Министр Щелоков - Максим Брежнев

Я стою за нравственное воспитание в повседневной жизни, в школе, дома, на производстве. Это лучшая профилактика правонарушений, а значит хорошая жизненная школа крепкой дружбы и здоровых отношений между юношей и девушкой. В этом я вижу смысл и систему одной из важных сторон нравственного воспитания, обучения правилам хорошего тона»[112].

В 1977 году решение ЦК КПСС обязало ввести уроки нравственного воспитания во всех школах, техникумах, училищах профтехобразования. Щелоков настаивал ввести эти уроки и в высших учебных заведениях.

Еще раз отмечу — настаивал на введении именно уроков нравственного воспитания, а не нравственного просвещения. Это разные вещи.

Глава союзного МВД, говоря о воспитании культуры чувств, разделял взгляды педагога Д. Б. Кабалевского о том, что первые встречи с любовью и дружбой, с большими радостями и большими горестями происходят у человека сперва на страницах книги, на экране кино, в песне и на сцене театра, а потом уже в жизни. И то, как девушка или юноша обойдутся с этими чувствами, встретившись с ними в действительности, в немалой степени зависит и от того, чего они успели к тому времени начитаться, чего наслушались в музыке, чего насмотрелись в театре и кино и, кроме этого, в их ближайшем окружении в семье и школе.

Не удержусь, чтобы не привести и такую запись министра: «Я часто думаю: Наполеон был действительно великим полководцем, выдающейся личностью в истории. Он выиграл ряд блестящих сражений, хотя все основные кампании проиграл: и египетскую, и испанскую, и русскую. Пытался, было, взять реванш. На карту им было поставлено все, но фортуна изменила на этот раз, и Ватерлоо стало закатом боевой славы и его концом.

Полтора века прошло, а все, связанное с Наполеоном, его бронзовые статуэтки, рукописи, сувениры, книги продолжают вызывать интерес у людей и сегодня.

Крупнейший его музей на Кубе занимает экспозицию в несколько этажей. Его документы, письма, законопроекты, сочинения в шикарных кожаных переплетах, тисненные золотом, занимают немало книжных полок. А исторические произведения, воспоминания его современников и многочисленные монографии историков различных времен и государств составили огромную библиотеку. Несмотря на это, и сегодня продолжают о нем писать.

Даже торговцы, чтобы обеспечить товару внеконкурентную рекламу, до сих пор стремятся дать товару наименование Наполеона.

Это имя стало во Франции не только «историческим», но и мифическим. И я невольно подумал: неужели через сто лет будут лепить пусть не бронзовые, а чугунные статуэтки мракобеса Гитлера? Ведь торгуют на Западе уже теперь бывшими атрибутами гитлеровской армии. Издают книги, дневники.

Неужели забудут его звериные повадки, истребление миллионов людей, нечеловеческие преступления расизма. Наполеон начал свою карьеру с расстрела революционного народа, Гитлер — с расстрела коммунистов. Один играл Наполеона, другой играл «в Наполеона», но оба виновны в истреблении миллионов жизней людей. Неужели же человеческая память в состоянии забыть звериное подобие Гитлера, Гиммлера, Геринга, колченогого Геббельса и всю эту камарилью военных преступников. Хотя сравнения не вполне идентичны, не сравнивать нельзя. Я все-таки верю в справедливость истории, ее объективную истину и память!»[113]

Мог ли предполагать Н. А. Щелоков, что не через сто, а спустя каких-то десять-пятнадцать лет, не где-нибудь, а в Москве будут ходить бритоголовые подростки со свастикой на рукавах, и можно будет приобрести не только фашистскую литературу, но и любые атрибуты гитлеровской армии.

Впрочем, что там Щелоков! Никто тогда не мог предполагать, что произойдет с молодежью, со всей нашей страной…

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ПРОДЮСЕР МВД

С первых дней на министерском посту Н. А. Щелоков взял курс на повышение служебного авторитета милиции, органов МВД у широкой общественности, трудовых коллективов, граждан, возвращения доверия у населения. Идеолог и пропагандист, он хорошо понимал, какой мощный ресурс решения служебных задач таится в этом. Ведь преступность, правонарушения имеют свою социальную составляющую.

Умение заинтересовать, найти точки соприкосновения, личное обаяние и открытость министра привлекали интеллигенцию к решению этой важнейшей задачи. Естественно, что Щелоков находил возможность пойти навстречу и просьбам, и запросам людей творческих профессий, коих у них всегда в избытке.

Примеру подобного тесного и плодотворного сотрудничества с видными деятелями культуры и искусства, как это практиковало МВД, можно было позавидовать многим госструктурам. После Щелокова многие министры внутренних дел пытались приблизить творческие союзы к милиции, но такого плодотворного, яркого, искреннего взаимодействия не получалось.

Будучи человеком высокообразованным, начитанным, ценившим искусство, Н. А. Щелоков был воспринят в среде интеллигенции, где его ценили и уважали не только за то, что он министр. Подтверждение тому — его дружба с Дмитрием Шостаковичем, Арамом Хачатуряном, Святославом Рихтером, Борисом Щербаковым, Евгением Вучетичем, Михаилом Жаровым, Всеволодом Санаевым, Николаем Сличенко (про Сличенко, Щелоков говорил, что они даже похожи с ним внешне), Борисом Штоколовым и многими другими.

Дружеские, доверительные отношения были у министра с Михаилом Шолоховым. Когда писатель бывал в Москве, то он обязательно заезжал в МВД. Николай Щелоков ездил к автору «Тихого Дона» в станицу Вешенскую. В одну из таких поездок он подарил писателю Златоустовскую казацкую шашку, на одной стороне лезвия которой были изображены персонажи из романа «Тихого Дона», а на другой — из «Поднятой целины».

Шолохов поддерживал милицию. Так, например, когда решался вопрос, в каком месте строить РОВД в Вешенской, Шолохов сказал свое веское слово, после чего было выделено одно из лучших мест. Начальника милиции станицы Шолохов ласково называл «начмил».

Одна из первых знаковых встреч с деятелями культуры произошла в сентябре 1967 года. В актовом зале МВД Н. А. Щелоков организовал встречу руководства министерства с художниками. В зал также пригласили большую группу рядовых сотрудников милиции из подразделений Московского гарнизона.

Как говорилось выше, отношение общества к милиции было, мягко говоря, негативным. В прессе и искусстве даже сложились определенные стандарты изображения образа милиционера. Художники его видели не иначе, как в окарикатуренном образе. Героика, подвиг, самопожертвование не проступали сквозь унылую серость изображений. Некоторые из таких творений министр и распорядился выставить в зале.