Опаленная колыбель - Иван Тропов

Говорит он со старательной улыбкой, но в глазах – холодок. Врет он все, конечно. Не в президентах дело. Прав Линский, совсем нам здесь не доверяют после всего…

– Вы ведь понимаете, – Янг говорит Дымку. – То, что случилось… Мы перехватили ваши, Дмитрий Олегович, переговоры с Дядюшкой Сэмом, но… Просто не верится, что вам это удалось…

Еще лучше! Может, нас теперь еще и в сговоре с Дядюшкой подозревать будут?!

Янг все в комплиментах рассыпается – но Дымок его комплименты словно не замечает. Нет, улыбаться-то вежливо он улыбается – но совершенно без чувства, даже толком не притворяется. Озабочен чем-то. И чем-то очень серьезным. Даже не радушие конфедералов его волнует, похоже…

– Простите, господин президент, – наконец Янга прерывает, – могу я увидеться с господином Фейнманом?

19. Добро с кулаками

Войну император не начал.

Стерпел выходку конфедералов. И вторжение в пределы Империи, и потерю тридцати машин. Но на его месте любой бы стерпел – симы-то теперь у конфедералов, а императору без симов не жить.

Янг сам связался с императором и объявил ультиматум: поставки симов в обмен на мир. Так что пришлось императору стерпеть. Ради симов он бы еще и не такое стерпел.

Линский про наш Ангарск тоже не забыл.

Вне Ангарска нас с Дымком до сих пор за его сыновей считают, а симы-то Дымок добыл… Вот господин президент и решил, что пора и нам свой кусочек пирога отщипнуть.

Скуксился Янг – но все-таки согласился, чтобы и Линский императору свои условия выставил.

– Хорошо, Олег Львович, – говорит. – Только, прошу вас, ограничьтесь требованиями в пределах разумного…

Боится, как бы Линский с требованиями не перегнул. А то взбрыкнет еще император.

– Конечно, – Линский говорит невозмутимо. – Собственно, у нас совсем мелочи…

Прищурился Янг. Если совсем уж мелочи – то зачем шантаж? Но все-таки распорядился организовать для Линского связь с Императором.

Хорошо, конечно, что Линский о нашем Ангарске все еще печется, но…

В Ангарске же сейчас Тяпкин у власти! Как император-то тут помочь может?

– Что, господин президент? – говорю. – Помощь нужна?

– Да, Серж, – Линский благодарно кивает.

Улыбается – но в глазах у него все что угодно, кроме радости.

И это хорошо. Если бы у него в глазах только радость была, не стал бы я ему помогать. На фига нашему Ангарску одного Тяпкина на другого менять?…

– Ну, здравствуйте еще раз, беглецы и убивцы, – император нам криво усмехается. – Провели вы меня, провели… Теперь и ты свой кусок решил урвать, президент? – Линскому говорит.

Быстро император ориентируется. Решил в откровенность поиграть?

– Доброе утро, ваше величество, – Линский говорит очень вежливо.

У нас-то, в столице Конфедерации, уже полдень, а в Империи действительно еще утро.

– Так… – император тут же щурится подозрительно. – У меня такое странное предчувствие, что сейчас меня будут просить об императорской милости…

– Нет, что вы, ваше величество! – Линский отвечает невозмутимо. – Я всего лишь хотел просить вас об одной незначительной мелочи.

– Ага… вот как… – император саркастически усмехается. – Ну что же, рад буду вам помочь, если это в моих силах.

Вот сцепились! Видно, задело Линского, что в последнюю встречу император к нему без должного внимания отнесся. Да и императору обидно, что буквально из рук симы у него ушли, а вместе с ними и победа над Конфедерацией.

– Вы очень добры, ваше величество, – Линский говорит. – Позвольте просить вас, ваше величество, не распространять контакты Империи на Ангарск.

И маску держит идеально – вежлив до подобострастия, и ни капельки ни ухмыляется. Словно вправду о милости просит.

Но и император от шпилек не морщится. Только шире ухмыляется.

– Ты вовремя, президент, – говорит благодушно, словно издевок Линского даже не замечает. – Полчаса назад другой президент… ну, ты знаешь, другой, но тоже из Ангарска… Так вот, этот Тяпкин прислал нижайшую просьбу присоединить Ангарск к Красноярской зоне славной Славянской Империи. Я как раз собрался выслать к нему Шутемкова, чтобы детали уточнить.

– А вы его разве не… – я не удержался.

Я-то думал, Шутемков уже недели две как не жилец!

