Иллюзии - Кэтрин Стоун

– Боже мой, Фрэнсис, как я хочу тебя! Будь ты проклята!

«Дайте ему то, что он хочет, или мы все умрем!» Страшась промедления, она схватила гирлянду цветов и надела на него. Он удивленно отпрянул. Любовник, усыпанный алыми лепестками, принц-воин, бог созидания и разрушения. Ярко-красные цветы отражались в бесчисленных зеркалах, как будто вся комната была забрызгана кровью.

Смущенная и сгорающая от страсти, она распростерлась под ним. На нее сыпались алые лепестки.

– Я публичная женщина. И ничего больше. Доставь себе удовольствие, Найджел. Давай, я готова.

Он издал глухой стон, похожий на всхлип, и провел ладонями по ее скользкому от масла животу, сбрасывая алые цветы.

– Готова? Шлюхи всегда готовы. Ты именно это мне предлагаешь – путь к забвению? Проклятие! Проклятие!

Он обхватил ее талию, приподнял, а затем перекатился на спину и посадил ее на себя верхом. Ароматы масла и ладана окутывали их. Одной рукой он схватил прядь ее длинных волос и потянул назад, заставив ее выгнуть спину. В поисках опоры она вынуждена была упереться ладонями в его бедра, выставив вперед свои обнаженные груди. Бесчисленные зеркала отразили эту эротичную картину, напоминавшую изображения в древнем храме.

Его свободная рука – как будто он больше не управлял ею – двинулась вверх по телу Фрэнсис, скользнув между грудей и остановившись на шее. Он обхватил ее подбородок, затем прижал ладонь к горлу и погладил чувствительное место под ухом. Она выгнулась от наслаждения. В зеркалах миллионы рук ласкали миллионы обнаженных женщин, изнемогающих от желания.

Очень медленно его пальцы двинулись вниз, нежно пройдясь по груди, задержавшись на талии и опытными, уверенными движениями поглаживая бедра. Фрэнсис была совершенно беспомощна в его руках, открыта и беззащитна. Спина ее изогнулась, как натянутый лук. Он осторожно коснулся бока и ребер девушки, как будто ее тело было загадкой для него. Найджел удерживал ее за волосы, натягивая, как струну, звеневшую в его руках неистовой и безумной музыкой. Затем его ладонь обхватила грудь девушки, а большой палец погладил отвердевший сосок. Она вскрикнула. Все чувства ее обострились, и желание, подобно острой стреле, пронзило ее живот.

Он безжалостно теребил ее сосок, и музыка в ее теле становилась все неистовее. Она сглотнула, боясь раствориться в этом потоке страсти. Его возбужденная плоть мощно пульсировала под ней, нетерпеливая и жаждущая. Это уже не абстрактные представления, почерпнутые из рисунков, и не урок в гареме. Это реальность.

Набрав горсть цветов, он провел ими сверху вниз по ее животу, как будто двигался вслед за необузданными ощущениями, которые сам же будил в ней. Она беспомощно раздвинула бедра. Лепестки, подобно крошечным пальцам, ласкали ее нежную, трепещущую плоть. Дрожа и задыхаясь, она почувствовала, как его скользкая от бальзама рука коснулась средоточия ее желаний. Его пальцы погладили увлажнившееся лоно и скользнули внутрь. Он не узнает. Крови не будет. Она тренировала свое тело так, как это не делала ни одна английская девушка: верховая езда, энергичные танцы, йога. А на случай, если этого окажется недостаточно, в гареме обо всем позаботились.

С уверенностью отчаяния Фрэнсис высвободила свои волосы из его руки, наклонилась вперед и прижалась к его губам. Когда он ответил на ее поцелуй, она укусила его. Он выругался, но она запустила пальцы в его волосы и вновь вонзила зубы ему в шею.

