Район-55 - Дмитрий Манасыпов

Большой варил на костерке кофе. Он отыскал где-то в кладовке этой полуразвалившейся избушки старый металлический кофейник и теперь, раскопав на дне своего рюкзака пакет молотого полуфабриката, колдовал над готовкой.

Алексей сидел на коньке, который, несмотря на солидный возраст, еще вполне мог выдержать его вес. Сидел не зря, не с дури великовозрастной и не уподобляясь малолетнему дачному хулигану. «Конторщик» выполнял функции наблюдателя, внимательно следя за округой.

Я пытался выйти на связь с «Солянкой». Лжеоператор, как и договаривались, с самого утра предоставил в наше пользование спутниковый телефон, который давал надежду услышать Сдобного. Наши КПК транслировать сигнал, к сожалению, не могли. Прошедший Всплеск насытил Черту, которая была уже близко, огромным количеством аномального электричества, сводившего с ума большинство приборов. Пока связаться с Кротовкой у меня не выходило. Но попыток я не оставлял.

Дверь погребка, где мы пережидали выброс, заскрипела, открываясь. Скопа захохотала, глядя на Настю и высунувшийся ствол УЗИ.

Настя, выползшая на свет божий, являла собой зрелище поразительное. Если не сказать больше. Растрепанная, как швабра, что, в общем-то, удивительным не было, как и то, что ее комбинезон не отличался чистотой. Но как раз не это и привлекало внимание.

А вот ее глаза…

Глаза отражали готовность драться со всем, что только встретится на пути. Будь то стая рептилоидов, толпа зомби или банда мародеров. Да хоть отряд американских морских пехотинцев или имперских штурмовиков из «Звездных войн». И автомат, направленный в сторону Большого, который немедленно откатился вбок, только способствовал тому, что девушка воспринималась очень серьезно.

Она ошалело глянула нас с Алексеем, на замолчавшую Скопу, остановилась на затаившимся за старым пнем Большом и, пристально посмотрев на него, разревелась.

— Дураки-и-и! — Настя всхлипывала, уткнувшись лицом в крепко сжатые кулаки. — Чего смешного-то?! Я же чуть с ума там не сошла-а-а… Идиотка! Подумала, что вас….

— Настя! — Скопа, одним прыжком оказавшаяся возле девушки, крепко прижала ее к себе. — Да ты что?! Все хорошо, что ты… Не плачь. Ну, прости меня, пожалуйста. Ты такая грозная вылезла… Как тут не поржать-то?!

— Да уж. — Я прокашлялся, сплюнув на пожухлую траву. — Некрасиво получилось. Настя, как себя чувствуешь? Рука?! И чем, прости, вызван такой взрыв эмоций?

«Журналистка», уже почти успокоившаяся, отстранилась от Скопы и подняла на меня зареванные глаза:

— Рука-то? Да хорошо вроде. Не смотрела еще. Действует. Чуть ноет, правда. — Настя покрутила

головой по сторонам, усмотрела Большого и явственно вздрогнула.

Так… Что-то здесь не то, разобраться бы, что именно. Внезапно ожил спутниковый, поймавший сигнал. О чем он не замедлил нас известить, выдав целую трель попискиваний.

Мне пришлось незамедлительно набирать номер Сдобного, который я мог бы оттарабанить даже глубокой ночью и спросонья. На этот раз Сдобный ответил…

…Группа топала вперед уже с полчаса. Сеанс связи даром не прошел, расставив все на свои места.

Мой друг подтвердил все, о чем ночью рассказал Алексей. О том, что мы действительно шли в Радостный из-за специальной операции. Основной целью которой было устранение Создателей. Сдобный, когда-то попавшийся на махинациях с нелегальной перевозкой редких артефактов, был вынужден сотрудничать с «беспекой». Оказывать необходимую помощь и поддержку, в том числе живой силой. То есть нами.

Эх, Серега, Серега… Старый перестраховщик, етить-колотить! Ну неужели нельзя было рассказать все там, на месте? Неужели я бы отказался? Плюнул бы на нашу с тобой давно ставшую нерушимой дружбу?! Хотя…

Может, и прав был мой старый напарник… Кто его знает, как повел бы себя Большой. Скопа пойдет со мной в любом случае, а вот он? Агромадный вопрос. Зато теперь точно идет, не оглядываясь назад.

— Впереди спуск в овраг. — Голос Скопы возник в коммуникаторе. — Идите осторожно. Прямо перед ним — «провал», небольшой, но неудобный.

— Понял тебя, спасибо. — Я оглянулся, глазами отыскивая Настю. Она шла за мной след в след. — Большой, присмотри за тылами, когда спускаться будем.

