Разрушенный (ЛП) - Ашер Лорен

Моя надежда прыгает с парашютом.

— Наказывай меня как хочешь. Мне плевать, лишь бы она получила деньги, которые всегда планировала получить. — Мой голос намекает на отчаяние, которое я чувствую.

Коннор садится обратно в кресло и смотрит на меня.

— Скажи мне, почему ты это сделала, и я посмотрю, смогу ли я выполнить твое требование.

— Нет.

— Ты не в том положении, чтобы торговаться. Если ты не поделишься, то это не моя проблема, что с ней случится. — Он пожимает плечами, отстраняя меня.

Я тщательно взвешиваю свое решение. Несколько глубоких вдохов не помогают облегчить тяжесть в моем желудке.

— Я не планировал разрушать ее шанс на работу и ее зарплату.

— И все же вы это сделали. — Он постукивает ручкой по столу.

Один глубокий вдох. Два глубоких вдоха. Три — к черту это дерьмо.

— Я прошёл генетический тест.

На лице Коннора гнев сменяется на сострадание.

— Блядь.

— Я не получил результатов, на которые рассчитывал. — Я отворачиваюсь от взгляда Коннора, боясь увидеть его жалость. Принятие чужого сочувствия похоже на признание своей болезни, а я к этому не готов.

— Черт, мне жаль, Джакс, хотя моих извинений тебе никогда не будет достаточно. Чем я могу помочь?

Я сглатываю, борясь с мыслями, угрожающими поглотить меня. Я избегал говорить об этом со всеми, включая родителей, потому что отрицание кажется более безопасным, чем принятие мрачного исхода моей жизни.

Первая мысль, которая пришла мне в голову вчера, была о том, как мне нужно оттолкнуть Елену. Не по своим эгоистичным причинам, а потому что я не мог быть достаточно эгоистичным. И давайте посмотрим правде в глаза — многие решения в моей жизни были сосредоточены вокруг себя. Но закончить отношения с Еленой? Это было на сто процентов самое сложное, что я сделал для себя.

— Я хочу, чтобы все было нормально. Мне не нужно, чтобы кто-то еще знал до окончания сезона. Если я вообще решусь что-то сказать.

— Но хорошо ли это давление для вас? Я не хочу, чтобы Ф1 подвергала тебя еще большему стрессу.

— Это все, что у меня есть. Я пережил всю свою жизнь за рулем так что, думаю, я справлюсь до конца сезона.

Коннор кивает головой.

— Я помогу Елене. Не волнуйся об этом.

— Только не говори ей, что это из-за меня, пожалуйста.

— Ты действительно отпускаешь ее?

Я смотрю в сторону.

— Она никогда не была моей. Жизнь со мной была бы похожа на жизнь в позолоченной клетке — красивая на вид, но все же клетка.

Я никогда не испытывал такой боли, но разбитое сердце Елены. Узнать о своем диагнозе и разрушить все шансы на будущее с человеком, которого я люблю, — все это за двадцать четыре часа истощило меня. Я боролся со всеми силами, чтобы не позвонить ей и не умолять о шансе. Не бороться за нее и за нас, потому что я не могу представить, что ее не будет рядом.

Чтобы войти в нашу спальню после утренней ссоры, требуется неимоверное количество сил.

В мою спальню.

Я принимаю душ, чтобы было чем заняться. Что-то в мусорном ведре привлекает мое внимание, когда я собираюсь выйти из ванной. Я хватаю мусорное ведро и опрокидываю его вверх дном. Все ночники, которые я купил Елене, падают в раковину. Тупая боль в груди превращается в полноценную рану, когда я нахожу ее маленькие фиолетовые записки, которые она, должно быть, вытащила из моей бутылочки с таблетками.

Я борюсь между желанием разбить кулаком зеркало и схватить мини-бутылку алкоголя из холодильника, чтобы утопить свои эмоции. Борясь с желанием, я голосую против этих двух вариантов, надеясь, что смогу контролировать себя настолько, чтобы преодолеть этот тяжелый период.

Я беру записки из раковины. Вместо того чтобы вернуть их в корзину, я кладу их в свою ручную сумку. У меня трясутся руки, когда я бросаю каждый ночник обратно в корзину, потому что они мне не пригодятся.

