Бабочка и Орфей (СИ) - Аспера Лина Р. "rakuen"

Однако игры в шпионов на сегодня ещё не закончились. Я взвинченно курил, прохаживаясь вдоль павильона, когда из открытого окна до меня долетели звуки знакомых голосов.

— Вы разве не слышали? Объявили посадку на автобус.

— Да? Давно?

Виталий и Ольга. Он казался напряжённым, она — потухшей.

— Ну, минут десять назад. Думаю, он ещё не уехал.

— Хорошо, спасибо.

Должно быть, Ольга собралась уходить, потому что Виталий её окликнул: — Оля! Подождите. Давайте, я вас отвезу? На машине будет быстрее, чем на автобусе.

— Спасибо, не нужно, — затверженной вежливостью отказалась Ольга. — До свидания.

— Я же говорил, что вы не согласитесь, — в голосе Виталия звучала нескрываемая тоска. — Оля, прошу, ещё всего лишь одно слово. Простите, что так долго надоедал вам со своими знаками внимания. С сегодняшнего дня вы можете их не опасаться — я больше не стану навязывать вам свои чувства.

— Я принимаю ваши извинения, — Похоже, Ольгу немало удивило такое коленце. — Вы тоже меня простите, если я где-то повела себя недостаточно корректно. До свидания.

Теперь она точно уйдёт. Я выбросил недокуренную сигарету в урну и на всякий случай спрятался за угол, чтобы меня не заметили от входа. Страшно хотелось выяснить, какая лесная муха покусала моих коллег, но у кого спрашивать? Если только Вася в курсе: в конце концов, романтические отношения — его епархия.

— Андрей!

Я обернулся — ну, вот и Тим с Белкой.

— Все разъезжаются, да?

— Ага. Стоило тебе уйти, как сообщили, что карета подана. Поехали и мы?

— Поехали.

Мы бок о бок пошли к машине. Я всё ждал, что Тим спросит про Ольгу или Васю, однако он лишь молча проводил взглядом уезжавший с парковки автобус. Ревность с садистским наслаждением провела по моему сердцу когтистой лапой — пустая попытка. У меня высокий болевой порог.

— Так, Белка, ты помнишь: здесь надо вести себя хорошо, — с внушением сказал я щенку, открывая заднюю пассажирскую дверь. — Иначе больше на природу на поедешь.

— Думаю, она уже запомнила правила, — Тим посадил питомицу на предусмотрительно накрытые плащ-палаткой кресла. — Белка, лежать.

Белка легла и застучала хвостиком по сидению, требуя поощрительную вкусность.

— А ты уверена, что тебе есть, куда? — усомнился я. — Бочонок на лапках.

— Даже если и нет, — Тим дал щенку специальную косточку для разгрызания, — занять её чем-то надо. Хотя бы на половину пути.

Вообще, сумерки считаются не самым безопасным временем для езды на автомобиле. Однако пустынная трасса позволяла мне отвлекаться от дороги и коротко поглядывать на моего пассажира. Тим был молчалив и замкнут, и последнее мне нравилось даже меньше, чем печально опущенные уголки его губ. Я долго сомневался, стоит ли сейчас лезть с разговорами, но всё же не вытерпел.

— Бабочка, я могу тебе помочь?

Смотревший не столько вперёд, сколько внутрь себя Тим повернулся ко мне.

— Если только твой «Патриот» — реинкарнация «ДеЛореана», — невесело пошутил он. — Ты был полностью прав насчёт Ольги и опасных игр. Сегодня она спросила, есть ли у меня девушка, и я ответил правду.

— Какую?

— Что нет и вряд ли когда-нибудь будет.

Я заставил себя вернуть взгляд на убегающую вперёд серую полосу асфальта.

— Она сильно расстроилась?

— Да. Понимаешь, это её вторая невзаимная влюблённость подряд. Слишком много разочарований для одного сердца.

— Ты думаешь, что смог бы это предотвратить?

Ревность с оттяжкой точила когти о мою душу, однако я почти не обращал на неё внимания — сейчас на первом месте был Тим.

— Я уверен, что мог это предотвратить. Я видел её сон, я знал, что он сбудется, и, ко всему прочему, ты меня предупреждал.

