Она мое безумие - Лекси Рид

Я понимала, что здесь так принято, все эти люди словно семья, но я чувствовала, что я была чужой среди них, как инородное тело в чужом организме. От данного осознания, в мою голову проникли воспоминания про Яна, папу и Мелиссу.

Как же мне их не хватало. Я почувствовала, как стало зажиматься мое сердце, как если бы оно было сжато в тисках.

Но я должна была не забывать, где я нахожусь и с кем, поэтому решаю отвлечься и посмотреть на открывающиеся виды, и они были впечатлительны. Виднелась сопки с маленькими ухоженными но старыми домами, а еще удивительные леса, которые казались такими таинственными и загадочными, как если бы они скрывали какие-то секреты.

Начинаю улыбаться, вспоминая, как мы отдыхали пять лет назад с моей семьей и Ильей в Монако.

Тот день был поистине жарким, как в тропиках, и мы решили воспользоваться нашей роскошной яхтой, чтобы отправиться в плавание по лазурным волнам. Я растянулась на палубе, закрыв глаза и наслаждаясь каждым лучиком солнца, которое так редко баловало нас в Москве.

Внезапно, я почувствовала, как что-то мягко коснулось моего носа. Это были мои солнцезащитные очки, которые аккуратно спадали. Я открыла глаза и увидела Мелиссу, увлеченно погруженную в чтение романа, полностью игнорируя остальной мир.

В этот момент я услышала голоса моего друга и брата, которые что-то ярко обсуждали возле штурвала яхты.

— Не устала ли ты, сестрица, от постоянного чтения? — спросила я, слегка покусывая язык от раздражения и вопросительно глядя на Мелиссу.

— Не всем платят за обучение, — тут же парировала сестра, сидя напротив меня на шезлонге.

Ее слова были наполнены ядом и обидой, которые она, казалось, испытывала ко мне уже долгие годы.

Я вздохнула, понимая, что избежать этого спора не удастся.

— Если ты так устала от нашего общества, то, возможно, тебе стоило остаться дома, — говорю я, пожав плечами и переворачиваясь на спину, чтобы солнце могло равномерно загарать мою кожу.

Я знала, что мои слова прозвучат резко, но я была готова к очередной порции язвительных комментариев со стороны моей сводной сестры.

— Давайте не ссориться, девочки, — неожиданно раздался голос Ильи возле моего уха.

Я повернула голову и улыбнулась, глядя в его лазурные глаза. Он всегда был миротворцем, пытаясь утихомирить нашу враждебность.

— Но если вы продолжите в том же духе, то… — начал мой брат Ян, но внезапно замолчал, как будто что-то обдумывая. Я видела, как он бросил быстрый взгляд на Илью, а затем продолжил, — Хотя, знаете что? Мы и так уже это сделаем. Ильюх, бери мою сестрицу.

— Что происходит? — ранодушно спросила Мелисса, хотя было очевидно, что она пытается скрыть свой испуг.

Я качнула головой, готовясь к новому раунду наших словесных баталий, но неожиданно для себя оказалась на плече Ильи, а в следующий момент уже в воде.

Выплыв на поверхность, посмотрела на своего друга. Капли воды стекали с его волос, и я подплыла ближе к нему, желая обнять его, но внезапно обернулась и увидела, как Мелисса разгневанно кричит на Яна.

Она плыла к яхте, а брат молча следовал за ней, терпеливо выслушивая ее тираду.

— Ян, оставь ее, — кричу я, коварно улыбаюсь, подплывая все ближе к Илье.

Мои глаза скользили по его влажной коже, на которой блестят капли воды.

Я была еще тем подростком, любившей издеваться над другими, и моя улыбка была как маска, скрывающая мою истинную природу — природу девочки, которая еще не знала, как скрывать свои эмоции, и которая теперь, с годами, понимает, что это было глупо, наивно и затратно для моей же энергии.

До того как я узнала о своей помолвке, я думала, что-то чувствую к Илье, и наша неразлучность даже в той поездке в Монако только усиливала это чувство. Вспоминаю, как я прижималась к его мокрому телу, чувствовала тепло его кожи, и как полностью хотела с ним погрузиться на самую глубину океана, где любовь могла бы быть свободной и безграничной.

Обвиваю ногами его бедра, и тут же чувствовала, как меня брызгают теплой водой. В тот момент я была рада, что не накрасилась ресницы тушью, иначе я была бы как панда, с черными кругами под глазами, и моя красота была бы испорчена.

— Ян Николаевич Стефенс, немедленно прекрати брызгать меня водой, — верещу я, и стоило мне повернуться к брату, как увидела не его, а разгневанную Мелиссу, которая все еще была в воде, видимо она решила приплыть ко мне, а не на яхту.

Сводная сестра смотрела на меня с гневом в глазах, и я поняла, что она не собирается сдаваться, ее лицо было красным от злости, и ее волосы были мокрыми и растрепанными. Начинаю брызгать ее водой в ответ, а после она делает тоже самое, и мы обе становимся похожими на двух детей, которые не могут остановиться в своей игре.

Спустя пять минут брызганий мы обе смеялись, от того факта, что мы остались одни в воде, пока мальчики сидели уже на яхте, наслаждаясь солнцем и морским бризом. Вода была теплой и приятной, а солнце освещало нашу игру, создавая радужные блики на волнах.

— Поплыли к ним? — спросила сводная сестра меня, показывая в сторону яхты, где Илья и Ян уже сидели, наблюдая за нами с интересом.

Киваю я, поправляя мокрые волосы, чтобы они не лезли в глаза, и не мешали мне наслаждаться моментом. Залезаем вместе на яхту, обмываемся от соленой воды, которая оставляла на коже соленый привкус, и направляемся в душ, где теплая вода смывала с нас усталость и морскую соль.

— У тебя есть сменная одежда? — говорю я Мелиссе, которая только вышла из ванной комнаты, направляясь в гостевую спальню, где уже были приготовлены свежие полотенца и удобные кресла.

Вся она была мокрой и обернутой полотенцем, которое не могло скрыть ее радость и удовлетворение от проведенного времени.

— Нет, я не брала, — отрицательно качнула головой сестра, смотря себе под ноги.

— Пойдем, что-нибудь одолжу.

Мы вместе направились в мою гардеробную, где были приготовлены разные наряды для любого случая, от спортивных костюмов до вечерних платьев.

Да, мой папа даже сделал гардеробную на яхте для меня, чтобы я всегда чувствовала себя комфортно и уверенно.

С тех пор наши отношения поменялись. Из точки ненависти в точку взаимного игнорирования. В каком-то роде это было потепление и улучшение, хотя от этого становилось только грустнее.

Я сидела на краю вечеринки,