Невеста - Карина Демина

Почти?

– Есть девочка, бастард, которую я признаю наследницей. Подберем ей супруга… из надежных людей.

Хорошо, что Виттар уже женат. Уже за одно это мальчишке следовало бы сказать спасибо.

– План был Атрума?

Король кивнул и, повернув вино к свету, заметил:

– Он дрессировал сына, но не сумел удержать на привязи.

Что ж, неважно, как именно погиб Атрум из рода Лунного Железа, виновный уже назначен.

Вино было горьким.

– Но я здесь по другому поводу… – Король присел напротив Виттара. Вытянув ноги, он принялся щупать узловатые колени и морщился, дергал плечом, пытаясь избавиться от призрака боли. Не все раны живое железо способно затянуть. – Недели полторы назад в Долине объявился некто, назвавший себя Оденом из рода Красного Золота… сядь.

Виттар, вскочивший было, вновь опустился в кресло.

– Наместник отбил телеграмму…

Полторы недели… полторы недели тому назад Виттар не знал, выживет ли.

– …а канцелярия перенаправила ее разведке… – Стальной Король вывернул ногу. – О тебе ходили самые разные слухи, начиная с того, что ты взбесился и приговорен к смерти, и заканчивая тем, что тебя порвали и ты умрешь сам. Я думаю, новый глава разведки будет менее склонен верить слухам. И действовать аккуратней. Специалисты, мать их…

– Оден?

– Жив. Более здоров, чем можно было бы ожидать. И, насколько я знаю, весьма зол. Ты же знаешь методы разведки.

Виттар знал. Сам работал.

– Говоря по правде, ситуация и в самом деле подозрительная до крайности. Будь на месте Одена кто-то другой, я бы разрешил действовать… по необходимости.

На стол лег свиток, перевязанный тройной алой лентой. Тончайшая папиросная бумага измялась, а буквы едва читаемы.

– Это доклад. Протоколы, если захочешь, тебе предоставят.

Доклад был кратким. Емким. И да, король прав.

Подозрительно.

Странно.

И настолько нелепо, что вполне может оказаться правдой.

Виттар помнил тонкую нить на родовом гобелене, которая день ото дня наливалась силой.

– Я могу забрать брата?

– Естественно. Я распорядился, тебя будут ждать… Виттар, сам понимаешь, в городе ему показываться не стоит… некоторое время.

Неделя? Месяц? Год?

Это не ссылка. Разумная предосторожность, на которой в любом ином случае Виттар сам бы настоял.

– И портал пусть открывает кто-то другой. Силы тебе пригодятся.

Стальной Король поднялся, опираясь на подлокотники кресла.

Он не был стар.

Но война оставила слишком глубокие раны.

– Я очень надеюсь, – тихо произнес Стальной Король, – что твой ребенок родится здоровым. И поверь, будь иной выбор, я не стал бы подвергать его риску. Да и девочка хорошая… скажи ей.

– Что?

– Что сам хотел этой свадьбы. Женщинам порой нужно говорить очевидные вещи.

Быть может, он был прав и в любом случае совет стоил того, чтобы им воспользоваться. Но Виттар спешил, а Тора спала. У нее было такое умиротворенное выражение лица, что будить Виттар не решился.

Коснулся щеки и, наклонившись, поцеловал.

– Ты мое золотце, – сказал он шепотом. Но вряд ли был услышан.

Глава 31

Цветы и камни

Я вернулась домой.

Я открыла глаза и поняла, что вернулась домой.

Я ведь помню… балдахин из розового газа, просвечивающий сквозь тонкую ткань потолок с мозаикой из яшмы и малахита. Широкий подоконник, на котором стояла ваза с тонким журавлиным горлом. Прозрачные легкие шторы, что даже в безветренную погоду шевелились. Помню ощущение тепла и чистоты.

Безопасности.

Уюта.

Это моя комната и моя же кровать, пусть несколько тесноватая на сегодняшний день. Но я касаюсь резной спинки – цветы и листья. Лак потускнел, но пальцы помнят узор.

И на огромной пуховой подушке по-прежнему неудобно лежать.

А одеяло норовит соскользнуть…

– Доброе утро, Хвостик.

Брокк сидит в кресле, которого прежде здесь не было. Его наверняка принесли для Брокка, поскольку остальная мебель в комнате слишком мала для него.

Хвостик… я повсюду за ним ходила.

– Доброе. – Мне с трудом удается подавить зевок.

– Тебе удобно? Я подумал, что здесь тебе будет привычней.

– Удобно.

И хорошо. Я жмурюсь, потому что солнце яркое, расплескало по полу лужицы света. Я ходила по ним босиком и радовалась ощущению тепла…

…это было давно.

Спуская ногу с кровати, я до жути боюсь, что все хорошее осталось там, в прошлом. Но пальцы касаются гладкого, разогретого солнцем дерева, и мне хочется смеяться.

И плакать.

– Все хорошо? – Брокк подается навстречу.

