Колючка и стихоплёт - Татьяна Грачева

возмущался, монотонно без пауз, напоминая приглушенное радио.

Сенька не удивился, что у Малики появился спутник. Отправил обоих на заднее сиденье, где уже расположились три человека. Кирилл с трудом втиснулся в узкое пространство. Малика взгромоздилась ему на колени и крепко обхватила за шею. Ехали мучительно долго, почти двадцать минут. Шестёрка дребезжала и скрипела, грозясь развалиться на полпути к точке назначения.

Пассажиры не сразу заметили, что мотор заглох, машина продолжила бряцать, словно кавалерист шпорами, ещё несколько минут после остановки. Открыв дверь, Малика чуть не вывалилась на асфальт, но Кирилл вовремя ухватил её за пояс джинсов.

Гонки устраивали не в первый раз. Вдоль города строили объездную дорогу, но пока закончили только прямой участок. Его тут же облюбовали местные адреналинщики. На границе асфальта и грунтовки наездников ожидали три мотоцикла. Малика не разбиралась в марках и в характеристиках этого опасного транспорта, могла оценить только хищный внешний вид и разноцветные наклейки. Кирилл приблизился к ней и восхищённо присвистнул:

— «Ямаха», «Хонда» и «Дукати».

— Это что сейчас за слова ты сказал? — ухмыльнулась Малика.

Но Кирилл её словно не слышал, рассматривал мотоциклы завороженным голодным взглядом.

— «Дукати» выглядит посерьезней. Навешен «Акрапович»[1].

— Что из них «Дукати»?

— У него рама как птичья клетка.

Малика оставила Кирилла рассматривать мотоциклы и оглядела собравшуюся толпу. На нелегальные гонки собралось человек тридцать. Разбившись на группы, они переговаривались с намеренной небрежностью, попивая пиво и коктейли из банок. Девушек оказалось заметно меньше, оделись они, видимо, пересмотрев фильм «Форсаж». Латексные короткие юбки и откровенные топы, больше обнажали, чем скрывали тело. Малика на их фоне совсем померкла. Одна из девушек с ней познакомилась, приняв в темноте за парня.

Рядом с подержанной и не единожды битой иномаркой расположилась знакомая парочка. Целовались они без стеснения, не просто игнорируя зрителей, а нарочно работая на публику. Танечка прижималась к Виталику всем телом, прогибаясь и призывно двигая бёдрами. Малика обратила внимание, что внушительный зад бывшей одноклассницы за весну сильно увеличился в размере, похоронив в лишних килограммах одновременно и талию. Зато объёму бюста позавидовали бы силиконовые красотки. В сознании Малики промелькнула нечёткая мысль, но она не успела за неё зацепиться, из размышлений вырвал голос Кирилла.

— Зрелище не для слабонервных.

— Я бы сказала — не для слабых желудком. — Малика изобразила рвоту.

Её взгляд скользнул мимо Кирилла и остановился на долговязой фигуре. Нервно сглотнув, она торопливо отвернулась, а вот оторопь скрыть не успела. Кирилл нашёл взглядом причину её растерянности и не удивился, обнаружив Стаса.

— А он что тут делает? — изо всех сил изображая безразличие, поинтересовалась Малика.

— Как зритель, наверное, — предположил Кирилл.

Но Стас не планировал наблюдать за гонками со стороны, он собирался оседлать «Дукати», победу которому пророчил Кирилл. Сеньке досталась «Хонда» с синим отливом, а на «Ямаху» взгромоздился незнакомый гонщик.

Хозяева мотоциклов и по совместительству организаторы гонок из машины не выходили. К приоткрытым окнам регулярно приближались зрители и делали ставки, просовывая деньги в салон, будто в банкомат.