— Бабочка, история не знает сослагательного наклонения, — мягко заметил я, не зная, как можно его утешить.

— Поэтому я и вспомнил «ДеЛориан», — грустно усмехнулся Тим.

Не зная, как разделить эту ношу пополам, я протянул руку и крепко сжал его безвольные пальцы. Увы, более действенных способов в моём арсенале не было.

Или всё-таки были? Когда «Патриот» занял своё место на подземной парковке моего дома, вытерпевшая купание Белка свернулась клубочком на новой подстилке, а чайник принялся весело посвистывать на огне, я задумался об эффективности секса в качестве душевной терапии. Хотя Тим больше не вспоминал вслух о событиях сегодняшнего дня, я видел, что он по-прежнему переживает случившееся. Вряд ли у меня бы получилось отвлечь его словами, но вот неспешная, чувственная близость вполне могла сработать. А если к ней ещё и подвести мягко и естественно, то результат можно гарантировать наверняка. Тут мне вспомнился один старый сон, и план действий оформился окончательно.

— Бабочка, сделать тебе массаж? — вполне невинно спросил я, когда мы добрались до спальни, и Тим снял домашнюю футболку. В ответ он наморщил переносицу: — Всё выглядит настолько плохо?

— Скажем так: разминка не помешала бы.

— Ладно, давай массаж. Мне лечь?

— Ага, и джинсы снимай.

Тим послушался.

— Так, подушку из-под головы убираем, — Я уселся верхом ему на бёдра. — Не тяжело?

— Нормально.

— Тогда поехали.

Всё-таки я схитрил — в том сне мышцы спины и плеч Тима были в гораздо худшем состоянии. Однако разминал я их не менее добросовестно, и когда первая часть моего плана подошла к завершению, размякший Тим сонно пробормотал в покрывало: — Всё, я — амёба.

Я широко ухмыльнулся, пользуясь тем, что он не видит выражение моего лица. Ничего, амёба — это не надолго.

— Переворачивайся.

— Что, ещё не всё?

— Не всё, — Я привстал, давая Тиму относительную свободу движений. — Когда будет всё, ты сразу поймёшь, поверь мне.

Я начал с честного продолжения массажа, только теперь больше гладил, чем разминал. Плечи, руки, грудь — тёплая шёлковая кожа, к которой так хотелось прижаться губами, убедиться, что с прошлого вечера её вкус совсем не изменился. Я вспомнил, что давно собирался составить подробную карту Тимовых чувствительных точек — пока на ней были обозначены только соски, мочки ушей и внутренние стороны запястий, но у меня имелись все основания полагать, что список можно порядочно расширить. Я как раз обдумывал последовательность вдумчивого исследования, когда Тим вдруг перестал блаженно жмуриться и посмотрел на меня своим особенным, всё понимающим взглядом.

— Мой хитрый план раскрыт? — уточнил я.

— Тебя выдала физиология, — честно объяснил Тим свою проницательность.

— Однако мне почему-то кажется, — я качнулся вперёд-назад, — что твоя физиология твёрдо меня поддерживает.

— Тебе не кажется, — Позабыв про амёбность и неуклюжесть, Тим приподнялся, ловко перевернул нас и оказался сверху. — Ты не будешь против, если я опробую на практике кое-что из недавно изученной теории?

— Не буду, — выдохнул я, неосознанно втягивая живот, когда рука Тима скользнула за пояс моих джинсов. Но от подколки всё равно не удержался: — Книжник.

— Что поделаешь, такая дхарма, — Тим сжал мой член. — Как насчёт обратной связи в процессе?

— Будет, — Была бы ему нужна луна с неба, я бы сейчас и луну пообещал. — Иди сюда.

Тим приподнял уголки губ в короткой усмешке: — Лучше я пойду туда, — и плавно спустился вниз.

Если отвлекаться не на мёртвых единорогов, а на мемуарные воспоминания, то до этого дня самый крышесносный минет приключился у меня в отвязные студенческие годы. Может, из-за новизны ощущений — то был мой самый первый оральный секс, — а может из-за того, что у моей тогдашней подруги начисто отсутствовали сексуальные табу. И вот неожиданно, спустя энное количество лет и романов, условия совпали: это было, в определённом смысле, впервые, и мой партнёр был абсолютно свободен от традиционных запретов.