– Все замечательно…

Наверное.

Я разглядываю брата, понимая, что неизменными остаются вещи, не люди. Он уже не выглядит таким высоким. Оден…

Не стоит думать про Одена.

– Все иначе, да? – Брокк смущенно пожимает плечами.

– Немного. Ты…

Какой?

С сединой в светлых волосах? Ее почти не видно. А ранние морщины его ничуть не портят. Он красив и все-таки похож на маму. Мне хочется так думать. И разглядывать немного неловко, но Брокк так же жадно рассматривает меня.

Кого видит?

– Ты стала совсем взрослой. – Правой рукой он накрывает левую, которая в перчатке.

– Альвой, да?

Когда он улыбается, морщин становится больше, и почему-то я понимаю, что улыбаться он разучился. Наверное, тоже повода не было.

– Альвой ты всегда была. А сейчас… я ожидал увидеть тощую девчонку с длинным любопытным носом. А она взяла и выросла… как теперь быть?

– Не знаю. – Подтягиваю одеяло, хотя в комнате не холодно. – А мне казалось, что ты выше… и больше… Брокк, я…

– Ты дома, Хвостик. Тебе нечего бояться.

За исключением разведки, которая наверняка меня ищет, уверившись, будто я и вправду вынашивала коварные планы в отношении короля.

– Поверь, сюда никто не посмеет сунуться. – Брокк расцепил руки. – Давай ты позавтракаешь, и мы поговорим?

– Давай.

Есть захотелось сразу и вдруг, даже в животе заурчало совершенно неприлично.

– Спустишься? Или лучше здесь?

– Здесь.

Я не готова пока выйти из комнаты. И он не настаивает.

Брокк уходит, я же встаю и, как в детстве, по солнечным островкам добираюсь до гардероба. Надо же, мое бальное платье… и атласные туфельки… и сумочка даже, крохотная, отделанная речным жемчугом. Еще наряды, я их не помню, но, наверное, мама сочла их неподходящими для побережья. Или после той ссоры не пожелала принимать от деда подарков.

Кукольный домик остался.

И фарфоровая леди в платье с кринолином… и мой сервиз, точь-в-точь как настоящий… и плюшевый медведь с потертым носом. Я обнимаю его: от шерсти исходит слабый аромат лаванды.

На туалетном столике нашлись щетка из свиной щетины и гребешок… шкатулка, отделанная раковинами… пустой флакон из синего стекла – в нем некогда была розовая вода.

Я понимаю, что надо бы одеться, что пусть на мне и длинная, широкая сорочка, но завтракать в таком виде неприлично.

Да и неудобно: мебель здесь сделана для двенадцатилетней девчонки.

Мы с братом устраиваемся на полу.

И завтракаем. А я вспоминаю кукольные чаепития, которые отличались претенциозной степенностью. Мои дамы вели светские беседы, и… и ведь кто-то когда-то сделал эту комнату для меня.

Сохранил.

Уберег ставшие лишними вещи.

Значит, я действительно нужна здесь. Сейчас и раньше.

– Если бы не запах, я бы тебя не узнал. – Брат первым нарушает молчание, хотя оно и не тягостное вовсе.

Он сидит, скрестив ноги, и левую руку, ту, в перчатке, прячет под столом.

– Расскажешь, что произошло?

– С чего начать?

– С самого начала…

Знать бы, где оно было. И рассказ выйдет долгим. Но есть еще чай в высоком чайнике, фарфоровая ваза с взбитыми сливками, свежая черника, булочки с изюмом… Я отражаюсь в зеркале – тощая нечесаная девица в белой сорочке не по размеру. И ничего общего с той девочкой, которая когда-то примеряла платья, утверждая, что слишком взрослая, чтобы носить косы.

Она исчезла, потерялась где-то на пыльной дороге… или в лагере… или в храме.

А рассказывать легко.

Говорю… останавливаюсь, чтобы перевести дух. Пью уже не чай – молоко, которое принесли в высоких стаканах. И к нему – пышную сдобу, тонкие кружевные блинчики, мед, шоколад. И вазочку с миндальными орешками. На столике почти не осталось свободного места, а завтрак слишком затянулся. Но я снова говорю… и еще… и, наверное, обо всем сразу. Здесь, в этой комнате, рассказывать не страшно, даже воспоминания уже не пугают. Когда же я наконец умолкаю, Брокк протягивает руку через стол и касается запястья:

– Все закончилось, Эйо. Теперь все действительно закончилось.

Я ему верю.

Закончилось. Я вернулась домой. Синяки и ссадины заживут. Воспоминания поблекнут. И… надо просто привыкнуть к новой старой жизни.

– А… разведка?

– Забудь. Вряд ли у них было что-то и вправду серьезное. Для вида побегают, а там найдут занятие поинтересней.

Пусть ищут там, в Долине, но я-то сейчас по другую сторону гор, хотя и не совсем понимаю, каким чудом здесь оказалась.