Мотоциклы выстроились у линии, обозначенной флуоресцентной краской. Самая оголённая девушка, нацепившая вместо одежды нижнее бельё, взмахнула платком. Ночь разорвал визг шин, мотоциклы сорвались с места, словно овчарки, спущенные с поводков. «Дукати» взревел раскатисто, как морской лев, за ним понеслась истерично верещащая «Хонда», последней со старта ушла «Ямаха.

Где-то вдалеке проскрежетали тормоза, мотоциклы развернулись на границе асфальта и тут же понеслись обратно. Финиш располагался там же, где и старт. Как и предполагал Кирилл, победителем стал наездник «Дукати», и дело было не только в мотоцикле, Стас явно оседлал этого монстра не впервые.

Кирилл не смотрел на гонщиков, он не сводил глаз с Малики. Она забыла о необходимости притворяться и откровенно разглядывала одноклассника. Почувствовав пристальное внимание, мотоциклист повернулся к ней и послал воздушный поцелуй. Малика скривилась и неприязненно плюнула в пыль, будто поцелуй на самом деле достиг её губ и вызвал отвращение.

— Поехали домой, — она потащила Кирилла в сторону шестёрки.

— Нужно дождаться Сеньку.

Хозяин помирающего транспорта вернулся не сразу, да ещё и в компании победителя гонок.

Стас поздоровался с Кириллом за руку, Малике даже не кивнул. Пока парни перекидывались восхищёнными репликами о характеристиках «Дукати», она смотрела исподлобья и нетерпеливо топталась на месте. Слушала непонятную тарабарщину минут пять и, наконец, не выдержала:

— Кончайте уже языками трепать, принцессочки. По мою душу может явиться КДН.

Сенька опустился на скрипучее кресло шестёрки и выглянул в окно.

— Прыгайте. Подкину вас до остановки, дальше пешком.

Ринувшись в салон, Малика треснулась лбом о проём двери и тихо вскрикнула. Стас опередил Кирилла на долю секунды, подхватил её под локоть и сочувствующе спросил:

— Больно?

Прежде чем грубо высвободить руку, Малика на мгновенье растерялась, и Кирилл увидел её глаза. Он тяжело вздохнул: кажется, его Колючку настигла первая любовь.

Сенька высадил их, как и обещал, в черте города, но довольно далеко от дома. Они переглянулись, проверили карманы и с досадой заключили, что не позаботились о деньгах на такси. Теперь им грозила прогулка по ночному городу, в основном дворами и закоулками, чтобы не попасться патрулю нравственности[2].

Малика привычно обхватила пальцами широкую мозолистую ладонь Кирилла и потянула в первую же подворотню. Какое-то время они шли молча, Кирилл несколько раз останавливался, заглядывал в блестящие глаза Малики, но никак не решался озвучить свою мысль.

Она догадалась о теме беседы, поэтому категорично отрезала, предупреждая любые расспросы:

— Ты ошибаешься. Честное слово, я его терпеть не могу. Каждый раз, когда его вижу, меня буквально накрывает волной злости. Он меня раздражает, даже хуже — бесит.

Кирилл отвернулся. Чем больше Малика бушевала и отрицала чувства, тем сильнее он уверялся в правильности своего предположения. Малика перепрыгнула подозрительного вида ручей и заскочила на бордюр. Кирилл размашисто шагал рядом с балансирующей на носочках Маликой. Она провернулась на одной ноге, как балерина, и неожиданно спросила:

— Когда ты уже поцелуешь Натусю?

Он мрачно усмехнулся и продекларировал строчки любимого поэта:

Только в юности играют

Так светло и звонко трубы,

Лишь у юности бывают

Нецелованные губы

Но с годами глуше трубы

И все реже смех беспечный —

Нецелованные губы

Капитал недолговечный![3]

Малика дослушала стихотворение и снова повторила:

— Так когда?

— Видимо, никогда.

Малика резко остановилась, притянула к себе Кирилла. Стоя на бордюре, она как раз сравнялась с ним ростом.

— Чего ты боишься?

Кирилл нехотя сознался: