Хуже чем Мёртвые - Шарлин Харрис

Мой брат был лживым ублюдком-манипулятором.

Мой дедушка никогда не возьмет меня на рыбалку.

Мда, Боже, какая глупость! Неожиданно я улыбнулась, потому что представила принца фейри в джинсовом комбинезоне и кепке «Ястребы Бон Темпса», несущего банку червей и пару удочек. Я поймала взгляд Сэма, когда убирала тарелки со стола. Я подмигнула ему. Он отвернулся, качая головой, но я поймала намек на улыбку в уголках его рта. Будем считать, что период моего плохого настроения официально подошел к концу.

Вернулось мое обычное восприятие действительности. Нет смысла и далее терзаться по поводу хотшетовского происшествия. Я сделала то, что должна была сделать. Кэлвин понимал, что это лучшее из того, что я могла сделать. Мой брат был засранцем, а  Кристалл – потаскухой. Таковы факты. Пусть они оба были несчастными людьми, которые поступали так, потому что вступили в брак с не теми партнерами. Но по паспорту оба они были взрослыми, и я не могла исправить их брак, так же как  не смогла предотвратить его. Оборотни разбирались со своими проблемами по-своему, и я сделала все, что могла, чтобы помочь им. Вампиры - то же самое… типа того.

Вот так. Не то, чтобы совсем лучше, но все же лучше. Когда я закончила работу, то Эрик, который ждал меня возле моей машины, уже не вызвал у меня никакого раздражения. Он, кажется, наслаждался ночью, стоя на холоде в одиночестве. Я дрожала, поскольку не взяла теплую куртку. Моей ветровки было недостаточно.

- Было замечательно немного побыть одному, - сказал Эрик неожиданно.

- Я так понимаю, что в Фэнгтазии тебя постоянно кто-то окружает.

- Вокрг меня всегда масса народу, которым от меня что-нибудь нужно, - ответил он.

- Но тебе это нравится, правда? Быть большим кахуна[26]?

Эрик смотрел так, как будто обдумывал это.

– Да, мне нравится это. Я люблю быть боссом. Мне не нравится быть… подконтрольным. Правильное слово? Я буду просто счастлив, когда Фелипе де Кастро и его ставленница Сэнди уедут. Виктор останется, чтобы держать власть в Новом Орлеане. - Эрик делился своими проблемами. Это было почти беспрецедентно. Это было почти как нормальное общение на равных.

- Какой он, новый король? – несмотря на то, что я замерзла, я не могла устоять против соблазна продолжить беседу.

- Он красивый, беспощадный и умный, - сказал Эрик.

- Как ты. – Я готова была ударить себя.

Спустя мгновение, Эрик кивнул.

– И даже более того, - согласился Эрик угрюмо. – Мне придется быть начеку, чтобы не отставать от него.

- Как приятно слышать, что ты так говоришь, - произнес голос с акцентом.

Это определенно Момент «Твою мать!» (МТМ, как я называла это для себя.)

Эффектный мужчина выступил из-за деревьев, и я поразилась, когда увидела его. Эрик поклонился, пока я рассматривала Фелипе де Кастро от его блестящих туфель и до самоуверенного лица. Я тоже запоздало поклонилась. Я поняла, что Эрик не преувеличивал, когда говорил, что новый король красив. Фелипе де Кастро был латиноамериканцем, по сравнению с которым Джимми Смит[27] был тенью, а я большая поклонница мистера Смита. Несмотря на 5 футов 10 дюймов[28] роста или около того, Кастро передвигался с такой важностью и прямой осанкой, что вы ни за что не подумали, что он был невысокого роста; скорее, он заставлял других мужчин чувствовать себя высоченными дылдами. Его черные густые волосы были коротко пострижены. У него были усы и бородка, кожа карамельного цвета, темные глаза, сильно изогнутые брови и прямой нос. Король был одет в плащ – без шуток, настоящий длинный черный плащ. Я вам говорю, он был настолько впечатляющим, что мне даже в голову не пришло рассмеяться. Кроме плаща, кажется, он был одет как для вечеринки с танцами-фламенко – белая рубашка, черный жилет и черные штаны. Одно ухо у Кастро было проколото, и в нем была серьга с темным камнем. Охранное освещение не позволило лучше рассмотреть, что это был за камень. Рубин? Изумруд?