– Капатадьита – шалость, – сказала она, прихватив зубами его нижнюю губу. Потом она отпустила его и лизнула, а затем укусила сильнее. – Джихвайодха – битва языков.

Он вновь, выругавшись, возбужденно рассмеялся, положил ладони на ее бедра и с неумолимой силой потянул ее тело вперед. Ее колени заскользили по шелковым простыням. Язык Найджела ласкал округлости ее грудей, а его напряженная, пульсирующая плоть прижималась к ее лону. Он несколько мгновений держал ее так, а она отчаянно пыталась заглушить рвущиеся из горла стоны. Затем он скользнул под нее, и его губы пришли на смену руке. Она услышала свое бурное дыхание – волны наслаждения распространялись от его языка, пугающие своей остротой и бросающие в жар.

Безумная паника охватила ее. Она резко отстранилась. Он перевернулся вместе с ней, придавив ее своим телом к простыням. Его глаза горели, пальцы стискивали волосы. Алые цветы были раздавлены между их телами.

– Должен ли я взять тебя, Фрэнсис? Добраться до твоих жарких, сладостных глубин? Я схожу с ума от желания. Но если ты скажешь, я остановлюсь, даже если это убьет меня.

– Нет, – с отчаянием в голосе прошептала она. – Нет. Я шлюха, и я хочу тебя.

Его горький смех, казалось, разобьет ее сердце.

– Тогда я больше ничем не могу тебе помочь. Господь свидетель, как сильно я хочу тебя.

Он вновь перевернулся и приподнял ее над собой. Она смотрела на него сверху вниз, зачарованная его красотой. Затем он, закрыв глаза, стал медленно входить в нее, опуская ее на свою напряженную плоть. Ее князь тьмы, овладевающий ею. Она раскрывалась ему навстречу, полностью растворившись в потоке чувственного наслаждения. Жар от их слияния был пугающе сильным.

Она ощутила боль. Крови не было, но боль осталась. Упав ему на грудь, Фрэнсис вонзила зубы в его плечо. Она сама точно не могла сказать, чем была вызвана ее реакция: страхом или страстью. Он отстранился, а затем снова вошел в нее. Его ладони лежали у нее на бедрах, а она раскачивалась в такт его движениям. Боль сменилась ощущением невыносимого жара. Ритм его движений полностью поглотил ее. Ногти Фрэнсис оставляли беспорядочные царапины на его коже. Она укусила сильнее, и он, выругавшись, рассмеялся. Его плоть все глубже проникала в нее, наполняя ее неистовым, всепожирающим огнем. Он убьет ее!

Король Панчала убил куртизанку Мадхавасену своей любовью.

В мучительной растерянности она прильнула к его рту, кусая его губы до боли, до синяков. Она боролась с ним, запустив пальцы ему в волосы. Если бы он попытался вновь проявить нежность и утонченность чувств, она отвергла бы это. Ее знаний было более чем достаточно, чтобы довести его до вершины наслаждения. Тем не менее неизъяснимое блаженство пронзало ее саму при каждом движении его плоти. Она задыхалась. Множество женщин в зеркалах задыхались вместе с ней.

В душном воздухе плыли клубы ароматного дыма. Олеандр, цветущий сад. Зеркала создавали иллюзию сверкающей черепицы. Кармином рассыпались красные цветы, как во время жертвоприношения. Ее собственное отражение изумленно и насмешливо смотрело на нее со всех стен. Но я люблю его! Я люблю его! Я не хочу быть его шлюхой!

Она не могла сказать, как это случилось. Это не было похоже на внезапное падение. Все происходило очень медленно, но неотвратимо и грозило разбить ее сердце. Но она ничего не замечала. Она не чувствовала этого, пока не стало слишком поздно. Фрэнсис сделала над собой усилие, сражаясь с внезапным чувством вины и раскаяния. Она соблазнила Найджела помимо его воли. Она всего лишь наложница, искусная, бездушная подделка. Иначе разве она бы выдержала все это?