Германия: самоликвидация - Тило Саррацин

Мусульмане рассматривают в целом как признанную истину то, что женщины не равноценны мужчинам. Это высшее положение мужчины выводится из Корана, в частности из таких стихов, как сура 4, 34: «Мужчины отвечают за женщин, поскольку Аллах отличил одних от других и потому, что они уступают по своим возможностям. Поэтому добродетельные женщины послушны»{429}.

Шансы женщин в образовании и карьере проявляются в таких странах, как Иран или Саудовская Аравия, по большей части на основе двойного занятия позиций[65] вследствие раздельного воспитания мальчиков и девочек. То есть там должны быть женщины-врачи и женщины-учителя. Однако карьера женщин всегда зависит от согласия мужчин{430}. Последовательное пренебрежение и поражение в правах женщин в исламской культуре и предписанная мужчине позиция превосходства объясняют также, почему секулярные мужчины-мусульмане имеют намного более спокойное отношение к традиционным аспектам их религии, чем секулярные мусульманки или тем более феминистки. Ведь подавление и поражение в правах человека в исламе касаются 90 % женщин. По этой причине швейцарская правозащитница Юлия Онкен голосовала за запрет минаретов: «Минарет – политический символ правопорядка, в котором права женщин даже не возникают, и тем самым знак для государственного признания подавления женщины»{431}.

Структура семьи в исламе иерархическая и строго ориентирована на мужчину как главу. Этот ролевой образец делает для мусульманских молодых мигрантов приспособление вдвойне тяжелым. Ведь в Германии молодой человек недалеко уйдёт с такими понятиями о «чести», «власти», а также склонностью к насилию. Режиссёр Фатих Акин в юности, которая прошла в Гамбурге, был членом турецкой преступной банды. Оглядываясь назад, он говорит: «Можно сказать, в эту структуру меня ввёл своим примером отец. А вывела меня оттуда мать». Она бросила на чашу весов свою жизнь и потребовала от него: «Ты спасёшь меня, если будешь учиться в школе как следует и перестанешь творить это безобразие. Иначе я не стану жить»{432}.

Семейное объединение определяет также и брачное поведение. Турецкие мигранты более чем в 90 % случаев выбирают себе для брака турецких партнёров; около 60 % браков турецких граждан в Германии заключаются с партнёрами из Турции{433}. Эти импортируемые партнёры имеют очень низкое образование. В Берлине 10 % из них неграмотны, 28 % посещали школу лишь до 5-го класса{434}. Зачастую импортируемые партнёры происходят из той же местности, а то и из родственников семьи, в которую они входят, вступая в брак. Часто это двоюродные братья и сёстры. Целые кланы имеют давнюю традицию родственных браков, что соответственно приводит к большому числу инвалидов в потомстве. Известно, что доля инвалидов по рождению среди турецких и курдских мигрантов намного выше среднего уровня{435}.

Завоевание посредством фертильности?

В мае 2004 г. в газете Нüтпуet было напечатано, что немецко-турецкий предприниматель Фурал Огер во время обеда с турецкими предпринимателями заявил: «В 2100 г. в Германии будет 35 млн турок. Число немецких жителей тогда будет составлять приблизительно 20 млн». Если верить газете, он добавил к этому: «То, что начал султан Сулейман Кануни в 1529 г. осадой Вены, мы осуществим при помощи жителей, наших сильных мужчин и здоровых женщин»{436}. Позднее предприниматель пояснял, что это была шутка, что он всего лишь хотел тем самым призвать немецких женщин рожать побольше детей.

Шутка это или нет, а цифры вполне соответствуют: если коэффициент фертильности немецкого автохтонного населения останется там, где он находится вот уже 40 лет, то в течение трёх следующих поколений число немцев упадёт до 20 млн. В остальном абсолютно реалистично, что мусульманское население при помощи высокого коэффициента рождаемости и продолжающейся иммиграции к 2100 г. может вырасти до 35 млн. Многие турки мыслят в таких категориях. С этим хорошо сочетается угрожающий тон Эрдогана в его речи в Кёльнской Арене, когда он сказал, что в странах ЕС уже проживает 5 млн турок. С этим согласуются и многие другие высказывания официозной стороны{437}, а также ход дел в самой Турции. Население этой страны за последние 80 лет выросло впятеро. Из-за того что в среднем люди очень молоды, число рождений на 1000 жителей там вдвое больше, чем в Германии.

