неопределенность не остановила ребят. Они собрали свои сундучки, чемоданы — и на вокзал.

— Дайте нам сто билетов до Магнитогорска!

Ехать пришлось долго, с пятью пересадками. Через Москву, Свердловск, Челябинск, Троицк, Карталы.

И вот поезд останавливается прямо в степи, у одинокого товарного вагона. На вагоне висит небольшой медный колокол и виднеется надпись мелом: "Станция Магнитогорск". Из вагона навстречу комсомольцам выходит дежурный по станции. Комсомольцы — к нему.

— Далеко ли до города?

— Два года.

Все стало ясно: через два года на этом пустынном месте по планам первой пятилетки должны быть выстроены и город и комбинат. Ну, а пока нужно думать, где скоротать ночь. И мы пошли к центру будущего города. А в центре всякого города положено быть, конечно, и гостиницам, и ресторанам, и баням. Но ко дню нашего приезда на месте будущего Магнитогорска рос только вековечный ковыль. Вместо многоэтажных гостиниц вокруг стояли палатки, и на каждой — дощечки с названием городов, из которых прибыли добровольцы: Москва, Ленинград, Свердловск, Харьков, Златоуст… В день приезда сталинградцев молодежный городок увеличился на четыре новые палатки. Каждый новосел получил койку, чтобы не провести первую ночь под магнитогорскими звездами, и лопату, чтобы завтра пораньше приступить к работе.

До осени жить пришлось по-походному. Обедали у нарпитовских казанов, вмазанных прямо в землю, умываться бегали на берег реки Урала.

Представитель "Комсомольской правды" был первым корреспондентом в Магнитогорске, поэтому начальник строительства решил создать ему максимальные удобства. Чтобы корреспондент мог бывать на всех двадцати строительных участках и успевать сообщать в газету магнитогорские новости, к нему была прикреплена лошадь Катька. А чтобы корреспондент мог после долгих ежедневных скитаний по стройке отдохнуть, ему был выдан ордер на койку в комнате № 11, в бараке № 4, под Сосновой горой.

Корреспондент сразу же отправился с вещами к месту нового жительства. Вот наконец и Сосновая гора. Вокруг, куда ни посмотришь, пустырь. Где же барак № 4?

— А зачем он вам? — спрашивает подошедший прораб.

— Как зачем, у меня ордер!

— А-а-а… — многозначительно тянет прораб и ведет корреспондента к месту, размеченному колышками. — Вот здесь будет стоять барак № 4.

Затем прораб отмеривает от какой-то лунки три шага в сторону и добавляет:

— А здесь расположится комната № 11.

Прораб был человеком не без чувства юмора. Он посмотрел на корреспондента и спросил:

— Ну как, вы переедете на жительство в комнату № 11 сейчас или подождете до осени, когда закончится постройка барака?

Корреспондент улыбнулся и спросил:

— Мой ордер — это что, ошибка?

— Нет, зачем же! Это надежда на лучшее будущее.

И так как жилищный отдел Магнитостроя выдал таких «надежд» на три месяца вперед многим приезжим, то корреспонденту пришлось эти три месяца жить не в бараке № 4, а на стоге сена возле пожарной команды. Под стогом был спрятан чемодан с бельем и блокнотами корреспондента, а наверху спал он сам. Рано утром к этому стогу конюх подводил лошадь Катьку и тыкал в представителя прессы кнутовищем, напоминая, что трудовой день на стройке начался.

А день этот стоил того, чтобы рассказать о нем. Шутка ли, строительная площадка раскинулась в степи чуть ли не до самого горизонта. Глянешь с горы Магнитной вниз, и голова идет кругом. Пыль в полнеба. Земля разворочена. Всюду котлованы: под домны, мартеновские печи, прокатные станы, коксовые батареи, химические заводы. И все это строится собственными руками. Молодежной гордости не было предела.

Но если бы в те дни молодых строителей спросить, известно ли им, как будет выглядеть и работать этот комбинат, то оказалось бы, что очень многие имеют весьма смутное представление о выплавке чугуна и стали. Да и откуда им было знать об этом! Ребята ехали к горе Магнитной из мест, где не было ни домен, ни мартеновских печей. И хотя комсомольцам ни разу в жизни не приходилось видеть действующих домен, зато они хорошо знали: в домнах — сила молодого Советского государства. И чем больше построить домен и мартенов, тем крепче и непобедимей будет это государство. Работали поэтому молодые магнитогорцы, не жалея себя.

А работать приходилось нелегко. Строительных механизмов было тогда еще очень мало. Только-только начинали входить в обиход такие слова и понятия, как «соревнование», "встречный план", "ударная бригада", — в те годы все это лишь зарождалось, проверялось.

Вспоминается такой эпизод из истории строительства. Комсомольцы бригады Редина первыми в Магнитогорске ввели и стали перевыполнять сменно-встречные задания по вязке арматуры. Производительность труда выросла в три раза. Как сообщить об опыте арматурщиков всей стройке? Радио у нас не было. К выпуску "Магнитогорского комсомольца" горком еще не приступал. И тогда комсомольский комитет доменного участка отпечатал в типографии соседнего района несколько тысяч этикеток, с описанием работы бригады Редина. Пионеры наклеили эти этикетки в продуктовом складе на коробки папирос, на пачки с махоркой, на кульки с сахаром, солью. И на следующий день имя Редина стало самым популярным на стройке. Вслед за Рединым в число лучших попали бригады Рублева, Козлова, Петунина, Ишмакова, Чернова.