Волчья натура. Зверь в каждом из нас - Владимир Николаевич Васильев

тугие пружины. Потом он стал раскрываться, словно древесная почка, а потом вроде бы даже выворачиваться наизнанку. Оператор медленно водил объективом влево-вправо, стремясь не упустить ничего.

— Да это десантный плотик! — узнал майор-пограничник. — Обычный десантный плотик-селектоид, восьмиместный! У наших инженеров такие же на балансе.

— А на что тогда миноискатель звенел? — недоуменно спросил Степа Чеботарев.

— На движитель, наверное, — пожал плечами майор. — Там много активной органики, да и железа хватает.

Истекла минута, и ни у кого не осталось сомнений, что это действительно просто плотик. Когда стало понятно, что взрываться там нечему, его по-быстрому обследовали.

— На борту стандартный комплект: движитель-полиморф, запас универсального корма и сухпай для людей, аптечка, набор сигнальных ракет, ножи и фонарики. И все, — доложил Леонов. Оператор забрался на борт и показывал все это с близкого расстояния. — Ножи обычные, селектоиды.

— Господи! — вздохнул Коршунович, сам себе удивляясь. — И отчего мы решили, что там взрывчатка? Зачем волкам взрываться на собственных плотиках?

— А может, это и не волчьи плотики… — задумчиво протянул Золотых. — Степа! Свяжись-ка с Братском и выясни, что это за экологи на самолете. Если и вправду их плотики, тогда мы только зря потеряли время.

— И все-таки очень это смахивает на ловкую попытку эвакуации, — вставил разговорчивый европеец. Молчаливый с сомнением поглядел на него, но по-прежнему не проронил ни слова.

— Отчего же тогда плотики никто не встречал? — спросил Коршунович.

— А как? Мы ведь сразу ими занялись.

— Нужно быть круглым идиотом, чтобы поверить, будто мы этим не заинтересуемся. — Золотых продолжал пребывать в некоторой задумчивости, а это значило, что он подозревает неладное, просто сам еще толком не понял, в чем подвох. — Вскройте-ка остальные, — велел он, чуть поразмыслив.

Но и остальные шесть мешков оказались такими же плотиками. Одинаковыми, как клоны. Да они, собственно, и были клонами. Селектоидами-трансформерами, клонированными в одной из многочисленных биолабораторий Земли.

— Принадлежность их возможно установить?

— Это сибирская порода, — уверенно сказал майор. — Вне всяких сомнений.

— Ну-ка, — скомандовал Золотых. — Пусть реку покажут. Ничего там не осталось? И пусть с воздуха кто-нибудь пройдется, снимет, а потом рапидом запись просмотрите.

Оператор с пригорочка дал максимальное увеличение и прощупал всю поверхность реки, от плотины и чуть не до горизонта ниже по течению. Ничего похожего на сброшенный с самолета груз Ангара на своей синей спине не несла. Потом над фарватером с низким ревом прошелся истребитель, а чуть позже — два пограничных махолета.

— Река чиста, — доложил не то пилот, не то кто-то из авиаторов ЦУПа. — Сейчас странслируем вам запись…

Офицер-связист, прикипевший к пульту в самом углу кунга, был совершенно незаметен. Он пробежался пальцами по сенсорам, и тут же ожил второй монитор, рядом с уже работающим. Сначала экран его оставался молочно-белым, но потом завели картинку с истребителя и прокручивали ее даже не рапидом, а покадрово, отчего казалось, будто показывают бесконечную череду пейзажных фотографий, каждая последующая из которых отличается от предыдущей лишь самую малость.

— Пусто, — разочарованно сказал майор через некоторое время и вопросительно уставился на Золотых. В ожидании приказа, наверное.

Золотых еще секунд двадцать внимательно глядел на монитор.

— Погрузите плотики на махолет, — распорядился он наконец, — и уберите с глаз долой.

— А может, пусть валяются? — спросил Коршунович тоном заговорщика и еле заметно подмигнул. — Засаду вокруг оставить… Вдруг сунутся, а мы их р-раз! И в конверт.

Но Золотых отрицательно покачал головой.

— Если я хоть что-нибудь понял в волках за последние недели, то не сунутся они. А если сунутся, то никакая засада не поможет. Нет, Палыч, уберем мы это, не станем их искушать. Как там у Джералда ван Даррелла сказано? «Не искушай голодного зверя». Так не станем же искушать, даже если наш зверь — человек.

— Зверь и человек — это не одно и то же, — заметил разговорчивый европеец, делая глубокомысленное лицо.

Золотых поглядел на него с усталой улыбкой.

— Ты прав. Человек на самом деле хуже зверя. И тебе предстоит в этом убедиться уже сегодня ночью.

Глаза у европейца стали недоуменные. Он явно ничего не понял. Да и никто из присутствующих не понял полковника Золотых до конца. Разве только его старинный друг и коллега из России Вениамин Коршунович.

Летающие машины-невидимки, все четыре, около полутора часов челноками сновали между волчьей базой и подножием плотины. Чтобы перевезти людей, понадобилось семнадцать рейсов. Чтобы перевезти оборудование и снаряжение — девять. К темноте на базе остались только три сапера и спецназовцы Венома — Архипа, Дрон, Дудник, Ротан, Кекс, Штопик, Слива и Ядвига. Саперы тотчас начали готовиться к фейерверку, а спецназовцы просто сидели и ждали сигнала. Сигнала или атаки.

Жетон Арчи получил сразу после ужина. А перед этим с живейшим интересом пронаблюдал за вылавливанием из реки безобидных плотиков. Смысла подобного маневра Арчи не уловил, но чувствовал, что это именно маневр, а байки с разгерметизацией отсека в самолете — не более чем байки. Самолет, конечно, маленький и не особенно скоростной… Но к чему приводит разгерметизация, Арчи знал прекрасно.

Волки определенно что-то затеяли. Одно из двух: либо у них тесные связи в этом мире, либо им помогают. Местные помогают, земляне. И непонятно, что хуже — связи или земляне-помощники.

Когда с небес стек первый намек на вечерние сумерки, Арчи отсоединил монитор от прибора капитана-особиста, сам прибор задрапировал матовым чехлом от небольшого пучеглазого селектоида над монитором, наскоро пошарил в походной аптечке и прихватил кое-какие препараты, сменил в видике кристалл на чистый, выбрался из кунга и потихоньку вытащил из-под сетки мопед. Бульдог-лейтенант при этом старательно глядел в противоположную сторону, а невольные свидетели — патрульный аморф Пожарков и питбуль Гоша — только безмолвно проводили его взглядами.

Чуть в стороне Арчи разбудил мопед, и тот коротко сверкнул единственной фарой.

— Поехали, малыш, — тихо сказал ему Арчи и направил мопед меж стволов — туда, где заросли были пореже.

Сумерки быстро сгущались, намертво запутываясь в подлеске. Арчи внимательно смотрел вперед и не слишком гнал, боясь налететь на пень или валежину и повредить малютке ходовую. А малютка благодарно и трудолюбиво тянул через неровности почвы, и все равно ему было — что в гору ползти, что вниз по склону катиться. Скорость он почти и не менял.

Километров через пять — семь Арчи должен был натолкнуться на внешнее оцепление. И точно: впереди неожиданно вспыхнул прожектор, а от стволов отделилось несколько размытых силуэтов с иглометами наперевес. Увидев родимую пограничную форму на Арчи, они несколько расслабились, а желтый жетон вестового и вовсе их успокоил.

— Проезжай, — сказал ему худющий, как