Однако по сравнению с другими мусульманскими странами этот рост населения ещё довольно умеренный. Бременский социолог Гуннар Хайнзон произвёл следующие расчёты: если бы немецкое население начиная с 8 мая 1945 г. имело такой же коэффициент рождаемости, что и тогдашнее население Палестины, то сегодня в Центральной Европе было бы 600 млн немцев{438}. Конечно, такое немыслимо и является чисто теоретическими расчётами. Но это наглядно показывает динамику различных коэффициентов рождаемости.

Сдвиг структуры населения за счёт разных коэффициентов рождаемости изменяет облик мира, отдельных регионов и целых государств за исторически очень короткое время. Дорис Лессинг[66] писала в своих воспоминаниях, что её родина Родезия была практически безлюдна, когда её открыл Сесиль Родс. Тогда там жили около 250 тыс. чёрных. Разведение колонистами кукурузы повысило базис пропитания чёрного населения и сделало возможным его размножение. Когда Дорис Лессинг покидала Родезию в 1949 г., там жили 1,5 млн чёрных, а сегодня их 13 млн{439}.

Высокие коэффициенты рождаемости мусульманских мигрантов – всеевропейское явление: в Турине, где мигранты с 1990-х гг. в течение короткого времени достигли 10 % населения, доля их рождаемости составляет уже 25 %. Пятая часть детей в Копенгагене, треть детей в Париже и половина детей в Лондоне рождаются у мигрантов. Во Франции французские женщины в среднем имеют по 1,7 ребёнка, мигранты – по 2,8, но мигранты из Туниса, Турции и Марокко – в среднем по 3,3–3,4 ребёнка, а это больше, чем рожают женщины у них на родине{440}.

К сожалению, в немецкой статистике рождаемости не учитывается религиозная принадлежность и происхождение матерей. Ни цифры рождаемости, ни нетто-коэффициент воспроизводства мигрантских групп различного происхождения из статистики рождаемости извлечь нельзя. Однако возможны косвенные заключения: в 2007 г. в Германии было около 3,4 млн детей в возрасте до 5 лет. Из них около 66,1 % не имели миграционной истории, а 5,1 % её имели; 18 % жили в домохозяйствах без указания данных о происхождении или с недостоверными данными. Очевидно, мигрантские домохозяйства с отсутствующими или противоречивыми данными о происхождении как раз особенно многодетны. Это даёт возможность сделать заключение, что очень большая часть этих детей – если не бо`льшая – точно так же может быть отнесена к мусульманским мигрантам. Отсюда получается, что доля мусульманских детей среди детей в возрасте до 5 лет колеблется от 14 до 23 %{441}. По оценке религиоведа Михаэля Блюме, в Германии к 2030 г. будет около 7 млн мусульман. Они будут жить преимущественно в больших или средних городах и будут составлять там около трети жителей, их коэффициент рождаемости будет оставаться по-прежнему выше, чем у немцев{442}.

На высокий коэффициент рождаемости мусульманского населения в Германии воздействуют многие факторы.

1. Патриархальные отношения в большей части семей мусульманских мигрантов.

С этим фактором взаимосвязаны низкая степень эмансипации, низкое образование и ранний возраст вступления в брак у девушек и молодых женщин.

2. Слабое участие в рынке труда как в целом мусульманских мигрантов, так и в частности женщин.

Это снижает издержки неиспользованных возможностей в профессии и упущенной выгоды при рождении детей.

3. Высокая зависимость мигрантского мусульманского населения от социальных выплат.

В домохозяйствах, живущих главным образом за счёт основного обеспечения, жизненный стандарт повышается с рождением детей, соответственно меняется и детородное поведение. В этой группе каждый следующий ребёнок не понижает, а повышает стандарт жизни.

4. Высокая религиозность мусульманских мигрантов.

Высокорелигиозными называют себя 44 % турецких и 37 % арабских мигрантов{443}. Для 90 % высокорелигиозных среди мусульман семья и дети очень важны, а молодые мусульмане более религиозны, чем старшее поколение{444}.

Блюме исследовал в целом взаимосвязь между религиозностью и фертильностью и пришёл к результату, что во всех культурах и при различных направлениях веры религиозные люди более плодовиты, чем нерелигиозные{445}. Если интеграция мусульман в немецкое население протекает успешно, то прогрессирующее равноправие полов, а также выравнивание стиля жизни и образцов профессиональной карьеры могут позаботиться и об известном выравнивании репродуктивного поведения. Однако если религиозные связи мусульман останутся выше среднего, то можно предположить, что и коэффициент рождаемости будет ещё долго и прочно выше, чем у немецкого населения.