Аромат Магии - Андрэ Нортон

Внезапно Махарт вскрикнула: среди зелени мелькнуло чье-то лицо и почти мгновенно скрылось из глаз. Нет, она увидела не устрашающий в своей красоте лик, высеченный на зеленой скале. Это страшное видение напоминало иссеченную морщинами кору мертвого дерева.

Наконец лошадь преодолела последнюю стену зеленых перьеобразных листьев и вышла на открытое пространство. Взору Махарт открылось спокойное, гладкое как стекло озеро, окруженное неровной стеной из пронизанного зелеными жилами камня. Здесь не росли папоротники — только ползучий мох взбирался по камням, но так, словно ему чем-то не нравилась эта опора.

Посереди озера возвышалась массивная груда камней — вероятно, замок, но разрушенный настолько, что теперь нельзя было угадать его прежних очертаний. Здесь Махарт впервые заметила движение. Какие-то существа выбирались из воды, отчего ее гладкая поверхность подергивалась рябью, отправляясь дальше вверх по камням. Они двигались так стремительно, что Махарт, охваченная странной сонливостью, не могла толком рассмотреть их, но у нее возникло ощущение, что существа имеют четыре конечности и огромные круглые головы, посаженные прямо на плечи без каких-либо признаков шеи. По цвету неведомые твари почти не отличались от камней на берегу, так что, когда они замирали, вдруг прервав свое стремительное движение, различить их становилось почти невозможно.

Лошадь подошла вплотную к тому, что, должно быть, некогда было пирсом, далеко уходившим в озеро; здесь она остановилась, безвольно свесив голову, потом жалобно заржала. Ее тело сотрясала крупная дрожь, словно животное больше не могло вынести веса своей всадницы. Девушка с трудом спешилась, почти сползла с седла, и поняла, что может стоять, только держась за край одеяла, служившего импровизированной попоной. Ноги у девушки подгибались, голова кружилась так, что все плыло перед глазами.

Лошадь, глубоко вздохнув, опустилась на колени; отшатнувшись от нее, Махарт больно ударилась спиной о полуразрушенную стену и отчаянно вцепилась пальцами в трещины камня, пытаясь удержаться на ногах.

Теперь животное лежало на боку, тяжело и хрипло дыша. Девушка попятилась, не понимая, что случилось с ним. А что, если и ее ждет такая же судьба?

Лошадь, дернувшись, откинула голову. Насколько могла видеть Махарт, несчастное животное больше не дышало. Цепляясь ногтями за неровности стены, девушка отступала все дальше и дальше от берега озера, понимая, что все равно не решится вернуться в лес чудовищных папоротников. Во рту пересохло, но пить из озера, населенного странными зелеными тварями, ей не хотелось.

«Свет Звезды… Путь света… Звезда милосердия… Звезда в вышине…» Она медленно проговаривала непослушными губами слова гимна Пяти Лучей. Махарт не воспитывалась в Обители и даже не знала толком ни одной из Великих Молитв, но здесь, сейчас, в этом страшном месте девушка, как за последнюю надежду, оставшуюся в ее душе, цеплялась за одно-единственное воспоминание — о том сияющем свете, которым приветствовала ее настоятельница во время паломничества в Обитель.

— Звезда… — хрипло выдохнула она.

Внезапно Махарт споткнулась и упала — но уже по другую сторону стены, которая в этом месте едва доходила ей до колен. Несколько мгновений девушка лежала неподвижно, не ощущая ничего, кроме боли в ушибленных коленях. Цветы… Цветы — поле — и тот, кто должен прийти…

Тяжелый запах папоротника исчез, его место занял другой, гораздо более резкий и чистый. Взглянув на руку, Махарт увидела, что ладонь ее перепачкана чем-то ярко-красным; но нет, это не была кровь… Августовские ягоды — спелые, несмотря на то, что время для них еще не пришло! Впрочем, сейчас было не до размышлений. Раздвигая ползучие плети кустарника, она пригоршнями собирала алые ягоды, отправляя их в рот, глотая едва ли не целиком. Немного утолив голод, девушка огляделась по сторонам. Судя по всему, она попала в какой-то старинный запущенный сад. Но… Махарт покачала головой, все еще тяжелой — то ли от запаха папоротника, то ли от странного сонного наваждения. Но такого сада просто не могло быть! Даже она, дочь герцога, никогда в жизни не бывавшая ни на ферме, ни на сборе урожая — даже она видела, что здесь есть плоды, пора созревания которых, по всем законам природы, приходилась даже не на разные месяцы — на разные времена года!..

Разрывая землю обломанными ногтями, девушка выкапывала длинные стручкообразные корни салассы и, едва очистив их от земли, жадно жевала, пока сок не потек у нее по подбородку. Неподалеку росли низкорослые кусты сливовника: их ветви сгибались под тяжестью золотых плодов. Кто угодно, даже сам герцог, позавидовал бы такому пиршеству!

Чем дольше рассматривала Махарт странный сад, в котором очутилась, тем более росло ее удивление. Большая часть плодов, во множестве окружавших ее, должна была привлекать птиц и насекомых; но ни тех ни других здесь не было видно. Однако за кустами сливовника виднелась часть стены, возвышавшаяся над зарослями, и оттуда до слуха девушки доносился звук…

С трудом поднявшись на ноги, девушка направилась туда. Обогнув высокое дерево, она увидела остроконечный камень с нишей, такой глубокой, что туда не проникал дневной свет; в верхней ее части мерцал кристалл. Откуда-то из-под нижней вершины кристалла пробивалась тонкая, не больше пальца толщиной, струйка чистейшей воды; внизу вода собиралась в небольшой бассейн, переливалась через его край и, должно быть, впитывалась здесь в почву.

Махарт опустилась на колени, впервые позволив себе вспомнить обо всех ужасах пути и своих страхах, впервые дав волю слезам, которых она ни за что не позволила бы увидеть своим врагам. Девушка подползла к бассейну, склонив голову перед осенявшим его кристаллом. Она давно решила, что оказалась во владениях зла, — однако здесь, внутри зла, словно косточка внутри плода, таилось Добро! В это трудно, почти невозможно было поверить, поэтому оставалось только принять нежданный и великий дар.

Махарт не решилась осквернить чистоту бассейна грязными, перепачканными в земле руками; она постаралась отмыть ладони под струйками воды, переливавшимися через край, пока они не показались ей достаточно чистыми, и только тогда зачерпнула воды и поднесла ее к губам. Наконец-то можно напиться вволю! У нее больше не было ни молитв, ни слов — в этом чудесном саду слова были лишними; здесь властвовал только всеобъемлющий покой, словно кто-то ласково взял ее на руки, прижав к груди, баюкая, как младенца. Покой и мир, подобного которому девушка не знала никогда в жизни…

Уилладен сидела, привалившись спиной к своей сумке, стараясь не думать о мисках с горячей, подслащенной медом кашей, о ломтях свежего хлеба, густо намазанных маслом, — словом, обо всем, сейчас столь же недостижимом и далеком для нее, как праздничный ужин в замке. Она не решилась сделать даже глотка снадобья: только смочила в нем палец и коснулась им языка. Ей не раз приходилось видеть, как это снадобье восстанавливает силы; но насытить девушку оно не могло.