Ох, Настя… Что ж ты темнишь, зачем молчишь? Что ты умудрилась увидеть во сне во время Всплеска? Не знаешь простейшей вещи, о которой вам наверняка не говорили инструкторы. Про то, что каждый раз, когда над Районом проносится безумный энергетический поток, многие рейдеры начинают сходить с ума. И видят то, что никогда не случится. Разговаривают с теми, кто давно умер. Совершают безумные поступки, которые никогда бы не совершили в другое время. Дай только добраться до относительно спокойного места… Устрою допрос с пристрастием о том, что же тебе примерещилось, раз ты чуть не пристрелила нашего пулеметчика.

Спуск в овражек был довольно пологим и удобным. «Провал» мы быстро обошли, благо он легко фиксировался не только датчиками, но и просто глазами. Скопа уже сидела за стволом почерневшего от времени дуба, шаря по сторонам стволом винтовки. Мы начали спускаться. Я первый, за мной Настя. Потом — «оператор», и последним должен был спуститься Большой.

Беда, как известно, не приходит одна. Нас ждали.

Скопа все-таки успела заприметить пару непонятных кустов, которые ее насторожили. И выстрелила прежде, чем с двух сторон по нам открыли огонь.

Я столкнул на землю «журналистку», сам грохнулся рядом, открыв ответную стрельбу. Из-за большого березового пня торчал ствол «Печенега», плюющегося свинцом куда-то влево. Алексея слышно не было. Что и немудрено: тяжело стрелять, когда в тебе несколько кровоточащих дырок.

У нападавших не получилось взять нас врасплох. Сейчас они постепенно переходили из активной стадии нападения в пассивную осаду.

Судя по звукам выстрелов, их пятеро, хотя не исключено, что сначала было больше. Все-таки Скопа промахивается редко, а раз так, то, вероятнее всего, это те шестеро, про которых нам говорил Конь. Но от осознания этого легче почему-то не становилось.

…Я не знаю, почему наши противники не применили гранаты, да и не хочется интересоваться. Только мне точно никто не запретит этого сделать. Отстегиваю кнопку на кармане, достаю гранату, отжимаю усики и вытаскиваю чеку. Еле слышно в динамик шлема: «Ч-ц-ц-ц!!!»

…Скопа, услышав этот смешной и давно знакомый условный знак, выстрелами заставляет прижаться тех, что справа. Нападавшие вжимаются в землю.

…Большой, успевший, как оказалось, заменить коробку с лентой, также не дает и головы поднять двоим слева.

…Взмахиваю рукой, и дымящая сгорающим порохом запала, устаревшая, но, тем не менее, весьма эффективная в подобных ситуациях «эфка» летит вправо от меня. Настя успевает откатиться за большой поваленный ствол, прижимаясь ко мне…

…Взрыв, громкий и рвущий перепонки у тех, у кого уши ничем не защищены…

…Справа — мгновенная мертвая тишина…

…Скопа, быстро сменив позицию, стреляет по тем Двум, которых так удачно прижал Большой. Ствол ее винтовки чуть дергается, отправляя в полет маленьких смертельных насекомых.

— Все, — слышен в наушниках ее голос. — Все шестеро. Большой, подстрахуй, я спускаюсь.

Встаю и иду к Алексею. Настя уже рядом с ним, прижимает к груди его голову. Лейтенант хрипит, пуская кровавые пузыри. К гадалке не ходи, чтобы понять: «оператору» осталось не так уж и много. Пять пуль, причем три в легкие, две в район селезенки. Явно бронебойные, потому как комбинезоны у наших подопечных были не какое-то фуфло.

— Лешка, Ле-е-е-шка-а… — Девушка чуть покачивается, не замечая слез, пробивающих дорожки на ее покрытом пылью лице. — Как же ты так, Лешка?!

Нда… Жалко парня. Сколько раз сталкивался со смертью таких, как он, моих ровесников, а все равно — пережимает что-то в груди.

На какое-то время…

Прихрамывая и ругаясь, в овраг спустился Большой. Его правая нога уже была перетянута жгутом, и кровь начала подсыхать, поблескивая на камуфляже комбинезона. Если у него что-то серьезное, то не знаю, как мы продолжим путь дальше.

Скопа, матюгнувшись, позвала меня. Направившись к ней и продравшись через заросли крапивы и лебеды, я увидел, что спустилась она не зря.

Один из трех наемников был еще жив. В том, что это были наемники, сомнений у меня не осталось. Слишком хорошая экипировка и абсолютно незнакомые лица.

Последний из них, тяжело хватая воздух открытым ртом, сейчас лежал передо мной. Чуть старше тридцати лет, короткий ежик черных волос, приметный шрам, по диагонали пересекавший лицо, светло-зеленые глаза.

— Ты кто? — присев на корточки, поинтересовался я. — А, земляк?

— А тебе не все равно? — прошипел «пес войны». — Какая на хрен разница, если ты меня сейчас вальнешь, Пикассо?

— Ну вот. — Достав из кармана сигарету, я щелкнул зажигалкой, закуривая. — Ты даже знаешь, кто я такой. А мне, представь себе, очень интересно узнать, как тебя зовут и на кой ляд, спрашивается, вы нас здесь караулили? И почему именно здесь?