Настоящий (ЛП) - Кэти Эванс

И затем пищит мой телефон. Я заволновалась, чтобы это было сообщение от Мел.

Мелани: Мне очень не хочется верить Райли, но он был прав. В интернете есть фотография, как ты целуешь эту Мерзость той ночью! И оно распространяется.

Мой мир останавливается.

Я мысленно возвращаюсь назад в ту ночь, где я стою на цыпочках, целуя эту Мерзость, и вдруг становится понятно, что кто-то − его придурки? − запечатлели это на камеру. Конечно.

Если кто-то провел четыре минуты, снимая меня на Олимпийских испытаниях в самый унизительный момент моей жизни, также найдется кто-то, готовый снять меня во время второго самого унизительного момента моей жизни. Конечно, они записали это на камеру. Наверное, первого раза было недостаточно. Но, как на счет второго раза, который я должна была продлить на пять секунд?

Земля уходит у меня из-под ног, и мне кажется, что я тону еще до того, как началась буря, от самого вида облачности.

С замершими легкими, я опускаю телефон обратно в сумочку, каким-то образом чувствуя, как все, что я делаю, кажется в замедленном темпе. Я смотрю на стол, где мужчины обсуждают их стратегию на завтрашнюю ночь, и замечаю, как Реми свободно слушает их. В одну секунду он нормальный, расслаблен, откинувшийся на спинку розового обеденного стула ресторана отеля с широко расставленными ногами, и в следующую я вижу, как он пристально смотрит на свой телефон, когда он вибрирует.

Мое сердце убегает в пятки, но проходят секунды, и ничего не происходит.

Я не могу прочитать по его профилю, но он совершенно неподвижен. Затем все это происходит в мгновение ока. Он опрокидывает стол сильным рывком, и Тренер оказывается на полу с тысячей тарелок еды на нем.

В то самое время, когда Ремингтон встает на ноги, он бросает свой мобильный телефон через всю комнату, попадая в стену, где тот разлетается на кусочки, когда он направляется ко мне, а Пит поднимается и лезет в задний карман.

− Нет, Пит, нет! − выпалила я, ненавидя мысль об усыплении Реми.

Я стараюсь сохранять спокойствие, но мое сердце пропускает тысячу ударов в секунду. Я никогда не имела дело с сердитым на меня Ремингтоном, пока мы были вместе, и вдруг я начинаю его немного бояться, но я не хочу, чтобы он знал об этом.

Дрожа на своем месте, я совсем не двигаюсь, когда он подходит и стоит передо мной, дыша, словно бык, раздувая ноздри, с горящими темными глазами и с дрожащими кулаками по бокам. Но в его взгляде тяжелое отчаяние, от которого у меня мурашки по коже.

Примерно десять раз я пересиливаю себя, чтобы нормально говорить.

− Ты хочешь поговорить со мной, Ремингтон? − спрашиваю я.

Я готовлю себя к его крику, но, каким-то образом, холодный шепот, которым он мне отвечает, является гораздо более угрожающим.

− Я хочу сделать больше, чем поговорить с тобой.

От тревоги у меня встают дыбом волосы на затылке.

− Ладно, давай поговорим. Извини, Диана, − говорю я в обманчивом спокойствии, отодвигая свой стул назад, чтобы встать, мои ноги шатаются.

Он выглядит большим, чем всегда, и весь ресторан смотрит на него.

Диана удаляется к перевернутому столу, чтобы помочь Тренеру почиститься.

Ремингтон сжимает руки в кулаки, смотря вниз на меня. Он быстро и прерывисто дышит, двигая челюстью, и я замечаю, что только что позади него подошел Райли рядом с Питом.

В глазах Реми ведется ожесточенный бой. Он изо всех сил старается, как будто знает, что должен держать себя в руках, но не может. Как будто гнев сильнее его.

Я пытаюсь нормализовать свой пульс, горя от необходимости успокоить его. Я знаю, что когда положу свои руки на любую часть его тела, он расслабится от моих прикосновений. Я знаю, что ему нужно мое прикосновение иногда так сильно, как мне нужно дать ему его. Только он никогда не был таким, и я боюсь, что впервые в моей жизни мое прикосновение ему не понравится.

Мысль о том, чтобы единственный мужчина, которого я полюбила, чувствовал предательство от меня, почти выводит меня из строя.

Он еще даже не заговорил, но я уже чувствую, как его потрясение полностью окружает меня, независимо от того, что он собирается мне сказать, это уже причиняет мне боль где-то глубоко внутри. Я сделала ему больно и ужасно ненавижу себя за это. Мое горло опухает от боли.

− Я просто пошла, повидаться со своей сестрой, − болезненно дышу, сожаление и тревога охватили меня внутри.

Он протягивает руку и яростно, дрожащим указательным пальцем, трогает мой рот, − которым я целовала грязную щеку Скорпиона, − затем он наклоняется, чтобы укусить меня, и я вздыхаю от смешанного шока и желания от ощущения его зубов на моей коже.

− Ты ходишь договариваться с таким подонком, как он? Без моего ведома? − он спрашивает тихим, беспокойным голосом, неуверенно проводя пальцем по моим губам.

− Я ходила, чтобы увидеться со своей сестрой, Реми. Я не могла не позаботиться о подонке.

Он дотрагивается к моим волосам, и касание настолько неожиданно нежное, что мне хочется умереть от того, как это контрастирует с зажженным безумием в его глазах, и от того, как его палец проводит по моим губам.

− Однако ты целуешь того гребаного кретина тем самым ртом, которым целуешь меня.

− Пожалуйста, просто посчитай до десяти. − Я беспомощно касаюсь его рукава.

Он сужает глаза, затем быстро выпаливает:

− Один−два−три−четыре−пять−шесть−семь−восемь−девять−ДЕСЯТЬ.

Он наклоняется и хватает кулаком воротник моей рубашки, придвигая меня ближе к нему, страдание в его глазах, как ногтями, режет меня.

− Ты целуешь того ублюдка губами, за которые я готов убить?

У него дикие глаза, когда он снова прикасается к моим губам, на этот раз кончиками двух дрожащих пальцев, и вдруг все, что я вижу − это мучение. Его глаза черные. Темные и обеспокоенные. И я не могу вынести того, что это я занесла туда темноту, и я чувствую его боль, каждая кость моего тела чувствует это.

− Мои губы едва ли коснулись татуировки. − Мой голос переходит в тихий шепот так, как мое горло сжимается. − Я сделала то же, что и ты делаешь, когда позволяешь им нанести удар, предоставляя им ложную уверенность, и так я смогла увидеться с сестрой.

Он громко ударяет себя в грудь.

− Ты моя девушка, черт побери! Ты никому не должна давать ложной уверенности!

− Сэр, вы сейчас же должны покинуть помещение.

Реми поворачивает голову на подошедшего менеджера, и тут Пит и Райли останавливают бедного мужчину, чтобы тот не подходил ближе, Пит быстро вытаскивает чековую книжку, чтобы возместить убытки помещения. Суженные глаза Реми скользят назад ко мне, и он так зол и прекрасен, как чертово наказание, что я просто не знаю, что с ним делать.