Истукан (сборник) - Михаил Тырин

На этом прощаюсь.

Батя».

Я отложил листок в сторону, а сам уставился на стекло, на котором разбивались дождевые капли. Я ни о чем не думал, просто сидел и смотрел на дождь. Я трогал царапины, оставленные девчонкой, и жалел, что не могу сохранить их на память.

Через несколько минут мой новый «Москвич» весело бежал по дороге. На той стороне бухты сквозь дождь блестели огни Синеводска. Скоро я буду дома.

А ведь здесь прошло совсем немного времени, с той поры как меня выкинули из бара. Тот пузатый мужик и его дружки еще небось дуют пиво и поминают меня разными обидными словами.

Вернуться, что ли? Метнуть им в окно какафон, который так и валялся в кармане, а потом прыгнуть в машину – и поминай, как звали. Вот будет весело!

Я подбросил черную шайбу на ладони. Мысленно посмеялся, представляя, какой там начнется кавардак.

Нет. Никуда я сегодня уже не поеду. Этот день – самый длинный в моей жизни – должен наконец закончиться. Теперь только домой.

Я опустил стекло и вышвырнул какафон куда-то под обрыв. Надоело. Домой.

Знаете, а пить я так и не бросил. Хоть и обещал.

Это стало моим проклятием. Только возьму стакан, тут же в голове: «Бгосай пить, Сегежа». И ничего не могу с этим поделать. Так что любая наша пьянка после работы часто кончается тем, что я с хмурой физиономией одеваюсь и ухожу, буркнув что-нибудь ребятам на прощание.

Нет, не подумайте, что я превратился в угрюмого типа, который не умеет даже поддержать веселую компанию. У меня все в порядке. Нормально работаю, расслабляюсь тоже неплохо.

Теперь, кстати, стараюсь не пропускать новости по телевизору. Вроде бы самолеты стали падать реже и корабли не так часто тонут. А может, просто кажется – я ж статистику не веду...

Бывает, что поздней ночью мне не спится. Я еду в гараж, выкатываю «Москвич» и отправляюсь на ту сторону Капитанской бухты.

Там я выхожу из машины и пристально всматриваюсь в небо. Я гадаю, в каком из миллионов миров обо мне помнят. Ведь они обещали не забывать!

Все равно не угадаю. Возможно, Батя с девчонкой так далеко, что их звезду от нас и не видно вовсе. И Вовчик... Но он, наверно, еще дальше.

И почему-то до сих пор не верится, что мы попрощались навсегда. Да, у Контролеров больше нет Линзы. Но у Бати-то она есть! Иначе как бы он смог вернуть из небытия мой «Москвич»? Я ручаться готов, что Батя все восстановил и, возможно, даже опять что-то затеял.

Поэтому, когда вечерами с причала бьют вверх прожекторные лучи, у меня от волнения замирает сердце. Все время кажется, что это свет Линзы, пробившийся из неведомых далей. Очень похоже. Добрый это свет или злой, я судить не могу. Свет, он и есть свет, а остальное решают люди.

Все у меня в жизни наладилось, все устаканилось, все катится по своим рельсам. И кошмары по ночам уже не мучают, и кузнечики за каждым кустом не мерещатся. А все равно неспокойно мне.

Я не просто смотрю в небо. Я чего-то жду. А чего в моем ожидании больше – надежды или тревоги, – этого я и сам не знаю.

ПУСТОЗЕМСКИЕ КАМНИ

Не важно, в каком году произошла или произойдет эта история. Важно, что все это – чистая правда.

Первая молния рассадила небо, как раз когда Витек собрался сойти с бетонки на утоптанную тракторами кромку поля. Он уже занес ногу, как вдруг черная стена ночи раскололась пополам и из трещины вырвался ослепительный свет, на мгновение превращая ночь в день.

Витек замер было в испуге, но тут тяжелая дождевая капля разбилась о его макушку, заставив устремиться вперед. От края до края земли перекатился рассыпчатый гром, а когда он смолк, стало слышно, как капли шлепаются о дорогу все чаще, быстрей, громче...

Через минуту вокруг были только темная муть и монотонный шелест. Огни поселка, что так призывно блеснули из-за реки, сгинули в дожде. Витек, спотыкаясь и раскачиваясь, двигался вдоль края кукурузного поля, чувствуя, как над головой нагнетается вся сила и злость, на которую способна летняя гроза.

Земля под ногами стремительно раскисала, а ему предстояло еще немало пройти: обогнуть поле, пересечь березовую рощу, спуститься по долгому пологому берегу к переправе, вновь подняться. А там еще миновать картофельные огороды, которые сейчас неотвратимо превращались в болота, и лишь тогда выйти к задворкам поселка.

Тетка была бы им недовольна. Только круглый дурень, сказала бы она, мог попасть в такую грозу, когда все нормальные люди сидят по домам. Но тетки здесь не было. Тетка находилась сейчас в своей кровати и похрапывала.

Надо было оставаться у свояка, допивать самогонку и слушать продолжение лекции о различных способах ловли рыбы. Об этом свояк мог рассуждать хоть до утра. Витек бы и остался, но понадеялся поспеть домой до грозы. Не послушал никого, понесло его в ночь домой, потому что договорился с утра снимать двигатель с молоковозки и ставить его на ремонт. А теперь вот сам – как рыба, весь мокрый...

Вода рушилась с неба, и не было ей конца. Поминутно сверкали молнии, гром сотрясал небеса над самой головой. Витек то и дело испуганно вжимал голову в плечи, и струйки холодной воды стекали с волос за шиворот. Громадные куски мокрой глинистой земли налипли на сапоги и нипочем не хотели отваливаться. Приходилось останавливаться, трясти ногами, бить ими друг о друга.

Витек вдруг сообразил, что может выгадать не меньше полукилометра, если пойдет не вокруг поля, а прямиком через него. Была бы здесь тетка, она догадалась бы раньше. Витек только не мог для себя решить, что лучше: продираться сквозь чащу кукурузных стеблей, где земля покрепче и посуше, или ползти по просторной, но грязной и топкой обочине.

Он выбрал первое. Сначала идти было легко – грязь и впрямь не приставала к ногам. Но уже скоро борьба с упрямыми кукурузными стеблями настолько замучила, что Витек остановился и, словно заклинание, прокричал в небо длинное замысловатое ругательство.

Заклинание не помогло. Было холодно и мокро. Уставшие, избитые стеблями ноги ныли и подгибались, путь домой уже казался бесконечным. Витек нащупал в кармане четвертинку самогона, которую ему вручили в дорогу, и сделал несколько неторопливых, вдумчивых глотков. Тело согрелось лишь изнутри.

Витек захотел повторить прием микстуры и уже нашел губами горлышко, как вдруг случилось что-то невообразимое.

Громадная огненная стрела обрушилась с неба и вонзилась в землю с такой силой, что все вокруг затряслось. От грохота заложило уши. Витек выронил бутылку и оцепенел. Всего в десятке метров от него поднялся фонтан вздыбленной земли, кукурузные стебли с треском вспыхнули, но тут же погасли, сбитые дождевыми струями. Пошел густой дым.

Витек не одну минуту простоял, хлопая глазами и представляя себе, что могло с ним случиться, не остановись он принять самогонки. Он нагнулся, поднял бутылку и бережно поместил в карман. «Спасительница», – подумал он.