Я выпрямилась и уставилась снова. Но когда я глянула на Эрика, то увидела, что он все еще склонен. Ох-ох-ох. Ну, я же не была одной из его подданных, так что я не буду кланяться снова. Даже сделать это однажды – уже шло в разрез моим американством.

- Здравствуйте, я Сьюки Стакхаус, - сказала я, поскольку тишина становилась неловкой. Я автоматически протянула ему руку, но вспомнила, что вампиры руки не пожимают, и убрала ее.

- Простите меня, - сказала я.

Король склонил голову.

– Мисс Стакхаус, - сказал он, и его акцент восхитительно проиграл мое имя. («Мееес Стекхусс»)

- Да, сэр. Извините, что только познакомилась с Вами и уже убегаю, но здесь действительно очень холодно и мне нужно домой, – я улыбнулась ему своей улыбкой душевнобольного, которой улыбаюсь, когда нервничаю.

- Пока, Эрик, - пробормотала я и встала на носочки, чтобы поцеловать его в щеку. - Позвони мне, когда будет минутка. Если, конечно, тебе не нужно чтобы я осталась, по какой-либо безумной причине?

- Нет, любовь моя, тебе нужно домой в тепло, - сказал Эрик, взяв обе мои руки. - Я позвоню тебе, как только позволит работа.

Когда он отошел, я сделала неуклюжее движение, похожее на поклон, в направлении короля (Американцы! Не кланяются!) и прыгнула в машину, пока ни один из вампиров не поменял своего мнения по поводу моего отбытия. Когда я отъезжала от парковки, я чувствовала себя трусихой – трусихой, испытывающей крайнее облегчение. Но когда я свернула на Колибри-Роуд, то начала сомневаться в мудрости своего отъезда.

Я волновалась за Эрика. Это был довольно новый феномен, один из тех, что заставлял меня чувствовать себя неловко, и это началось в ночь переворота. Волноваться за Эрика было как волноваться за самочувствие скалы или торнадо. Я когда-нибудь волновалась о нем прежде? Он был одним из влиятельнейших вампиров, которых я когда-либо встречала. Но Софи-Анна была еще более влиятельной, и ее защищал огромный воин Зигеберт, и посмотрите, что с ней случилось. Я внезапно почувствовала себя совсем несчастной. Что со мной было не так?

У меня возникла ужасная мысль. Может, я беспокоилась просто потому, что беспокоился Эрик? Была несчастной потому, что Эрик был несчастен? Могла ли я воспринимать его эмоции так сильно и на таком большом расстоянии? Если король суров по отношению к Эрику, я, вероятно, ничем помочь не смогу. Я должна свернуть на обочину. Не могу дальше ехать.

У меня никогда не было приступов паники, но, кажется, сейчас был один из них. Я была парализована нерешительностью, опять-таки – это не было моей обычной чертой. Борясь с собой, пытаясь мыслить трезво, я поняла, что должна повернуть обратно, хочется мне того или нет. Это был долг, игнорировать который я не могла, не  потому что я была привязана к Эрику, а потому что он мне нравился. Я повернула руль и развернулась посреди Колибри-Роуд. Так как  я видела всего две машины, после того как выехала с бара, маневр не был большим нарушением правил. Назад я ехала гораздо быстрее, чем когда уезжала, и когда я подъехала к Мерлоту, то обнаружила, что парковка для посетителей абсолютно пуста. Я припарковалась перед баром и вытащила из-под сиденья старую софтбольную биту. Бабушка подарила ее мне на шестнадцатилетие. Это была хорошая бита, хотя ее лучшие дни уже остались позади. Я медленно обошла вокруг здания, используя кусты, растущие у бара, в качестве прикрытия. Нэндинес[29]. Я ненавижу нэндинес. Они колючие, уродливые, с длинными тонкими стеблями, и у меня на них аллергия. Хотя я и была защищена ветровкой, штанами и носками, в момент, когда я начала прокладывать свой путь среди растений, мой нос зачесался.