Я лежу в темноте, пытаясь заснуть в первый раз без Елены. Чтобы избежать искушения позвать ее, я иду в ванную, чтобы выпить воды. Корзина, наполненная ночниками, снова дразнит меня. Из прихоти я беру одну и включаю его в розетку на стороне кровати Елены.

Я смотрю на машину Ф1 и надеюсь, что однажды она найдет в своем сердце силы полюбить кого-то другого. Причинить ей боль сейчас, а не потом, кажется лучшим вариантом, но рассуждения о причинах моих действий не облегчают боль в моей груди.

Я не могу представить, как она будет возить меня в инвалидном кресле или откажется от своего выбора иметь собственного ребенка. Ее жизнь была сопряжена с жертвой за жертвой, и я не могу найти в себе силы быть настолько эгоистичным, чтобы усугубить ее страдания.

Я закрываю глаза, смиряясь с болью в сердце, зная, что сделал для нее правильный выбор.

Мама стучит в мою дверь, прежде чем войти в спальню отеля.

— Твой папа просил меня спросить, не хочешь ли ты поужинать с нами? Мы не хотим, чтобы ты лег спать голодной перед завтрашним отборочным турниром.

Я не потрудился встать с кровати. После того, как изобразил фальшивое лицо во время тренировочных раундов, все, чего я хотел сделать, это погрязнуть в своих чувствах.

— Нет, спасибо. Я в порядке, пойду поем через некоторое время.

Мама переходит на другую сторону кровати и забирается на нее. Она ложится и берет меня за руку, как будто я снова маленький ребенок.

— Скажи мне, как я могу сделать это лучше. Как я могу это исправить?

— Тут нечего исправлять. Все сделано, потому что я все разрушила.

Она крепче сжимает мою руку.

— Ты всегда можешь извиниться. Если ты жалеешь об этом, никогда не поздно исправить ситуацию с Еленой. Ты сейчас находишься в уязвимом положении. Она, как никто другой, понимает, как все может выйти из-под контроля.

— Нет, не поймет. Я сделал все, чтобы она больше никогда не захотела быть со мной, не говоря уже о том, чтобы говорить со мной. Я использовал каждый секрет и уязвимый момент, которым она когда-либо делилась со мной, против нее.

— Почему? — мама не может унять грусть в своем голосе.

— Потому что я не ее рыцарь в сияющих доспехах. Я мрачный, мать его, жнец, крадущий ее проклятое будущее.

— Я чувствую себя такой виноватой. У меня сердце разрывается, когда ты так говоришь. — Она поворачивает голову. Несколько слезинок стекают по ее лицу на мою подушку.

Холодное чувство распространяется по моему телу от маминого страдания.

— Пожалуйста, не плачь. Мне очень жаль

— Я ничего не могу поделать. Ты мой ребенок, и я навлекла на тебя это. Это моя вина.

— Это был шанс пятьдесят на пятьдесят. Шансы были против меня с самого начала.

— Но ты был счастлив. — Она вытирает несколько слезинок. — Ты наконец-то нашел счастье. Я должна была отговорить тебя от прохождения теста. Вместо этого я помогла тебе, думая, что все будет по-другому. А теперь…

— Теперь я спас Елену от жизни, полной боли. Если бы я не знал, то в конечном итоге это бы меня разъедало. Лучше знать сейчас, чем потом, после женитьбы и…

— Детей. — Мама кивает головой в знак понимания.

— Я бы не смог отказать Елене в этом опыте. Если бы у нас когда-нибудь все было серьезно.

— Разве ты не должен позволить ей решить это?

— Она бы решила поддержать меня.

— Тогда она та кого ты хочешь видеть в своем углу с самого начала. — Мама одаривает меня колеблющейся улыбкой.

— Ты не понимаешь. Я не могу нести груз того, что она недовольна мной. Я бы никогда не завел собственного ребенка, зная, что могу передать ген. И я не хотел бы, чтобы моя девушка, а может быть, и жена в один прекрасный день, заботилась обо мне, пока я буду угасать.

Она отшатнулась, ее тело напряглось.

— Так вот как, по-твоему, твой отец относится ко мне?

— Черт. Нет. Папа любит тебя больше всего на свете. Но я не слеп к боли, которую он испытывает, видя, как ты расстроена и страдаешь.