– Нет, Серж, – император усмехается. – Чуть-чуть не успел. Мои ребята из службы безопасности как раз заканчивали с ним разбираться. Да он уже и сам просил, чтобы ему дали умереть… Но тут вы прилетели, и ты сам во всем признался. Пришлось Шутемкова отпустить. Не могу же я убить невинного человека, служившего мне верой и правдой? Сейчас мои врачи возвращают его в исходное состояние. Как в нормальный вид приведут, я хотел его к Тяпкину на переговоры отправить. И тут опять вы…

Я своим ушам не поверил.

– Подождите, император! Неужели вы в самом деле собрались вернуть Шутемкову генеральский титул?… После двух недель в исбистской разделочной…

– А что такое? – император бровь вскидывает.

Неужели в самом деле не понимает?!

– Но ведь после всего этого… как он сможет вам служить?!

– Ах, вот ты о чем… – император говорит. И вдруг – снова ухмыляется. И кажется, совершенно искренне. – Все-таки ты, Серж, совсем еще сосунок, – говорит сочувственно. – Крутой, но благородный, ага?

Я потихоньку из себя выхожу. Но император, похоже, вовсе не издевается.

– Дам тебе бесплатный урок, Серж, – говорит добродушно. – Добрый я сегодня. – На Линского косится, как бы невзначай: – Всем вот готов угождать, хоть и император.

Хохотнул он – но не оттого, что весело ему, а так только – чтобы акценты расставить.

– Запомни, Серж, – снова совершенно серьезно говорит. – Есть один простой, пошлый и древний, как мир, фокус. Человека можно ограбить. Все у него отнять. Всласть наиздеваться над ним, отдать его жену на ночные забавы в казармы и забрать в рабство его детей. Пытать его, раздавить, превратить в запуганное покорное животное… Но если после всего этого сделать ему хотя бы крошечное одолжение – он будет предан тебе как щенок. Даже не нужно особых одолжений, достаточно лишь сохранить ему жизнь. И все. Он твой с потрохами. Это кажется странным, но такова человеческая психология. Ты думаешь, Шутемков будет ненавидеть меня и лелеять планы мести? Нет. Он будет думать, что я жестокая сволочь, которая устроила ему прижизненный ад, но… убить его было в моей власти – но вот пощадил же я его. И за это он будет мне благодарен. И самое смешное, он еще и будет чувствовать себя обязанным мне. Обязанным так, как не чувствовал бы себя обязанным лучшему другу. Он будет мне предан!

Ох и сволочь же он…

Но тут император куда-то в сторону косится. Нам на мониторе не видно, куда – камера только на императора нацелена. Но что-то там определенно происходит. Потому что император мигом собрался.

– Так вот, Серж, – говорит жестко. – Ты можешь думать, что это все мои извращенные фантазии. Но сути дела это не изменит. После всего, что случилось, Шутемков будет только еще вернее. Он даже будет чувствовать себя ближе ко мне, чем другие золотоворотничковые, – усмехается.

Ох и сволочь…

Ляпнул бы я чего-нибудь ему от души – да не успел.

– В таком случае, – Линский влезает, – позвольте просить вас еще об одной мелочи, ваше величество.

Император мигом скалиться перестал.

– О какой мелочи? – говорит подозрительно. – Просто о мелочи, или о совсем-совсем мелкой незначительности?

Только теперь Линский позволил себе улыбнуться.

– Ну что вы, император! – говорит лукаво. – Не стоит понимать меня так буквально! Прошу простить меня, если ввел ваше императорское величество в заблуждение… Речь, конечно же, о простой мелочи.

Прищуривается император, но игру не бросает.

– И что же вы хотите, господин президент? – говорит вкрадчиво так.

Та еще сволочь. Но вот что есть, то есть – выдержки не теряет, хотя ситуация для него хуже некуда. Даже шутить пытается. Не будь он такой сволочью…

– Позвольте просить вас о смене губернатора Красноярской зоны Империи, – Линский говорит.

Нахмурился император.

Я тоже ничего не понимаю. Как смещение Шутемкова со старого поста поможет Линскому в борьбе с Тяпкиным за власть в Ангарске?

А император уже что-то сообразил – и в хохот.

– Б-бедный Ш-шутемков, – смехом давится. – Желаете, чтобы я прислал его вам, господин президент?

– Вы так великодушны, ваше величество, – Линский вежливо улыбается.

Но уже видно, что через силу.

А я все никак не пойму, что Линский такого смешного сказал.

– Если бы вы видели лицо Шутемкова, когда ему сообщили о помиловании! – император все хохочет, еле говорить может. – Он уже совсем отчаялся, и на спасение не надеялся… И тут вы… Он от радости чуть с ума не сошел. Только что чуть отошел. Собрался по барам-бабам идти, пережитый ужас из себя вымывать. Ждет не дождется, когда последние швы срастутся. И тут опять вы… – и снова смехом заливается.